— Что там еще?
— Это один из полицейских опербригады, выехавшей ночью из Нанси, господин мэр. Я вам звоню из Блэнвиль-ля-Гранде.
— Из Блэнвиль? Мне казалось, вы собирались доехать до Сирей на поезде. Какого черта вы вышли в Блэнвиль?
— Силой обстоятельств, господин мэр. Поезд сошел с рельсов.
— Обратное меня бы удивило! В Блэнвиль это случается двадцать раз за год. Надеюсь, никто не умер?
— Нет! Только несколько пассажиров ушиблись. Ничего страшного. Но рельсы повреждены на большом участке. Ремонт потребует времени. Мы попробуем добраться до Мортефона на машине. Это, правда, будет сложно. Буря натворила дел. Снег такой глубокий, что невозможно разобрать, где дорога, где поля.
— И снег еще идет! — сказал мэр. — Хотя ураган постепенно успокаивается.
— Ну, ничего, мы люди настырные. Надеюсь, все рекомендации относительно положения тола и сохранения следов, данные вам из Нанси, были, но мере возможности, приняты во внимание?
Вопрос развеселил мэра:
— Будьте спокойны! — заверил он. — Я приказал построить что-то вроде небольшой хижины вокруг следов.
— Великолепно! В таком случае вы глазом моргнуть не успеете, как мы уже расследуем все дело. До скорого, господин мэр.
Мэр повесил трубку и рассмеялся. «Идиоты! За ночь они преодолели двадцать три километра! Машина… поезд… Очевидно, дальше они опробуют сани. А в конце концов через несколько дней явятся на лыжах…»
Он снова лег в кровать и тут же заснул.
Примерно в это же время в долине Везузы остановился автомобиль. Он, видимо, покрыл большое расстояние — кузов был весь в серой грязи. У шофера вырвался бессильный жест:
— Ну, теперь мы точно застряли. Абсолютно невозможно двигаться дальше, месье!
— Шарль, вычеркните слово «абсолютно» из вашего лексикона. Ничто не абсолютно! Все относительно! До Мортефона не больше пятнадцати километров. Последнее усилие, и мы у цели.
— Но, месье, это… Прошу прощения у месье, но это безумие. Тут не знаешь, по чему едешь. По дороге? По целине? Мы провалимся в яму, это факт!
— Шарль, неважно! Надо проехать!
— Но мы можем свалиться в реку! Ее ведь больше не видно!
Человек, сидевший в глубине машины, открыл дверцу и вышел, оказавшись по пояс в снегу.
— Вот, — можете сами удостовериться, — буркнул шофер.
— Шарль, я решил доехать и доеду. Я сажусь за руль.
— Но, месье…
— Хватит разговоров. У нас мало времени.
Человек без обиняков отодвинул шофера и сел за руль.
— Устраивайтесь на сиденье, Шарль, вы это заслужили.
— Это самоубийство, месье!
— Садитесь, или закройте дверцу и отодвиньтесь, — холодно ответил тот, включая сцепление.
Брызги грязного снега яростно полетели из-под колес. Колеса, снабженные цепями, заскользили, но все же вгрызлись в неверное покрытие. Шофер едва успел вскочить на подножку. Человек за рулем зажал зубами сигару и протянул руку в глубь машины:
— Шарль, нет огня?
Он прикурил и заметил:
— Незадуваемые зажигалки имеют свои преимущества.
Машину невероятно мотало. Она двигалась прямо навстречу буре, которая бросала снег в ветровое стекло с добросовестностью каменщика, шлепающего полный мастерок раствора на стену. Человек плюнул в окно, и плевок достиг земли более чем в ста метрах позади.
Они ехали впритык к рощице тополей. У четверти деревьев ветер обломал верхушки.
— Шарль, если вам действительно приелась наша экскурсия, — пошутил человек за рулем, — влезайте на один из этих тополей и, покуривая трубку, ждите возвращения машины.
— Прошу вас, месье, простите меня, — ответил шофер. — Я жалею о том, что сказал. Я готов снова сесть за руль.
— Ничего, Шарль. Я не забыл, что вам пришлось отмахать больше трехсот километров. Отдыхайте. Или, лучше нет! Выходите немедленно и бегите вперед — постарайтесь оттащить в сторону вон ту елку, ее сломало ветром и она загораживает нам проезд… Потом вы протрете ветровое стекло. Снег замерзает коркой.
Продвигались очень медленно. Колеса свистели. Порой машина поднималась или опускалась так, что два колеса крутились в воздухе.
— На этот раз кончено! Переворачиваемся!..
Машина чудом выровнялась.
— Здесь танк нужен, а не автомобиль! Хотел бы я знать…
— Стойте! — заорал шофер.
Верхушку одного из тополей срезало как ножом. Она упала в десяти метрах впереди машины. Наконец в синеватом небе показалась длинная серая тень.
