— Кстати, — оторвался он от основной сюжетной линии своего рассказа, — я сумочку твою прихватил, только выбросить ее пришлось, сейчас расскажу почему. А деньги, документы и эти… кости твои гадальные вот, — он положил мои вещи на стол, — принес!
Здорово! Пришлось наградить Василия еще одним поцелуем. Куда денешься — герой!
— Ну а потом, — продолжал порозовевший Вася, — я, значит, думаю, наверное, милицию вызывать надо. Я и пошел в ближайшее отделение. Только в кабак заглянул по дороге — выпить надо было, успокоиться, я же переволновался! Да и для дезинфекции — у меня ведь губы разбитые.
Он налил себе водички из-под крана, прополоскал горло и продолжал:
— Употребил грамм… ну триста… не больше. И что-то меня развезло. От волнения, вероятно, — Вася озабоченно помотал головой, — в милицию, конечно, пошел — тебя же надо было выручать! Только сумочку твою выбросил, а документы в трусы засунул. Ну, чтобы чего не подумали. Во избежание, значит…
«А вот это Вася правильно сделал, — подумала я, — а то ночью чувак вроде него с женской сумочкой довольно подозрительно смотрится».
— Прихожу в милицию, — уже начиная волноваться, продолжал он, — а менты смеются, иди проспись, говорят, а то в трезвяк сдадим. У меня нервишки, признаться, сдали тогда, я и наорал на них. Пришел там какой-то главный, я ему: «Давай мне наряд и две машины с пулеметами, козел старый!» Он так посмотрел на меня и рукой махнул. Меня сразу в подвал — и держали до вечера. Я как пришел, мне сразу же сказали, что ты тоже от Петровича сбежала. Звонил тебе, звонил…
Да, вот что значит здоровый сон! Даже от телефонного звонка не проснулась. Обычно такое со мной редко бывает.
— Да, кстати, — переведя дыхание, спросил Василий, — ты говоришь, с уркой с каким-то в кабинете Петровича беседовала, про Крысана ничего случайно не узнала?
В своем рассказе я умышленно не упомянула эпизода, где Лысый ответил на мой вопрос о Крысане. Туманно ответил, правда, но…
Так что кто знает, может статься и так, что Крысан жив. Всякое бывает… Вот и нечего Васю раньше времени расстраивать. Нужно, как говорится, верить в лучшее.
— Н-нет, — помедлив, ответила я, — по крайней мере, ничего определенного…
— Что значит «ничего определенного»? — насторожился Василий.
— Да видел он его пару раз, с вами же и видел, — выкрутилась я.
Открылась дверь. В кухню просунулась патлатая голова Ирокеза:
— Ребята, имейте совесть, наконец! Водку принесли, а вы кухню сколько уже занимаете?!
— Да разве мы занимаем? — засуетился Василий, закатывая рукава цветастой рубахи. — Пожалуйста, пускай проходят.
На кухню с веселыми криками ввалилась компания.
«Начинается…» — подумала я.
И вздохнула.
Вечер воспоминаний можно считать закрытым.
Весь бардак и ералаш, царивший по всей этой странной квартире, сконцентрировался теперь на кухне. Туда, в небольшое в принципе помещение, набилось человек десять. Василий в том числе, естественно. Музыку, правда, они выключили, но тише от этого не стало — все галдели кто во что горазд. Я вышла, захватив с собой свои кости и документы. Деньги я еще раньше положила в карман. Домой идти мне не хотелось — ну что там делать одной? Да и выпить я большого желания не ощущала. Побродив по квартире, нашла в одной из комнат магнитофон и целую кучу кассет.
Порывшись, я выудила «Европу», вроде слушала когда-то. Дай-ка освежу в памяти. Я поставила кассету и прилегла на диванчик. Что удивительно, я опять задремала.
Разбудили меня дикие вопли. Я вскочила — неужели что-то случилось? Да нет, вопли хоть и дикие, но никак не тревожные. Скорее восторженные.
Позевывая, я выглянула из комнаты.
Ого, веселье в самом разгаре. Я посмотрела на часы — половина двенадцатого. Как их соседи терпят?
Бесшабашные молодые люди уже разбрелись из кухни по всей квартире. Самые трезвые решили смотреть телевизор. Телевизор-то и был причиной их воплей — шла какая-то передача, в которой упомянули о нашем тарасовском маньяке.
Видать, парней переполнило чувство гордости за свой город. По этому поводу они и устроили такой концерт — орали и плясали как сумасшедшие.
«Кошмар какой, — подумала я, закуривая, — ужас!»
Из беснующейся толпы вдруг появился нетрезвый Василий. Он орал громче всех. Песню, очевидно, своего сочинения:
— Маньяку, маньяку-у наливайте коньяку-у!
— У-у-у, — подвывал ему хор.
На меня никто не обращал абсолютно никакого внимания.
Нет, лучше бы я домой ушла.
