что
нашей пророчице Василисе не принесли в гримерку сушеные ананасы.
Павел к реальности проявлял мало внимания, торча одним ухом в mp3-плеере. Вырубал он его только по просьбе Василисы, чтобы не портить ей настрой перед выступлением.
Руслану меня представила отдельно сама Василиса.
Невысокий русоволосый мальчик, Руслан при своем субтильном телосложении выглядел все равно старше своих двенадцати лет. По словам Василисы, он приходился ей троюродным племянником. Был сиротой, потому она и заботилась о нем. Когда я спросила о школе и об учебе, Руслан с очень серьезным для ребенка лицом сообщил, что учится экстерном, и вообще у него сейчас каникулы и он…
– Я Васе помогаю, – безапелляционно заявил этот сопляк. С таким лицом, будто эта фраза объясняла абсолютно все, включая смысл бытия.
Сидел он в Василисиной гримерке с таким видом, будто на все и вся ему было плевать. Или – что ему все надоело. Василиса его вроде опекала, но без особого фанатизма. Например, не стала настаивать, чтобы он чем-то занялся, а не сидел и пялился в стенку. Зато настояла, чтобы он хорошенько поел.
Зато когда Василисе настало время выходить на сцену, пацан пулей подорвался со своего стула и зашагал рядом с Василисой. И когда она…
– Готовность тридцать секунд! – прошипела Людмила, отнимая хлеб у координатора.
…вышла на сцену, покачиваясь, будто лунатик, одетая в просторное балахонистое платье, и медленно поклонилась – Руслан впился взглядом в ее спину. Будто боялся выпустить из виду хоть на секунду.
Перед тем, как сегодня днем я ненадолго оставила Комарову, она заверила меня, что не будет портить мою работу, пытаясь в точности прозреть какую-либо грядущую опасность.
– Тем более что это ненужный расход сил, – пояснила она. – У меня ж должны силы оставаться для работы.
Я не стала спрашивать, остались ли у нее силы для сегодняшнего выступления на сцене Дома культуры. Это больше относилось к работе Василисы, а не к моей. Ну, упадет в обморок – ничего, дотащу. Да и Людмила наверняка похлопочет. Она, как и Павел, работала с Комаровой уже года три. А Руслан так и вовсе, по всеобщему утверждению, находился при Василисе Ефимовне «с самого начала». Надо бы уточнить, сколько конкретно.
К слову говоря, я за всю свою карьеру так и не пришла к выводу, кого удобнее охранять – малоподвижных клиентов или тех, кто способен нормально передвигаться сам. Мне доводилось охранять инвалидов-колясочников, или парализованных, или сломавших ногу. Но были среди моих подопечных и трое спортсменов олимпийского уровня. Везде были свои плюсы и минусы, и степень подвижности подопечного была не самым решающим фактором.
Людмила ознакомила меня со сценарием выступления. Пока что оно шло в соответствии с планом.
А вот моя поездка домой прошла не так, как я предполагала.
Для начала Варданян, едва я вышла из машины перед своим подъездом, позвонил и бдительно поинтересовался:
– Вы согласились? – отрывисто, нервно, без приветствия. Что было на него непохоже.
– Суреныч, – шутливо откликнулась я, – не паникуйте. Вредно для здоровья.
– Женя, очень прошу…
– Я не его буду охранять, – перебила я, – а его духа-покровителя в лице простой русской женщины. Тотемного зверя.
Варданян как-то нехорошо замолчал. Я отчего-то сразу подумала про инфаркт.
– Черт, – безынтонационно произнес он. – Вот про это я не подумал. Значит, доверил ее вам, эту Василису Премудрую?
– Доверил, – спокойно подтвердила я.
– Убедил, значит?
– Она убедила, – уточнила я.
– Ладно, Евгения Максимовна, – вздохнул Арцах, – отговаривать не буду. Возвращайтесь целой и невредимой. Тут в Тарасове, недалеко от центра, такое бистро открылось с кавказской кухней, а там такой плов… приезжайте – накормлю от пуза за свой счет.
– Заметано, Арцах Суренович.
Но это была самая приятная неожиданность. Дальше эти неожиданности были противные и кусачие.
Нет, сборы прошли быстро и без помех. Но выглянув напоследок в окно кухни, я увидела, как возле моей машины стоит… да, сомнений не было.
Он опять не замаскировался. Что, как я успела понять, у Антона Владиславовича Макова означало повышенный уровень угрозы, особую серьезность намерений.
Он стоял в паре метров от моего «Фольксвагена», прямой, как палка, и неподвижный, как статуя. Стоял, задрав голову, и смотрел на окно моей кухни. На меня в окне моей кухни.
Сука. Сталкер хренов.
Когда я вышла из квартиры и, завершив все положенные манипуляции с сигналкой, выглянула в окно на площадке у лифтов, Макова было не видать.
Это означало два варианта: либо он ушел вообще, либо зашел в подъезд. В любом случае мне следовало поторопиться.
Я прислушалась: лифт не поднимался, на лестнице шагов не слыхать. Метнулась ко входу на черную лестницу, открыла замок (у меня была копия ключа, чтоб не возиться с отмычками). Заперла за собой и бесшумней кошки быстро двинулась вниз. На первом этаже прислушалась.
Выход с черной лестницы вел к площадке с мусорными баками. Со стороны входа в подъезд меня никто не засек бы.
Вроде чисто. Черт, жаль, у этой двери нет глазка. И даже будь у меня сейчас спецаппаратура, возиться с ней нет времени.
На всякий случай я вылетела из дверного проема максимально быстро и дверь не открыла, а распахнула. И, краем глаза заметив в поле зрения черную тень…
Тело в этот момент сработало само. Через долю секунды Маков лежал лицом в грязный холодный асфальт, с заломленными руками. А я, продолжая придавливать его сверху, с опозданием неприятно осознала: каким-то образом он понял, что я рвану через черный ход.
Хотя – подумаешь, бином Ньютона: не через парадное же выходить, застукав слежку у своей машины.
– Неплохо, – сдавленно просипел он. – Нам бы поговорить, Евгения Максимовна.
– У меня нет времени, – отрезала я. Застал врасплох, ничего не скажешь. Я сейчас и наручники не смогу вытащить, опасаясь хоть на секунду выпустить агента из захвата. Тем более что мои две сумки с необходимым скарбом валялись в полуметре от меня. Недосягаемое расстояние в данных обстоятельствах.
– Мне некогда, – повторила я. – И я не хочу проблем, Антон Владиславович. Не надо мне мешать.
– Три минуты, – предложил тот.
– Минута, – еще жестче отрезала я.
Ноги подмерзали. Хоть и не по сезону теплый, а все-таки январь.
– Вы можете работать на нас, – начал он.
– Нет, я уже занята. Вербовать бесполезно. Что вы еще хотели?
Он не пытался высвободиться – значит, воспринял меня всерьез. Уже неплохо. Руки у него были пусты, когда я его скрутила. То ли не успел достать оружие, то ли и не собирался его доставать. Возможно, второе. Агенты из такой организации к нападению готовятся заранее.
– Вы замечены рядом
