Мы с Василием милиции дожидаться не стали. Я попросила его проводить меня до дома, в смысле — до моей конспиративной квартиры. Конечно, конспиративная квартира — мое убежище, строгая засекреченность ее — часть моего профессионализма. Но… не то, наверное, у меня было настроение, чтоб думать сейчас о профессионализме. Да и к тому же Василий — не местный, уедет скоро. Не успеет разгласить, да и разглашать он вроде ничего не собирался.
Он шел рядом со мной, необычно подавленный, и излагал мне свою версию убийства Витька.
Хотя какие, к черту, версии! И так все понятно.
— Этот Чикатило ваш Тарасовский, наверное, шлялся там в парке. Заметил нас, ну, мы ерунду всякую орали. Про него гадости. Пьяные ведь. А когда домой собрались, то еще больше развеселились. Вдруг смотрим — Витька нет. Я спрашиваю, куда он делся. Ирокез говорит — за пивом пошел. А в парке ларьков-то… раз, два — и обчелся. Ну, два кафе еще. Мы все эти заведения обошли. Продавцов спрашивали — никто ничего не видел…
Вася помедлил и вздохнул. Я молчала.
— Потом кто-то сказал, что Витька скорее всего в трезвяк забрали. Якобы слышали шум машины. Бандит пошел в трезвяк узнавать. Ну и…
Мы проходили через дорогу. «Улица Красноглинская» — прочитала я. Если пойти по этой улице прямо, минут через двадцать дойдешь до этого злосчастного парка. Я вздохнула. Страха у меня не было совершенно. Только усталость. Видно, подействовал этот самый психологический метод, трактующий про встречу лицом к лицу с причиной своего страха.
— Он, видимо, маньяк-то, за девку Витька принял. Сзади-то. Не разобрался, сука, — проговорил Вася. Потом грустно добавил свое традиционное: — Надо будет песню про это написать.
— Напиши, — согласилась я.
Тоже мне поэт-песенник. Так всех друзей его ухайдакают, а он по песне на каждого напишет и успокоится.
— Ну вот, — сказала я, — мы и пришли.
Василий потоптался на месте и робко попросил:
— Можно я у тебя переночую? А то сейчас к ним возвращаться… Менты там. Настроение у всех похоронное…
У меня, можно подумать, праздничное.
— Друзья же твои волноваться будут, — предположила я, — подумают, тебя тоже…
— Не, не будут, — ответил Василий, — я Бандиту сказал, что у тебя останусь.
Ну дает! У меня еще разрешения не спросил, а с остальными обо всем договорился!
Тут Вася снова, как в первый день нашего знакомства, явил мне свою голливудскую улыбку. Обезоруживающую. Я рассмеялась:
— Ну пошли…
Мы поднялись. Василий разочарованным взглядом окинул мою квартиру.
— Эта и есть твоя конспиративная? — спросил он.
— Да, — ответила я, — а ты что, ожидал тут шпионское оборудование увидеть? И скальпы поверженных бандюг?
Он хмыкнул.
Мы прошли на кухню.
— Слушай, — спросила я вдруг у Василия, — я заметила, что возле клуба завод какой-то находится. Там даже вроде здания у них смежные.
— Ну да, — ответил он, — смежные, ОАО «Жиркомбинат» там… А ты чего, — он подозрительно посмотрел на меня, — снова туда собралась?
— А ты как думал? Конечно, это же работа моя.
Теперь я почему-то совершенно уверилась в мысли, что Виталика держат там. А может, и Крысана тоже.
Василий минуту подумал и тяжело вздохнул:
— Тогда и я с тобой, — видно было, что идти ему очень не хочется, но рыцарский долг… Да и потом, он еще надеется, что Крысан жив. Я же сама его обнадежила.
— А может, не надо, Вась, а? Я-то профессионал, привыкла из всякого дерьма выкручиваться, а ты, боюсь, обузой будешь…
Вася страшно оскорбился.
— Я? — спросил он дрожащим голосом. — Я — обузой?!
— Ну, не то чтобы… — попыталась я как-то исправить положение. — Ты же просто… э-э… не привык…
Василий поджал губы и отошел к окну. Я с трудом удержалась от смеха.
— Все равно пойду, — упрямо выговорил он, — Сашка Крысан там.
«Да нет, Вася, там скорее всего никакого Крысана», — подумала я. А вслух сурово сказала:
— Если ты обещаешь меня слушаться во всем, — ну прямо как ребенка уговаривают — будешь слушаться, возьму в цирк — смешно, ей-богу, — никакой самодеятельностью заниматься не станешь — тогда пошли.
— Правда? — обернулся Василий.
Ну вот, а ведь сначала совсем не хотел идти, а как я невзначай надавила на его самолюбие…
Правильно говорят, что мужчины — большие дети. Ой как правильно!
