предупредил он и осторожно повернул ключ зажигания.
Неизвестно, по какой причине, но машина завелась и сурово зарычала, готовясь к борьбе за жизнь.
Андрей поерзал, устраиваясь поудобнее, потыкал в кнопки бортового компьютера и ласково произнес:
— А теперь, моя душенька, давай.
И машина послушалась. Кира с удивлением наблюдала, как, мягко урча, автомобиль вылез из лужи и поехал.
— И что ты сделал? — спросила она, когда Борисоглебский уступил ей место водителя.
— Просто отключил ESP.
— Чего?
— Систему стабилизации. Ну или противобуксовочную систему.
— У меня и такое есть?
— Ты что, только вчера на права сдала?
— Я двенадцать лет за рулем, — обиделась Кира, услышав в его голосе отголоски мужского шовинизма.
— И все на внедорожнике?
— Нет. Эту машину… Короче, ей всего полгода.
— Тогда обойдемся без нравоучений, хотя за шесть месяцев…
— Спасибо, что обошелся без нравоучений.
Андрей посмотрел на ее надутую мордашку и вдруг подумал, что они с дедом Пашей понравятся друг другу.
И еще — ему никогда и в голову не приходило привезти к деду Паше Ирину.
Странно, почему?
И все-таки, предвкушая первую встречу с дедом, он недооценил Киру. Вернее, майора Смородину. Увидев перед собой настоящего лешего, она не вздрогнула, не вытаращила глаза и ни на секунду не замешкалась, она тепло улыбнулась и сказала:
— Доброго здоровья вам. Меня Кира зовут.
И протянула деду руку.
Андрей почувствовал, что начинает гордиться этой женщиной.
А вот дед Паша растерялся. Он-то как раз рассчитывал на другую реакцию и уже приготовился чудить: ухнуть филином, свистнуть соловьем-разбойником или на худой конец гусем зашипеть и пройтись перед заезжей городской кралей гоголем. На Кирину улыбку он ответил робкой ухмылкой, почесал затылок и сердито взглянул на двоюродного внука.
Поди предупредил, гаденыш!
Андрей сделал невинное лицо и, подхватив вещи, понес их в хату.
— Дед, у тебя баня топлена?
Дед Паша сплюнул и утерся рукавом.
— Дурак, он завсегда и вопросы дурацкие задает, — ответил он, глядя на гостью.
— А веники?
Тут дедово терпение лопнуло, поэтому отвечать он вообще не стал, а сплюнул еще раз, подтянул широченные портки — где только взял такие? — и почесал куда-то за угол.
«Сами, как хотите, разбирайтесь тут», — перевела Кира и пошла вслед за Андреем.
— Ну как тебе мой дед?
— Отличный дед, а что?
— Не испугалась?
— Это ты про бороду, тулуп и штаны? Так дело обычное. Человек в деревне живет, сам себе хозяин. Как хочет, так и наряжается.
Андрей подошел, обнял ее сзади и потерся носом о теплые волосы.
— Ты молодчина.
— Лучше скажи, почему насчет бани не предупредил. Мы же вроде по делу.
— Одно другому не мешает.
— То есть делами завтра займемся?
— Только не утром. Утром у деда всегда грибы. Уклонистов он не уважает.
Кира покрутила головой. Такое ощущение, что на самом деле ее привезли не дела делать, а на смотрины. С какой стати?
Она уже хотела спросить напрямую, но тут на крыльце раздался топот, в комнату ввалился дед Паша в трухлявом заячьем тулупчике и, почесав мокрую, до невозможности спутанную бороду, пробурчал:
— Идите, что ли. Стынет уже.
Баня по-черному произвела на Киру впечатление. Такого ей видеть еще не доводилось. Да и Андрей удивил, показав себя заправским банщиком. Кира только охала, припадая к земляному полу, и кряхтела, когда Борисоглебский охаживал ее веником.
Оказывается, дипломаты вовсе не белоручки, как про них думают.
И совсем не такие снобы, какими кажутся.
Ночью, когда они забрались по шаткой лестнице на чердак — дед Паша почему-то называл его «гостиной» — и улеглись на пахнущий сеном матрас, Кира попросила рассказать про деда.
— Бабкина семья тут испокон веку жила. Прапрадед лесничим служил еще при царе. А так как рождались в роду все мужики, то другой судьбы и не искали. Бобылем только дед Паша остался. Остальные женились. Бабка Поля родилась, когда детей уже не ждали. К тому же девчонка. Ей-то что в лесу делать? Думали-гадали, да и выслали ее, семилетку, к троюродной тетке в Питер. Приживалась она туго. Пять раз сбегала обратно, но дед Паша — он тогда только с войны вернулся — ее назад выпроваживал. У них разница большая в возрасте, поэтому Паша ее опекал и не хотел сестренке судьбы лесной лешачихи. В результате она выучилась на архивариуса и осталась в городе. Замуж вышла, родила и всегда благодарила брата за то, что заставил в цивилизацию податься.
— Ты говоришь, как деревенский сказитель, — усмехнулась Кира, гадая, сколько еще сюрпризов преподнесет ей Андрей.
— Это просто я бабкин рассказ повторяю. В детстве любил слушать эту историю, вот и запомнил почти слово в слово. Тебе смешно?
— Нет, интересно. Очень. Но, честно говоря, я была уверена, что ты из правильной московской семьи.
— С папиной стороны так и есть. Он из бывших. Из дворян. А в остальном… Мои родители оба всю жизнь в МИДе проработали.
— То есть твоя мать тоже окончила МГИМО?
— Институт международных отношений, только ленинградский. Я не уточнил, но бабка Поля замуж вышла не абы за кого, а за будущего проректора этого самого института.
— Ясно, — усмехнулась Кира. — То есть ты тоже из потомственных.
— Как выяснилось, это неплохо. Мой отец, кстати, про существование деда Паши долго не знал. То есть знал, что есть у жены какой-то дальний родственник в каком-то захолустье, но увидел его только лет через десять после свадьбы. Не представляешь его реакцию! Я маленький был, а все помню!
— Напугал его дед?
— Ужасно! С тех пор отец о нем и слышать не желает. А Паша — он добрый, просто людей не любит. У них в роду все мужики такие были.
Кира тихонько засмеялась и залезла Андрею под мышку.
— Выходит, он тоже из потомственных. Из потомственных леших.
И вдруг спросила совсем не то, что собиралась:
— У тебя после Ирины были женщины?
И тут же пожалела. Глупый вопрос задала. Разумеется, были. На монаха Борисоглебский не похож ни разу.
— Была женщина в Лондоне, — без паузы ответил Андрей. — Работали вместе.
— Она тебя ждет?
— Нет.
Кира надеялась, он скажет что-нибудь еще, но Андрей молчал.
Да, собственно, какое право она имеет лезть ему в душу? Он же не спрашивает про Гречина. И хорошо, что не спрашивает. Ей есть, что сказать?
Она немного подышала ему в подмышку и сама не заметила, как уснула.
Вечером рассмотреть Киру как следует дед не успел, но когда утром она вышла к ним с растрепанными волосами и румянцем во всю щеку, только крякнул. А уж когда городская краля, засучив рукава,