— Мортефонская церковь! Сейчас девять часов десять минут, мы опоздали лишь на четверть часа. Руины слева, разумеется, все, что осталось от аббатства Гондранж.
— Что ж, — возликовал шофер, — мы все-таки проехали.
Под сводами аббатства Гондранж ожидал маркиз де Санта-Клаус. Он быстро отделился от стены и пошел навстречу путешественнику.
— Здравствуйте, маркиз! — сказал тот.
— Здравствуйте, маркиз! — ответил маркиз де Санта-Клаус.
Оба человека походили друг на друга как близнецы. Но одеты они были по-разному. На маркизе номер два был дорожный костюм.
— Дело усложняется, — произнес маркиз номер один. — Я сделал, что мог, но…
— Я вас не упрекаю, — мягко заметил второй.
Маркиз номер один протянул ему записную книжку.
— Я записал здесь все, что вам необходимо знать: отчет о событиях, описание мест, портреты людей и так далее.
— Очень хорошо, — ответил маркиз номер два.
И он снял свой пиджак, жилет, затем воротничок и рубашку, расстегнул брюки… Со своей стороны, маркиз номер один делал то же самое. Вскоре под ледяным ветром, пронизывающим руины, оба мужчины совершенно разделись и обменялись одеждой.
— Очень красивый край, — рассуждал маркиз номер два, дрожа. — Чертовски живописный. Позволю себе вам заметить, маркиз, что у вас довольно легкое белье. Если вы не возражаете, я предпочел бы надеть свое. Мои кальсоны не очень подходят? Я смотрю, у вас ляжки толстоваты! Мои башмаки отсырели. Вы меня простите! После такого пути…
Спустя несколько минут оба оделись. Маркиз де Санта-Клаус принял облик путешественника, тот же превратился в маркиза, в точности похожего на того, что уже дней десять бродил по улочкам Мортефона. Они пожали друг другу руки.
— На этом, маркиз, до свидания!
— До свидания, маркиз!
Тот, на ком теперь был дорожный костюм, отправился к машине, стоявшей в некотором отдалении.
— Шарль, мы выезжаем. Мы возвращаемся в Париж.
— Хорошо, месье, — сказал шофер без всякого удивления.
Машина тронулась с места и удалилась, сотрясаемая ураганом.
Снежный занавес опустился за ней. Маркиз де Санта-Клаус номер два отправился в Мортефон, похлопывая себя под мышками.
«Это, конечно, главная улица, — вскоре сказал он себе. — Вчера было Рождество, все еще спят. Чудесно! Если я хорошо изучил план, эта улочка должна привести меня в „Гран-Сен-Николя“. А! Церковь! Очень красивый памятник! Но археологией займемся позже… Прекрасно: вот и „Гран-Сен-Николя“. Здесь все еще тоже спят. Лучше и быть не может! Моя комната… Оп!.. Готово!»
Маркиз быстро разделся и скользнул в кровать. «Простыни еще теплые», — заметил он.
Он с наслаждением вытянулся, закурил сигару и принялся внимательно читать заметки в записной книжке, отданной ему маркизом номер один.
Прошло время. В комнате наверху послышались шаги. Семейство Копф вставало. В дверь постучали, и показалось заспанное лицо горничной. Она принесла на подносе дымящуюся чашку.
— Господин маркиз, должно быть, думает, что нынче утром завтрак заставляет себя ждать. Но вчера танцевали допоздна!
— Я все прекрасно понимаю, — сказал маркиз. — Неважно!
Он заглянул в чашку — шоколад. Он ненавидел горячий шоколад.
— Знаете, — заметил он — сегодня утром я бы лучше выпил кофе. Очень крепкого, черного кофе.
Девушка мило рассмеялась:
— Господин маркиз любит перемены.
Вместо ответа маркиз, очень занятый, бросил на нее строгий взгляд и вновь погрузился в изучение записей. Подняв голову мгновение спустя, он увидел, что служанка уходит и вид у нее весьма удрученный.
«Ну вот! — подумал он. — Неужели я уже оплошал? Малышка мила! Надеюсь, это животное не строило ей глазки! Мне придется принять эстафету, а насколько я себя знаю, одному Богу известно, куда меня это заведет!»
Три четверти часа спустя, закончив туалет, во время которого особенное внимание он уделил своему лицу, маркиз де Санта-Клаус покинул комнату, живее чем когда бы то ни было поблескивая глазами за стеклами пенсне. В зале «Гран-Сен-Николя» после рождественского ужина еще стояли длинные столы, заставленные пустыми бутылками и тарелками в пятнах застывшего соуса. В очаге лежала огромная куча золы. На уединенном столике маркиз заметил тонкое стекло, ведерко для льда и увядшие цветы в вазе. Книжка уточняла, что маркиз номер один не был на рождественском ужине, поэтому маркиз номер два решил, что его вопросу по поводу этого столика не удивятся.
