помолчал. — Если они прямо от отделения за Аркашей поехали, когда бы они успели машину сменить? Скорее всего, на той же и были. Водитель мог и в машине остаться сидеть. В конце концов, они могли его просто нанять на день, как бомбилу, тупо за деньги. Тогда ещё вопрос — где сейчас машина, и где он сам? И жив ли? А то знает он много, могли и убрать к чёртовой матери.
— Тогда совсем глухо будет, — расстроился я.
— Да не каркай ты, Сергеев, — неуверенно сказал Сашка, потом помолчал и добавил, — хотя хорошего мало. Он ведь мог деньги получить, накупить цветов-шампанского и завалиться к крале своей на неопределённый срок. Сам отрывается не по-детски, машина в каком-нибудь замызганном дворе, на приколе. Если, конечно, не в гараже.
Я почувствовал щелчок в трубке, распрощался с Сашкой и переключился на вторую линию. Звонил Смирнов:
— Нашли мы машину…
— Малышев Михаил Робертович? — проявил я осведомлённость.
— А вот этого мы пока не знаем, — зло ответил капитан. — Документов при нём не оказалось, ни на него самого, ни на машину. А сам он нам почему-то ничего не сказал. Да и не скажет уже.
— То есть? — не понял я.
— Ну, то есть, спросить не у кого. У него уже не спросишь…
— Мёртв?..
— Мертвее не бывает, — устало подтвердил наши догадки капитан, — горло перерезано, машина сожжена, ни денег, ни документов, ни телефона. Дачники нашли на лесной дороге в Серово. Как вот эти гниды оттуда добирались?
— Вышли на шоссе, поймали маршрутку и спокойно доехали до города, — предложил я версию. — «БМВ» была засвечена. Во-первых, у вашего отделения, во-вторых, у Аркашиного дома. У них же не было гарантии, что машина не попала в зону охвата чьей-либо соседской камеры слежения. Вот и избавились. Значит, этот Малышев был случайным человеком в этой истории. Бомбилой, скорее всего. Взялся подзаработать…
— Заработал, — чертыхнулся Смирнов. — Вот ведь звери! Можно предположить, что не умри Аркаша от разрыва сердца, его бы ждала та же участь. Вот твари!.. Слушай, майор! У нас с Аркашиной камеры фотографии этих гнид есть… Мы их в розыск объявили. Может, на телевидение забросить?
— Забросьте, — согласился я, отчётливо понимая, что бойцов наверняка сменят, а эта троица заляжет на дно.
Мысль о чём-то незавершённом проедала мозг до тех пор, пока меня не осенило: «Звонарёв!» Я же так и не получил от него данные по электронной переписке Траубе! Звонарёв суетливо извинялся за то, что выпустил вопрос из головы:
— Ты прости, майор! Вылетело из башки! Сразу собирался тебе позвонить, но так как результат нулевой был, зашился и забыл…
— Почему нулевой?
— Да ты понимаешь, у него программа почтовая накрылась, — торопливо и виновато объяснял Звонарёв, — восстановить удалось, но письма потеряны. А потом с девицей этой, Лагиной, у нас проблемы… В общем, сбежала она. А нас тут папа Траубе прессует не по-детски. Прикинь, преступницу нашли, а удержать не сумели!
— Не понял, что значит, сбежала? Откуда?
— Да из больницы. Местная больница на Арсенальной ей сильно помочь не смогла, её и перевели в городскую, под надзор. Ну, она и слиняла из-под этого надзора.
— Ё-моё! Ну вы даёте! Что ж у вас подследственные по городским больницам шастают?! Да ещё под таким надзором?! Почему не в больничке при «пятёрке»?
— Там с лекарствами швах, — неохотно пояснил Звонарёв, — боялись, что она до конца следствия не доживёт. Ну, а папаша теперь этот рвёт и мечет, орёт, что мы её специально выпустили. Мол, в своё время оболгали его сына с тем изнасилованием, а теперь нарочно выпустили виновную, чтобы отомстить. Так что, Сергеев, мы теперь кругом виноваты.
— А то нет?! — зло рявкнул я. — Как она могла в таком состоянии сбежать? Приходил к ней кто-нибудь?
Звонарёв грустно помолчал, потом покаялся:
— Да в том-то и дело, что приходил. Подруга пришла под вечер, якобы навестить. Размалёванная, ясен перец, из своих, из проституток. Притащила той апельсины какие-то и одежду.
— Какую одежду?! — я перешёл на крик. — На улице тридцать пять! Какая ей, на фиг, одежда?! Какие апельсины?! Вы там с ума посходили, что ли?
— Да не ори ты, Сергеев, без тебя тошно, — вяло отлаивался следователь. — Недосмотрел дежурный охранник, всяко бывает. Он тоже подругу эту спрашивал подробно, как зовут, зачем идёт, зачем одежда… Ну, та и пояснила, что зовут Лилей, идёт, чтобы с подругой попрощаться, мол, та — не жилец, одежду несёт, потому что Лагина мёрзнет. Ну, наркоманка же, ломает её ещё до сих пор, да и СПИД… Ну, холодно ей… Вот он и пожалел девчонку. Знает же, что та реально умирает, решил пустить. Пусть, мол, попрощаются подруги.
— А документы он у неё не пробовал спрашивать, добрый такой?!
— Спросил, конечно. Та паспорт предъявила на имя Башениной Лилии Андреевны, уроженки славного города Ялты, одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения. Гражданка России, регистрация в Питере постоянная. Незамужем. Он паспорт посмотрел и пропустил. Девица в палату зашла, побыла там десять минут, как охранник велел, и ушла восвояси. А он минут через пять заглянул к Лагиной, а той и след простыл. А к батарее верёвка привязана. Через окно удрала, сука…
Вот это поворот. Конечно, проститутки народ бывалый, им из-под стражи сбежать — раз плюнуть. Но вот так нагло и откровенно, это уже чересчур. Практически среди бела дня, ну, или бела вечера, рискуя, что охранник в любой момент может заглянуть в палату…
— А почему он не зашёл к Лагиной вместе с подругой? — я ещё пытался что-то выяснять.
— Ну, не знаю я, почему он не зашёл! Не знаю! Третий этаж… Никак не думал, что больная девица, которая и ходит-то еле-еле, отважится на побег. Ну, что ты из меня жилы рвёшь?! Наказали мы парня, выговор объявили. Не под суд же его… Работать и так некому. Или ты один за всех отработаешь?
— Лучше я один за всех отработаю, чем вы преступников на свободу будете отпускать, — пробурчал я.
— Ага! — позлорадствовал Звонарёв. — Только у тебя это тоже не очень получается. Нашёл мстителя-то своего?
— Считай, нашёл. Девица эта, которая — подруга, как выглядела? Фоторобот сделали? Отпечатки есть? Башенину эту ялтинскую проверяли? — я засыпал следователя вопросами.
— Есть, конечно, и фоторобот, и опечатки… Башениной в природе города Питера не существует… В базе пальчики нашли — некая Варвара Рудая, в две тысячи пятом объявлена в розыск, пропала без вести…
— Знаю я, кто такая Варвара Рудая, — в общем-то, я был уверен, что он назовёт именно это имя, — она, кстати, и есть «мой» мститель. Так что, молодцы вы, ребята! Не только подследственную, чья
