Наклонившись вперед, он откинул в сторону край ковра, открыв спрятанный люк.
— А теперь готовьтесь — удивляйтесь, ужасайтесь, поражайтесь.
Я заглянула в угольную тьму под собой.
— Не думаю, чтобы мне хотелось…
— Ну что вы, не зачем стесняться, — проговорил он. — Минутку. Я спущусь первым.
Годар отъехал на кресле назад и схватился за веревку, перекинутую через прикрепленный к стене блок, подтянул себя с коляской к краю, перебрался в специальную упряжь и спустился вниз.
— Спускайтесь, — предложил он. — По лестнице. О Беллерофонте поговорим здесь внизу. Кстати, прихватите сюда ваш фонарик. Должно быть, лампа перегорела.
И на что только не приходится идти, подумала я, ради блага клиента. Без особой охоты я стала спускаться вниз. Оказавшись на полу, я повела по сторонам фонариком и охнула, увидев перед собой точное подобие Годара.
— Как в сказке, правда? — спросил он.
— Как в сказке, — согласилась я, переводя дух. В известном смысле он был действительно прав. Я оказалась в комнатке примерно в двадцать футов длиной и десять шириной. По обе стороны от меня располагались каменные скамьи, впереди изгибалась арка. Потолок был расписан красными, зелеными и кремовыми квадратами. Стены помещения за аркой украшало изображение пиршества — так мне показалось. Похожий на Годара мужчина в красной тоге возлежал на ложе, а несколько женщин служили ему, держа в руках кувшины и блюда с фруктами. Кроме Годара, здесь присутствовали другие мужчины — всего двенадцать, я сосчитала — также лежавшие на кушетках, им также прислуживали женщины. Сбоку от них на стене была изображена дверь.
Фоном служил сам шато — я сразу узнала его — окруженный полями, на которых паслись крохотные ягнята. За ним простирался лес, в котором охотились другие мужчины, вооруженные луками и стрелами. Один из них играл на каком-то струнном инструменте. Доминировали в изображении красные цвета, однако луч моего фонарика высветил в темноте извивавшиеся по всей картине виноградные лозы, синих, белых и зеленых птиц, летавших среди деревьев и вокруг людей. Над аркой друг на друга взирали два обнаживших клыки леопарда.
Справа от меня на стене внешнего помещения, в котором я находилась, были изображены трое людей, сидевших в креслах, глядя прямо перед собой. Перспективу нельзя было назвать реальной, однако лица выглядели очень правдоподобно.
— Мои отец и мать, — пояснил Годар, проследив направление моего взгляда, — и с ними мой дед. Вам нравится?
— Это… необычайно, — согласилась я.
— А разве нет? Сделано по подобию этрусских подземных гробниц, какие, например, найдены в Тарквиниях. Фрески, конечно, современные, однако я попытался придать им подлинный облик.
— Вы сами нарисовали все это?
— Конечно, — ответил он. — Моя собственная идея.
— Но ведь это гробница! — воскликнула я.
— А почему, собственно, нет? Я долго не протяну. И она помогает мне скрашивать последние часы жизни. Я начал работу, когда еще мог стоять, но как видите, — он указал на голую стену, — мне нужна помощь. Кстати, а вы не умеете рисовать?
— Я не наделена абсолютно никакими талантами, — призналась я, должно быть, впервые произнося правдивую фразу со времени своего появления здесь.
— Жаль, — проговорил он. — Я поднимусь первым, а вы — если это не затруднит вас — привяжите к креслу веревку, когда я спущу ее вниз.
— Теперь о Беллерофонте, — сказала я, выбравшись из подвала.
— Я не могу продать его вам, — сказал он. — Я понимаю, что должен это сделать, но не могу. Только не вам. Не человеку, который повезет меня в Вельсна и Фанум Вольтумна.
— Сколько времени потребуется вам, чтобы передумать? — спросила я.
— Передумать я не могу, однако мне нужны полторы сотни тысяч долларов. И все. На эти деньги я смогу нанять фургон, покрыть расходы на завершение собственной гробницы и помещение меня в нее. Видите ли вы здесь что-либо, за что можно заплатить подобные деньги?
— Гидрия с химерой, — проговорила я.
— Нет-нет! — воскликнул он. — Все что угодно, но только не гидрию. Она станет последней вещью, с которой я расстанусь. Как насчет храмового фриза? Броская вещь, не так ли? Отдам ее за сто пятьдесят тысяч. Она стоит этих денег, вы это знаете.
— Да, стоит. Однако мне придется проконсультироваться с клиентом.