Усадив сияющего Ваську варить кофе, пошла в ванную, раздумывая о предстоящей операции: если здания смежные, то и подвалы у них должны быть смежные — как мне показалось со стороны, рок-клуб «Запад» когда-то был частью этого самого ОАО. Они покрашены даже одной краской. Нет, стоит попробовать. Но уж если у меня на этот раз ничего не получится… Петрович живой не выпустит.
Когда я вышла из ванной, Васи на кухне не было. Кофе тоже — стояла пустая теплая джезва. Что за чудеса?
— Вась! — позвала я.
— Чего-с? — откликнулся он.
Из моей спальни.
Я прошла туда и замерла на пороге — в моей постели, полностью разоблачившись, валялся Василий с дымящейся сигаретой в пальцах. На тумбочке рядом с кроватью стояли две чашки кофе.
Конечно, я подозревала, что все это именно так и закончится, но… Нахальства Васеньке не занимать.
Заметив мой недовольный взгляд, Вася сел на кровати:
— Ой, извини, что я в постели курю…
Прямо по анекдоту.
Я рассмеялась и потушила свет.
— Знаешь, что француженки считают наибольшим наслаждением? — спросил он, когда я удобно устроилась в его руках.
— Что? — Я знала.
— Чашку кофе «до» и сигарету «после»…
* * *
Проснулись мы с Василием почти одновременно — в десять часов утра. Я внезапно вспомнила, что сегодня воскресенье. Выходной. Поднялась и рысью побежала в ванную под холодный душ — не вредно будет освежиться, денек, похоже, обещает быть жарким. Во всех смыслах.
Когда я закончила утренний туалет и вышла из ванной, Вася уже успел снова уснуть.
Вот подлец!
— Эй, — начала я его расталкивать, — ты забыл? У нас еще дело сегодня.
Вася что-то промычал и закрыл голову подушкой.
Ну, ладно, будем действовать более эффективно. Я залезла к нему на спину и отработанным приемом скрутила ему руку.
— Встаешь?
Он заорал дурным голосом, пытаясь сбросить меня. Конечно, ничего у него не получилось — я дама тренированная все-таки.
— Ты поднимешься или нет?
— Все, все, все, встаю уже, — сиплым со сна голосом пробормотал Василий. Я отпустила его руку, и он неохотно поднялся и медленно побрел в ванную.
«И как это люди вместе живут? — подумала я. — Никогда замуж не выйду».
Мы наскоро завтракали. Я включила маленький телевизор, который стоял на холодильнике. Как раз было время местной программы новостей. Диктор с фальшивым сочувствием в голосе рассказывал о ночном происшествии:
— На этот раз жертвой Тарасовского Чикатило стала не девушка, как обычно, а юноша девятнадцати лет…
«Витек какой молоденький был», — подумала я.
— Как предполагают оперативники, преступник просто принял молодого человека за особу женского пола. У погибшего были длинные волосы.
Интересно, сколько волосатиков после сегодняшнего сюжета побегут стричься?
Телевизор показал залитый кровью подъезд, потом кусок двора перед подъездом. Менты стояли прямо на том месте, где вчера блевал Бандит.
Аппетит у меня пропал совсем. Я отложила бутерброд и закурила. Блок новостей закончился, передавали прогноз погоды. Тоже ничего хорошего — жаркая погода, как вещала улыбающаяся девица, сохранится до конца месяца. А сегодня, видите ли, обещают даже больше сорока градусов выше нуля.
— Ничего подобного в нашей области не наблюдалось уже несколько десятков лет, — сообщила под конец она.
Это меня нисколько не утешало.
Одежды у меня на этой квартире было немного, все больше какие-то строгие платья. Поэтому я обрезала свои джинсы по самую задницу — не могу больше, жарко. Надела их и повертелась перед зеркалом. Василий кидал восторженные взгляды на мои ноги — наверное, слишком высоко обрезала. Ну да ничего, что я, старуха какая-то? И ноги у меня красивые. Незаметно повысилось настроение, вот что значит нормальное самолюбование. Напялила майку покороче, и мы вышли из дому.
Внизу, на первом этаже, в моем почтовом ящике что-то белело. Счета за квартиру. Платежка. Я посмотрела — совсем немного, я же не постоянно здесь живу. Но заплатить надо, безусловно. А то как погонят частного-то детектива с конспиративной квартиры! Где ж я тогда опасность пережидать буду?
Сосед мой, малознакомый вообще-то, толстый дядька, поздоровавшись со мной, так и прилип взглядом к моим нижним конечностям.
Не переборщила ли я опять с сексапильностью? А то с меня приключений с любвеобильными бандюгами хватит. Я с отвращением вспомнила Оглоеда. Он меня, наверное, живьем сожрет, как еще раз увидит.
