— И то верно. Ты поосторожней там с моим клиентом, без членовредительства! А то я вас, костоломов, знаю…
Настоящее жеребячье ржание было мне ответом.
— Не волнуйся, не повредим! Через пару дней получишь свое имущество в полной сохранности, сам прослежу. А до тех пор… — ржание перешло в мурлыканье, — согласен сам компенсировать твои потери, дорогая. Не надумала угостить Гарика кофейком?
— Знаю я твой «кофеек»! Пусти козла в огород…
— Ну, не прибедняйся, Таня-джан: в твоем огороде на всех хватит! А за «козла» ответишь.
И прежде чем я успела возмутиться, Гарик звучно послал в трубку прощальный поцелуй.
— Чао, дорогая. Пусть тебе приснится наша любовь!
Страстный стон Кобеляна растворился в коротких гудках. Я швырнула телефон на кровать и расхохоталась. Неисправимый мерзавец! Но как было бы без него скучно жить…
Ну вот. Теперь и судьба удовлетворена, и любимому делу достанется вся моя увлеченность без остатка: просто не с кем ее делить. Нету личного, нет — чтобы оно, не дай бог, не смешалось с профессиональным… Все довольны!
— …Ну хорошо: люблю, если вам это важно. Да, я люблю Эндрю!
Вероника Дубровина яростно стиснула сигарету тонкими губами, покрытыми бледно-розовой помадой, и прикурила от собственной зажигалки, проигнорировав протянутую мною. Я пожала плечами и молча последовала ее примеру. Затянувшись, она картинно отставила руку с сигаретой, зажатой между двух пальцев с длинными ногтями, тоже бледно-розовыми, выпустила облачко голубого дыма — и взглянула на меня с вызовом:
— Кому от этого плохо?
— Никому. Всем хорошо! — Я миролюбивым жестом подняла обе ладони. — Но почему тогда ты не хочешь ему помочь?
— Десятый раз повторяю: я не понимаю, о чем вы говорите. Он вас нанял разобраться в смерти бабушки, вы выполняете свою работу — это ясно. Только не думайте, что вы одна переживаете за Эндрю! Не надо, ладно? У него, слава богу, и до вас были друзья… О нем есть кому позаботиться! Не из-за денег, а просто так, по-человечески.
Девушка сделала паузу, видимо, ожидая реакции на свой выпад. Но реакции не последовало.
— Это не ответ, Вероника.
— Почему же? Очень даже ответ! Я вам уже все рассказала и не понимаю, что вам еще от меня надо. Да, мы с Эндрю придумали эту сказку про нашу свадьбу… Вернее, он меня попросил, а я согласилась. Да, я сходила с ним к его бабушке, и мы мило пообщались. Да, мне ее страшно жалко, но, как говорится, в жизни и смерти один господь волен. И я потрясена тем, что случилось с Эндрю. Мы все потрясены, вся фирма. Никто не верит в эту глупость, что он в чем-то замешан. Но что мы можем для него сделать, кроме моральной поддержки? Чем я могу ему помочь?
— Ты можешь рассказать мне правду. Всю правду, — я слегка нажала на слово «всю».
Она закатила глаза к потолку кафе, обшитому коричневым пластиком «под дерево», шумно затянулась и выдохнула сигаретный дым. Все ее существо выражало крайнюю степень усталости и раздражения.
— Я не была у Варвары Петровны в прошлую субботу, — механическим голосом, тускло глядя мне в глаза, отчеканила девушка. — Это могут подтвердить мои родители. У меня нет шубы из степного волка, которого вы называете собакой. Моя единственная шуба — та, которая сейчас на мне. И я не убивала Варвару Петровну. Если вы меня подозреваете, то, может быть, скажете, какой у меня был мотив для убийства?
— Вот это я и хотела бы знать! — совершенно искренне призналась я.
— Ничем не могу помочь. Если у вас больше нет вопросов, то я пойду: у меня кончается обеденный перерыв.
— Сейчас пойдешь. Значит, у тебя нет никаких предположений насчет того, кто могла быть та женщина?
— Женщина? Вы говорили — девушка…
Какой-то новый штрих мелькнул в ее голосе, дрогнувшем взгляде, в самом вопросе. А, казалось бы, какая разница — девушка, женщина?..
— Ну, девушка — не все ли равно? Так тебе это ни о ком не напоминает, Вероника?
— Понятия не имею — я уже говорила. Такие шубы носит полгорода.
— Это верно, это верно… Ну что ж, не смею больше задерживать. Но ты все-таки подумай о том, что я тебе сказала.
— О чем?
Она уже стояла.
— О том, что надо помочь Андрею. Не красивыми словами, а делом.
— Прощайте.
— До свиданья, Вероника.
Девушка, не оглядываясь, застучала широкими каблуками ботинок по мраморному полу. Ее короткая норковая шубка-разлетайка мелькнула в дверях, потом — за огромным, во всю стену, окном… Не бойся, милая: я за тобой гнаться не буду. Сейчас, по крайней мере… А вот от себя не убежишь!