Вдруг Василий прекратил песню и закричал, подняв вверх руку:
— Тише! Ти-ише!
Мало-помалу все смолкли.
— Слушайте, — начал он, волосы его растрепались, глаза горели как у сумасшедшего, — ведь маньяк действует в нашем районе… Последний раз его видели, — тут он посмотрел на меня, — в парке… Давайте поймаем его!
Предложение вызвало бурю восторга. Все буйное общество в момент оказалось за дверью, загремело по лестнице и исчезло. Наступила тишина. Вот соседи обрадуются.
Я подошла и закрыла входную дверь. Мне почему-то стало не по себе. Я вслух обозвала Васю дураком и села перед телевизором. Потом заметила видеомагнитофон и поставила какую-то тупую американскую комедию. Просмотрела ее до конца. Чувство тревоги не покидало меня.
Выключив к чертовой матери видак, я вышла на балкон. Вроде компания какая-то возвращается. Похоже на Васиных друзей. Только что-то они притихли. Я покурила и пошла в прихожую.
Ребята молча расходились по комнатам. Я увидела Василия. Необычно присмиревший, он казался почти трезвым.
— Случилось что-нибудь, Вась? — с тревогой спросила я. — Чего вы все такие?
— Да черт его знает… — пожал он плечами. — Витек за пивом пошел и пропал куда-то. Может, его в трезвяк забрали? — с надеждой предположил он. — Мы ж часа два по этому парку болтались, все окрестности переполошили. Может, кто из местных и вызвал мусоров… Бандит у нас самый трезвый… Пошел в трезвяк, тут, недалеко, узнавать про Витька.
Витек… Витек… А, вспомнила! Такой худенький, с длинными русыми волосами, на девушку похож. Еще хотел познакомиться со мной, когда я только вошла.
Стук в дверь.
Человек пять сразу бросились открывать. На пороге стоял растрепанный Бандит, бледный, я с удивлением заметила, что он дрожит крупной дрожью. Он молча протянул вперед руки — ладони были в крови. Губы его кривились. Казалось, он что-то хочет выговорить. И не может.
— Т-там, — показывая вниз, в темный подъезд, наконец сказал он.
Ребята стояли на пороге. Вниз идти никто не собирался. Как будто не они два часа назад рвались изловить маньяка.
— Что там? — спросил кто-то.
Вопрос повис в пустоте.
Пора брать инициативу в свои руки.
— Фонарик есть у кого-нибудь? — спросила я.
— Сейчас, — черноволосый парень, очевидно хозяин квартиры, сбегал в комнату и вынес мне фонарик.
Я шагнула за порог, в темноту. Внезапно ноги мои подкосились, и, чтобы не упасть, я вынуждена была схватиться за перила лестницы. Этого еще не хватало! Несколько раз глубоко вдохнув, я постаралась взять себя в руки.
Чтобы перебороть свой страх, нужно лицом к лицу столкнуться с его причиной. Элементарная психология.
Стараясь ступать как можно тверже, я стала спускаться вниз. За спиной послышались шаги. Я обернулась — Вася и Бандит, держась за руки, как дети, которые идут по темному чердаку, спускались за мной. Несмотря на весь ужас ситуации, я рассмеялась.
Василий спохватился и отпустил руку Бандита. Не нужно было даже светить фонариком, чтобы узнать, что Вася покраснел. И так было ясно.
Мы дошли до первого этажа.
— Здесь, — тихо сказал Бандит, указав пальцем в угол подъезда.
Сделав шаг в том направлении, я посветила.
Вообще-то я ожидала подобного зрелища, но… Короче, таких трупов я еще не видела. Я, которой в своей жизни приходилось убивать самой.
Лежащее в углу тело было буквально искромсано на куски. Самое страшное было в том, что труп лежал на животе, но голова у него оказалась повернута лицом вверх.
Шеи практически не было. Куски какие-то. Да и лицо-то трудно было назвать лицом — кровавые ошметки. Зубы светились сквозь порубленные щеки. Слышалось тихое гуденье мух. Успели уже слететься.
— Витек… — прошептал Вася. — Волосы… майка…
Бандит издал вдруг неопределенный звук и рванулся на улицу. Мы вышли следом. Бандит, согнувшись в три погибели, блевал на асфальт. Мне тоже было нехорошо. Вася закурил, протянул мне сигаретку.
— Вызывайте ментов, — сказала я и села на лавочку у подъезда.
* * *
Мы с Василием милиции дожидаться не стали. Я попросила его проводить меня до дома, в смысле — до моей конспиративной квартиры. Конечно, конспиративная квартира — мое убежище, строгая засекреченность ее — часть моего профессионализма. Но… не то, наверное, у меня было настроение, чтоб думать сейчас о профессионализме. Да и к тому же Василий — не местный, уедет скоро. Не успеет разгласить, да и разглашать он вроде ничего не собирался.
