любому.
– Да… Иногда человек погибает, потому что для него не нашли донора. А о существовании «золотой» группы не всем известно. Но даже если владеешь этой информацией, где отыскать такую личность?.. И еще: «универсалам» можно переливать только их кровь, никакая другая не подойдет… Выяснилась моя особенность в раннем детстве, когда маме встретился очень хороший педиатр. Когда врач понял, с кем имеет дело, он посоветовал родителям создать для меня личный банк. Я раз в несколько месяцев до сих пор сдаю для себя порцию. Запас держится в хранилище на случай какой-либо операции. И у меня в паспорте лежит карточка, там указано, что я уникальный человек, за моей кровью следует обращаться в хранилище.
Вера схватила чашку с горячим чаем, которую я поставила перед ней на стол, и перешла на шепот.
– У меня есть сестра Наташа. Она старше меня на пять лет. Наш отец…
Холодова судорожно вздохнула.
– Папа, Василий Николаевич, был простым водителем. Он работал в НИИ, возил только профессора Никодимова. Тот занимался детьми, которым не могли поставить диагноз. Таких ребят немало, лечат их от одного, а на самом деле у малышей совсем другое. И один раз академику понадобилась девочка с первой группой крови.
Вера Васильевна оперлась локтями на стол.
– Андрей Николаевич – так звали ученого – был со странностями. У него были свои теории. Например, он полагал, что для переливания непременно требуется донор того же пола. Мужчина еще заведовал клиникой, куда клали очень сложных больных, от которых другие специалисты отказались. Реально гениальный врач был! Многим помог.
Холодова взяла бумажную салфетку и начала ее складывать.
– Ну и понадобилась ему малышка-донор. А нет подходящей! Андрей Николаевич у папы спросил, какая группа крови у нас с Натальей. Отец честно ответил: «А фиг их знает! Обе здоровы».
Холодова смяла салфетку и выдернула из держателя другую.
– Мы все тогда жили в однокомнатной квартире на задворках Москвы. Денег в семье не хватало. Мне было четыре, Наташе – девять. Отец не мог похвастаться большим заработком. Мама наша была медсестрой, оклад тоже получала смешной. Родители изо всех сил экономили. Я в детском саду оставалась на пятидневку, Наташу с продленки в школе последней забирали. У мамы ночные смены бывали, отец иногда за полночь домой приходил. Мы были нищие! Вот такое положение.
Вера поежилась.
– И вдруг! Мне сказали, что я заболела, привезли в клинику. Там дядя в белом халате пообещал меня вылечить. Но предупредил, что придется потерпеть. Потом меня уложили в кровать, и врач этот воткнул мне в руку иголку. Было так больно! Я рыдала, изворачивалась! Меня ремнями к койке пристегнули. Лежать пришлось долго. Зато потом дали такой обед! Куриный суп, котлетки с овощами и… мороженое! Прямо Новый год у меня был! И еще – вот уж праздник так праздник! – подарили куклу! На обратном пути папа, веселый, как никогда, купил к чаю пирожных. Спустя какое-то время мама спросила: «Помнишь дядю, который тебя лечил?» Я кивнула. «Надо продолжить курс», – сказала мама. Из моих глаз хлынули слезы, но они вмиг высохли, потому что папа быстро сказал: «Тебе в больнице подарок дадут».
Вера улыбнулась.
– За игрушку я оказалась готова на все. Опять сделали больно, но я только тихо заныла. И после завершения процедуры получила замечательного плюшевого медведя и вкусную еду. Папа в кондитерской торт взял.
Вера опустила уголки рта.
– Поездки к Никодимову стали на постоянной основе. И жизнь нашей семьи изменилась кардинально. Мама из простой медсестры стала старшей, начала руководить средним персоналом. Родители купили дом! Представляете? После жалкой «однушки» у нас появились коттедж с участком и просторная квартира, в которой я до сих пор живу. Мне тогда уже десять исполнилось, я «болела», регулярно «лечилась» у Андрея Николаевича. Наташе было пятнадцать, и она меня ненавидела. Понимаете?
– Нет, – ответила я. – Вы обижали старшую сестру?
– Никогда! – воскликнула Вера. – Но она, когда мне, малышке, впервые куклу подарили, закатила скандал. Увидела игрушку, спросила: «А где моя Ляля?» Отец ответил: «Ты здорова, а Верочка больная. Куклу ей за терпение во время очень неприятной процедуры вручили». Наташа нахмурилась, вечером стала жаловаться на головную боль, демонстративно закашляла, потом продемонстрировала градусник с отметкой «тридцать девять» и объявила: «Мне тоже надо к тому врачу!»
Холодова усмехнулась.
– Влетело ей тогда от матери! И вот с того дня Наталья стала моим врагом. Действовала она хитро. При старших была ласковой, заботливой. Если же оставались одни, то тут хоть из дома беги. Наталья меня била, щипала с вывертом, толкала что есть сил и смеялась, когда я падала. Чего она только не делала! Слабительное мне в еду подливала, из тетрадей листы выдирала, платья рвала и говорила: «Мама, смотри, эта неряха опять одежду в негодность привела!» Но родители меня никогда не наказывали, а вот Наталью за такое отношение ко мне ругали: «Она маленькая, больная, как тебе не стыдно?» И с каждым годом сестра меня все больше и больше ненавидела.
Вера провела ладонью по столу.
– В школу я не ходила, сидела на домашнем обучении. Но упорно занималась, писала все контрольные. Лет в тринадцать спросила: «Что со мной? Почему я не могу, как все, на уроки ходить?» Мама объяснила, что у меня нет иммунитета, любая болячка может убить меня, даже простой насморк смертельно опасен. Поэтому домой никогда не приглашают гостей и Наташе нельзя подруг звать… Когда старшая сестра окончила одиннадцатый класс, она исчезла. Мать ей не разрешила в тот день с друзьями гулять, велела: «Получишь аттестат – и сразу домой». Сестра возмутилась: «Почему? Мы договорились пойти погулять!» – «Веселье – для тех, у кого «хорошо» и «отлично» в документе стоят, – подключился к беседе отец. – Вот они молодцы. А у тебя одни тройки, которые на самом деле двойки. В какое училище тебя пристроить, ума не приложу. В институт никогда не поступишь». – «В такое училище, где всегда недобор, – подсказала мама. – Куда берут даже таких, как Наташа… Не заслужила ты праздник, дочь. Будь дома в девять вечера. Веру завтра везти на лечение, ей рано вставать». – «Мне через день восемнадцать исполнится! – крикнула Наталья. – Не имеете права мною командовать!» И убежала.
Холодова допила чай.
– Когда началась программа «Время», отец рассердился: «Хоть кол балбеске на башке теши, она по-своему поступит! Получит за такое поведение по полной программе!»
Вера потерла шею сзади.
– Утром папа повез меня в клинику. Когда мы вернулись, они с мамой куда-то ушли. А я, признаюсь, обрадовалась, что Наташи нет. Она надо мной издеваться
