— Ну, значит, так, по делу, — пришел в себя Токарев. — Объявился как-то у меня Сорин. Черт знает сколько лет я его не видел, может, десять, может, пятнадцать, к делу это не относится. Так вот, объявился и попросил помочь. Сведи, говорит, меня с кем-нибудь из таможни. Мне, говорит, надо вывезти из страны кое-что, это кое-что дорого стоит и это дорогостоящее принесет тебе хорошие дивиденды. Ну, я согласился: какой бизнесмен пройдет мимо посреднической услуги, я же посредник по профилю!
— Виталий Сергеевич, прошу вас, не торопитесь, поподробней: с кем свел, когда свел?
— Ну, был такой, был, приятель мой Алексей Скосарев, таможенник, работает в «Шереметьево-2». Ну вот, сами понимаете, небольшая услуга, почему не помочь товарищу?
— Сколько? — спросил Трегубец.
— Нет, ну какая разница, какая разница сколько? Ну, немного, ну, деньги есть деньги, всегда деньги.
— Поконкретнее.
— Ну, я уже сейчас не помню: тридцать тысяч, сорок тысяч — кого это волнует?
— Что надо было вывезти?
— Чемодан, просто чемодан, небольшой чемоданчик.
— Что в чемоданчике лежало? — поинтересовался Василий Семенович.
— Я почем знаю? Почем я знаю, что там лежало? Там могло находиться все, что угодно. Яйца Фаберже там могли лежать, мои собственные яйца — все, что хотите!
— Прошу меня простить, Виталий Сергеевич, но думаю, что ваши гениталии не стоят тридцати или сорока тысяч долларов.
— Ну, это я так, для красного словца, извините. Я думаю, что картины, там лежали картины. Вот эти картины Сорин и должен был вывезти.
— Куда вывезти?
— В Англию, в Англию он должен был вывезти. Там ему мой Скосарев дал телефон человека, к которому надо обратиться.
— Случайно, не помните, как того человека зовут?
— Прекрасно помню. Зачем вам? Он порядочный человек…
— Чем занимается ваш порядочный человек?
— Ну, чем он занимается? Торгует антиквариатом, чем он может заниматься? Порядочный человек, галерист, известная личность.
— И как его имя?
— Кошенов, Илья Андреевич Кошенов.
— Это уже кое-что, — улыбнулся Трегубец и записал себе в блокнотик: Илья Андреевич Кошенов, английский антиквар. — Он что — эмигрант?
— Ну конечно эмигрант. Умные люди давно из этой страны уехали, мне тоже надо было уехать, а я почему-то здесь сижу.
— Виталий Сергеевич, не отвлекайтесь. Дальше.
— Ну а что дальше, что дальше. Сорин уехал, обещался позвонить и пропал, как в воду канул. Встретился он с Кошеновым, не встретился, что там у них произошло? Я-то ему поверил…
— То есть вы хотите сказать, что ваш друг вас надул?
— Ну… всяко бывает. Вообще, честно вам скажу, — доверительно наклонился к Трегубцу Токарев, — честно скажу: не верю я, что Андрей может надуть. Он вообще не из такой породы, нет. Он не бизнесмен и не делец. Думаю, что-то нехорошее произошло, с ним случилось что-то нехорошее. Я вот и со Скосаревым говорил… — тут он внезапно осекся. — Ах ты, батюшки!
— Что такое? — заинтересовался Трегубец.
— Вот почему он мне звонил, — продолжил Токарев.
— Что, кто звонил? Поподробнее, Виталий Сергеевич.
— Да, видите ли, буквально только что — три дня назад — подъезжаю я к дому, и вдруг такой странный звонок. Звонит мне Алексей, говорит, не хочешь ли поужинать, то да се. Я говорю: что, появился наш друг, имея в виду Сорина. Нет, говорит, не появился, но все-таки давай встретимся, давай поужинаем, говорит, не выходи из машины, сразу разворачивайся и поезжай. А я сказал, что попозже созвонимся. Вышел. Думаю, надо хлеба купить. Хлеб купил, пошел домой… Ну, в общем, поджидали меня в подъезде. Поэтому я в бега-то и ударился.
— Любопытно. Значит, в подъезде вас поджидали. И кто же?
— Почем я знаю? Почем я знаю, кто меня поджидал? Какие-то неприятные люди.
— И много их было?
— Я видел троих. Может быть, пять, может быть, десять, — откуда я знаю, кто меня поджидал? Что я, буду их расспрашивать, зачем вы меня здесь ждете?
— То есть, иначе говоря, вам удалось скрыться.
— Удалось. Но от вас же не скроешься.
— Да, тут вам не повезло, — улыбнулся Трегубец. — От нас не скроешься. Хотя как посмотреть: может быть, вам и повезло. Ведь я же, старый дурак, вашу жизнь спасаю. Следовательно, вот почему начальник мой вами так заинтересовался. Следовательно, приятель его вас заполучить так и не смог и попросил моего начальника, чтобы моими руками вас к нему доставили. Любопытная картинка, любопытная. Только мы же с вами не законченные кретины, не правда ли, Виталий Сергеевич?