— Ладно, но только не затягивайте. Мне необходимо попасть в Вельсну. Как вы считаете, ваш клиент захочет его приобрести?
Телефонный звонок избавил меня от необходимости отвечать.
— Придется взять трубку, — проговорил он. — Возможно, это по объявлению. Кстати, если хотите сменить Велатри, можете сослаться на меня. Подождите секунду.
Он взял трубку телефона.
— А если я загляну к вам завтра? — спросила я.
— Сто пятьдесят тысяч долларов.
Взяв меня за руку, он прижал телефонную трубку к груди.
— Очень хорошая цена. Вы должны купить его. Я знаю, что у меня осталось очень немного времени. Так говорят предзнаменования. Я должен побывать в Вельсне на собрании двенадцати, а потом можно будет и умереть. Обещайте мне, что вернетесь сюда.
* * *
Я бежала из комнаты так быстро, как только могла. Снаружи было уже темно, и Буше задремал в машине. Замок теперь казался зловещей — почти без огонька — мрачной тенью, вырисовывавшейся на фоне ночного неба. Я быстро доехала до города, сразу же избавилась от Буше и отправилась прямо в номер гостиницы. Хорошенько постояв под горячим душем, чтобы смыть с себя воспоминания о жутком дне и доме, я спустилась вниз, чтобы выпить. Отель располагался на милой маленькой площади, и столики бара-кафе выплескивались и на улицу. Я купила местных газет и проглядела их за бокалом вина. Необходимую информацию я отыскала буквально через три минуты. Теперь я была готова к встрече с Буше.
— Йа-ху! Эй, там! — послышался знакомый голос, и я заметила Дотти и Кайла, выпивавших в кафе. За другим столиком неподалеку располагались Буше с Леклерком, а может быть, и Леконтом? Учитывая его нечистые дела, я не удивилась бы, узнав, что этот тип пользуется более чем одним именем. Оба они казались раздраженными. Я подумала, сумел ли Буше найти себе дешевое место для ночлега, и по-прежнему ли Леклерк намеревается одурачить меня. В паре столиков за ними сидел мой друг Антонио Прекрасный, как и Дотти улыбнувшийся и помахавший мне. Интересно, как это все они сумели собраться в одном месте, особенно любопытно, как это сумел сделать Антонио, которого я ни разу не видела на всем протяжении нескольких часов езды от Парижа до Виши и который тем не менее сумел последовать за мной. Я направилась в первую очередь к Антонио.
— Мне нужно переговорить с вашим боссом, — сказала я. — Прямо сейчас.
— Прямо сейчас не получится, — ответил Антонио. — Но я устрою вам разговор. Он позвонит вам в отель сегодня же поздно вечером или завтра прямо с утра.
Он посмотрел на часы.
— Надеюсь, это означает, что я скоро увижу свою прекрасную Терезу.
— Я тоже надеюсь на это, — ответила я. Он просиял, наделив меня самой обаятельной из улыбок.
— Думаю, что отношения наши закончены, — после этого сказала я Буше, положив перед ним на столик газету. На Леклерка я не стала обращать внимания, он также не стал узнавать меня.
— Но вы обещали мне по меньшей мере пять тысяч долларов, — напомнил Буше.
— Ваше присутствие могло стоить мне сделки, — возразила я. — Пять тысяч слишком дорогая цена за ваши услуги.
— Я не понимаю причин подобного отношения ко мне, — проговорил он, прижимая ладонь к сердцу.
— Едва ли, — ответила я, постучав по газете. Буше даже смотреть на нее. Он прекрасно знал, что там помещено оплаченное объявление, приглашающее всех желающих на распродажу имущества некоего шато, расположенного возле Виши.
— На вашем месте я не стал бы испытывать такой уверенности в приобретении коня, — проговорил Леклерк, отбросив все претензии на обаяние. — Как вы могли самостоятельно убедиться, у Годара поехала крыша. Он пригласил меня утром заглянуть к нему. Так что посмотрим, чья возьмет.
— Посмотрим, — согласилась я.
— Вот так-то оно лучше.
Дотти расплылась в улыбке, когда я опустилась возле нее. Мне нужно было убить пару часов, и общество Дотти обещало мне больше веселья, чем компания Буше.
— Что именно? — осведомилась я, уставшая и приунывшая после этого дня.
— Вот это вот, — она указала в сторону Антонио, расплачивавшегося по счету. — Клайв сказал мне, что у тебя новый приятель.
— Нет, Дотти, это тоже не он. — Я вздохнула.
— Жаль, — проговорила она. — Такого великолепного парня нечасто можно увидеть.
Кайл обдумывал эту фразу не меньше минуты, а потом нахмурился.
