его манера держаться не позволяла заподозрить ни малейшую раздраженность.
Доктор Вакабаяси был невозмутим, как случайный прохожий. Вся его наружность — маленькие потупленные, словно у призрака, глазки; вытянутые в линию, плотно сомкнутые бледные губы; средний палец, которым он щупал пульс на левом запястье… казалось, все это призывало меня умерить возбуждение, вызванное таинственными событиями в соседней палате.
Вот девушка, которая страдает от своей безграничной любви в таинственном мире. Там, где смешались фантазия и реальность, где прошлое, настоящее и будущее сплелись в причудливый орнамент измен и обмана… Но в то же время она совершенно невинна… То ли невеста, то ли жена… То ли здоровая, то ли сумасшедшая…
Нет, не просто так доктор Вакабаяси представил эту невыразимой и таинственной красоты девушку как мою кузину и невесту. Не просто так он игнорировал мои вопросы о столь странном факте, предъявляя в то же время его доказательства!
Недовольный, я опустил голову и от нечего делать принялся вертеть в руках фуражку. Я чуял: доктор держит меня за дурака!
Но зачем?! Похоже, пользуясь моим нездоровьем, доктор Вакабаяси рассказывал мне всякие небылицы и заставлял в них поверить. Действительно, не научный ли это эксперимент?!
Не успела подобная догадка зародиться в моей голове, как я почувствовал, что иначе и быть не может!
Уж очень экстравагантными были его методы. Взял человека, который ничего не помнит, без предупреждения нарядил в студенческую форму, представил ему красавицу — якобы невесту… Да еще, пока я блуждал между реальностью и сном, не поленился подогнать одежду по моей фигуре! А эта девушка… Быть может, она вообще душевнобольная нимфоманка, которая охотно разыгрывает такие сцены перед всяким, кого увидит. И больница эта, возможно, вовсе не в Императорском университете Кюсю. А доктор Вакабаяси, что стоит сейчас передо мной, — величайший мошенник! Преследуя непонятные цели, он отыскал где-то сумасшедшего, чья память начисто испарилась, то есть меня, и погрузил в какие-то бредовые иллюзии!
Иначе почему при виде этой красавицы — якобы моей невесты — я ничего не вспомнил и не испытал никаких эмоций, ни радости, ни тоски?..
Да уж, знатно меня одурачили!
Внезапно все, что наполняло мою голову, — недоумение, вопросы, сомнения, — исчезло. В душе вновь воцарилось блаженное безразличие: никаких забот, никаких тревог.
Однако вместе с ним пришло ощущение неприкаянности. Пытаясь побороть одиночество, я со вздохом поднял голову. Доктор Вакабаяси закончил измерять пульс и, кладя карманные часы на место, заговорил так же вежливо, как при первом знакомстве:
— Как вы? Не устали?
Я снова немного смутился, но, понимая, что непоколебимое спокойствие доктора Вакабаяси лишь уловка, призванная одурачить меня еще сильней, ответил так же бесстрастно:
— Не устал. Ничуточки.
— Что ж… тогда позвольте предложить вам опыт, демонстрирующий предметы из прошлого.
Я снова кивнул, на этот раз с чувством «будь что будет». Доктор Вакабаяси кивнул в ответ.
— Тогда мы с вами направимся в главное здание кафедры психиатрии университета Кюсю… Я покажу вам кабинет профессора Масаки, который тот занимал вплоть до кончины. Уверен, если увидите выставленные там вещи из своего прошлого, то обязательно со временем раскроете его тайны и к вам в полном объеме вернется память. Более того, я полагаю, что правда о таинственном преступлении, в котором замешана и эта девушка, вмиг станет явной!
Кроме железной уверенности в словах доктора Вакабаяси звучал таинственный намек. Однако, не обратив на это внимания, я снова опустил голову. Да ведите куда угодно: чему быть, того не миновать. Меня охватило равнодушие, но в то же время было любопытно: какие загадочные вещицы я там увижу?..
Доктор Вакабаяси удовлетворенно кивнул:
— Тогда прошу.
Главным зданием кафедры психиатрии медицинского факультета Императорского университета Кюсю оказался тот самый двухэтажный синий дом, где находилась ванная комната.
Длинный больничный коридор соединялся с внешней галереей, по обеим сторонам которой находились клумбы, мы были там совсем недавно. Дойдя до конца коридора, мы уперлись в тяжелую, словно тюремную, дверь, забранную решеткой. Ее тут же открыл сторож — видимо, он ждал нас, и мы вошли в мрачный вестибюль.
За нами плотно затворили дверь — может, потому что было раннее утро. Полагаясь на бледные солнечные лучи, что проникали через слуховое окошко над дверью, мы взобрались по одной из двух крутых лестниц, ведущих на второй этаж, и свернули направо — в светлое южное крыло здания. По правую руку находились кабинеты с деревянными табличками «Лаборатория» и «Библиотека». А в конце коридора виднелась коричневая дверь с белой бумажкой, надпись на которой гласила: «Декан медицинского факультета. Вход воспрещен!»
Шедший впереди доктор Вакабаяси достал из внутреннего кармана ключ с большим деревянным брелоком и открыл дверь. Войдя внутрь, он пригласил меня, аккуратно разделся и оставил пальто на вешалке рядом с дверью. Я последовал его примеру, сняв серую накидку и фуражку. На полу оставались следы — приглядевшись, я увидел тонкий слой пыли.
Мы находились в очень просторной и светлой комнате с двенадцатью окнами — по четыре с северной, западной и южной сторон. В те, что выходили на север и запад, были видны лишь темно-зеленые сосновые ветви, а в южные врывалась ослепительная голубизна утреннего неба. Вместе с далеким шумом волн она ошеломляла и кружила голову…
Доктор Вакабаяси возвышался посреди кабинета. Его чрезмерно длинная визитка контрастировала с моей скромной студенческой формой. И, сам не знаю почему, я ощутил себя где-то вдали от реального мира…
Доктор Вакабаяси вытянул длинную руку и принялся поочередно указывать на предметы в комнате. Его слабый голос отзывался в каждом углу, будто доносясь откуда-то сверху:
— Ранее в этом кабинете размещались библиотека кафедры психиатрии и хранилище образцов. Среди собранных предметов и документов можно найти исследования и материалы о психических расстройствах, справочники, творения наших пациентов, а также вещи и документы, имеющие непосредственное отношение к их жизни. Эта коллекция была собрана благодаря титаническому труду предыдущего главы кафедры — профессора Дзюхати Сайто. И в ней немало артефактов мирового значения! Однако в феврале этого года, когда профессор Сайто почил, на его место был назначен доктор Масаки. Он заявил, что это помещение светлое и хорошее, и перенес все материалы и образцы из восточной половины данной комнаты в преподавательскую, а здесь, как видите, устроил приемную и даже установил эту великолепную огромную печку. Обнаружив подобное самоуправство, совершенное вопреки стандартным процедурам и без разрешения ректора, секретарь университета, господин Цукаэ, пришел в ужас. В самых почтительных выражениях он стал просить доктора Масаки подать докладную записку, как предписывал регламент. И вот какой ответ он получил: «Спокойно! Скажите-ка господину ректору, что я лишь поменял образцы местами.