— Да хочется верить, — сказал Токарев.
— А доставить вас, — продолжал Токарев, — нужно для того, чтобы каким-то боком выйти на Сорина. У вас есть его координаты?
— Координаты? Координат нет!
— Ну а у этого вашего, как его, Скосарева, координаты Сорина имеются?
— Не знаю, понятия не имею. Может быть, и имеются.
— То есть связь у вас с ним односторонняя?
— У меня лично — да.
— Вот что, Виталий Сергеевич. Давайте-ка проедемся к вашему другу таможеннику и побеседуем еще и с ним. А отсюда вам надо бы съезжать: если я вас здесь обнаружил, значит, и они вас рано или поздно найдут.
— Да, но куда?
— Пожалуй, поселю-ка я вас на одной своей квартирке. Не возражаете?
— Почему — возражаю? Если вы считаете, что это необходимо — я не возражаю. Мне моя жизнь еще дорога.
— Ну и отлично. Давайте собирайтесь быстренько и поедем. Бросим ваши вещички, а потом прокатимся к Скосареву. Согласны?
— Разве меня кто-то спрашивает?
— Да нет, отчего же, я вас не неволю, просто надеюсь на ваше благоразумие.
— Посмотрите! Вы считаете, что я уже просто положил мозги в несгораемый шкаф, и теперь ваши слова приятно отдаются в пустоте моего черепа. Так нет! Я прекрасно все понимаю. Подождите, айн момент! — И он закружился по комнате, быстро кидая в объемистую сумку тряпки, коробочки, пеналы. Буквально через пять минут он гордо встал перед Трегубцом и заявил: — Я готов, пошли!
Произошло примерно то, о чем они и договаривались. Люси позвонила в отель около пяти, и Сорин принялся собираться. План, нарисованный девушкой, был четок и подробен: сказалась рука художника, и потому Андрей без труда нашел необходимый паб. У входа он приметил ладную фигурку Люси, а с нею — спортивного шатена среднего роста, одетого в короткую кожаную куртку, джинсы защитного цвета, заправленные в тяжелые армейские сапоги, и такую же серо-зеленую бейсболку.
— Познакомься, — сказала девушка. — Это Драган.
— Андрей, — сказал Сорин и пожал крепкую мускулистую руку парня.
В ответ Драган заулыбался:
— А я — Драган.
— Ты говоришь по-русски? — спросил Сорин.
— Нет-нет, — парень заулыбался и потряс головой, — плохо.
— Ну, по крайней мере, понимаешь?
— Так… Нет, — отвечал Драган.
— Значит, общаться будем по-английски? — еще раз спросил Андрей, переходя на язык Альбиона.
— Да, так проще, — согласился Драган.
— Ну что, церемония приветствия закончена? — поинтересовалась Люси. — Можем переходить к делу?
— О’кей, — ответил Сорин, и они вошли в паб.
Несмотря на свои довольно внушительные размеры, кабачок был довольно уютным. В центре зала располагалась овальная стойка, за которой суетился немолодой уже бармен, а сам зал был поделен на отдельные кабинки на четыре, шесть, восемь и даже десять мест. Они выбрали самую маленькую, в дальнем углу.
— Драган, — начал Андрей, — это правда, что ты какой-то потрясающий борец, или как это называется?
— Скорее воин, — откликнулся Драган. — Это правда. Я действительно четыре года занимался у-шу. Есть такой стиль — «вин-чунь».
— Четыре года — это, конечно, не так уж и много, чтобы стать серьезным бойцом…
— О, нет, нет, — прервал его Драган, — до этого я десять лет посвятил каратэ. Не сомневайся, если надо противостоять, я вполне способен это сделать относительно одного, двух и трех человек.
— А приходилось ли тебе держать в руках оружие?
— Любому сербу приходилось держать в руках оружие.
— Я не спрашиваю, Драган, приходилось ли тебе убивать людей…
— Отчего же, я могу тебе ответить. Да, приходилось, если тебя это так интересует.
— Прости меня за такие нескромные вопросы. Но дело, в которое я хочу тебя пригласить, может быть опасным.
— Люси мне говорила.
— Позволь, я посвящу тебя в детали. Здесь, в Лондоне, живет один крупный русский делец. Мы делали с ним бизнес, однако он обманул меня и присвоил двести тысяч моих фунтов. Более того, чтобы не отдавать эти деньги, он даже попытался меня убить. К счастью, ему это не удалось, но я остался без денег и в одиночку вернуть их себе не смогу. Если ты согласен помочь мне за половину этой суммы, то есть за сто тысяч фунтов, то я буду рад считать тебя своим компаньоном.