Я проводила ее взглядом, пока шубка не скрылась из виду, подозвала официантку и заказала еще пару заварных пирожных: они мне понравились. А если совсем откровенно — я просто тянула время, чтобы по горячим следам обдумать поведение Вероники Дубровиной. Мысли эти были не из приятных, а потому подсластить их пирожными совсем не грех.
Ах ты, Вера-Верочка-Вероника… «Вроде неплохая девчонка», — сказал Гарик. Да, вроде бы так и есть. Но что с ней сейчас происходит? Почему приняла меня в штыки, зачем надела маску этакой современной прагматичной особы? Ведь ясно же, что это лишь маска, за которой она старается спрятать неуверенность, тревогу и… страх? Да, очень может быть. «Не мои проблемы…» Да нет, детка, — твои! Проблем у тебя хватает. И я узнаю, что это за проблемы, не будь я Таня Иванова!
Странно, очень странно. Ведь я же пытаюсь помочь Андрею! В которого она и в самом деле влюблена: тут Верочка не соврала. А если б и соврала — то я бы это мигом раскусила. Может, это обычная ревность — чувствует, что я тоже имею кое-какие виды на ее друга? Дурочка… Нет, Таня дорогая! Не исключено, что ревность тоже имеет место, но дело не только в ней.
Батюшки, а имечко-то ему придумала: Эндрю! С ума сойти… Ну, «Андрес» — еще туда-сюда, но «Эндрю»…
Бросив деньги на столик (хватило бы еще на добрую дюжину пирожных и пару чашек кофе в придачу!), я вышла на выбеленную снегом улицу и с наслаждением набрала полные легкие морозного воздуха. В последние дни на город свалилась совсем весенняя оттепель, и такую «хрустящую» погодку горожане воспринимали теперь как подарок судьбы. Что ж, поглядим, какой «подарочек» преподнесет мне сегодня моя собственная детективная судьба!
До шести часов вечера Вероника точно никуда не денется: порядки в «Файле» строгие. А впрочем… Чем черт не шутит! Лучше уж не рисковать. Машина, слава богу, при мне — тут поблизости, за углом, чтобы не вызвать случайного любопытства Верочки. В машине тепло… Да, в конце концов, сидеть всего каких-то четыре часа!
Вздохнув, я направилась на угол, где переминалась с ноги на ногу похожая на дворничиху торговка «гамбургами». Честное слово, сама слышала: именно так они и обзывают свой товар…
* * *
Фирма «Файл», занимающаяся поставками в нашу область компьютерной техники, программного обеспечения и расходных материалов, а также торговлей всем этим добром, техническим обслуживанием и еще черт знает чем, во что я не собираюсь вдаваться, — эта самая фирма «Файл» располагалась на первом этаже старинного четырехэтажного особняка в самом центре города, но в сторонке от кишащих народом пешеходных зон. Уже один юридический адрес предприятия свидетельствовал о том, что дела идут неплохо: аренда такого помещения, да еще в таком местечке обходится в кругленькую сумму!
Впрочем, делами самого «Файла» сейчас занимаются ребята из конторы капитана Папазяна и их «смежники» из ОБЭПа — отдела борьбы с экономическими преступлениями. Основанием к этому послужили связи криминального авторитета Ухаря, чьи интересы отнюдь не ограничивались только квартирами несчастных стариков, и задержание моего незадачливого клиента Андрея Рубиньша. Теперь уже сам черт не разобрался бы, что тут стало причиной, а что — следствием, да это никого и не интересовало. Главное — результат: Андрей ни за что ни про что сидел в изоляторе, а в фирме шла тотальная проверка.
Одним словом, мне туда соваться было не только не нужно, а даже и опасно, о чем мой друг «штабс-капитан» предупредил меня особо. Я и не собиралась: с меня вполне хватало дел Рубиньша. А теперь вот — и его мнимой невесты Вероники.
По тихой неширокой улочке, застроенной в основном в купеческий период тарасовской истории, ходили немногочисленные пешеходы, еще меньше легковых машин и один-единственный троллейбус, которому при встрече уступали дорогу все остальные участники движения. (Иначе на проезжей части мгновенно образовывалась пробка). В то же время здесь было невообразимое количество проходных двориков, арок и подворотен, проездов и выездов и прочих укромных уголков, просто незаменимых для сыщика, ведущего слежку.
Я заранее приглядела себе удобный наблюдательный пункт, из которого прекрасно просматривался главный — и единственный — вход в фирму с импозантной вывеской. Рядом на миниатюрной стоянке загорали несколько иномарок разной крутизны, а также — два отечественных автомобиля со служебными номерами, которые я мигом узнала. Мою же скромную «девятку» если бы кто и разглядел поодаль, то уж точно не обратил бы на нее никакого внимания.
