из Камбалу в Пекин, Бирму или в Ханькоу, расположенный на берегу океана, или в Цинь-Ду-Фу, на тибетскую границу.
Ему довелось увидеть то, чего не видел ни один европеец, суждено было стяжать несметные богатства, пополнить свои знания в областях, остававшихся для всех остальных запретными.
Но и покинуть владения хана удалось ему с большим трудом — слишком велико было благоволение, питаемое к венецианцу восточным властелином.
И все же Марко Поло в 1295 году снова бросил якорь в гавани Венеции. Он ожидал, что его встретят восторженно и бурно, но с изумлением увидел, что земляки ему просто-напросто не верят.
Когда он рассказывал о пустыне Лоп, в воздухе которой звучат голоса незримых существ, ему верили; когда он говорил о диких зверях Индии или об острове Мадагаскар, на котором живет птица Рок, поднимающая в клюве слона, ему верили.
Но когда он начинал рассказывать о городе Квин-Сае, раскинувшемся на сотню миль, в котором двенадцать тысяч мостов и десяток огромных базаров, и каждый базар вмещает пятьдесят тысяч человек, ему не верили, слушатели только смеялись над ним.
Когда, желая выразить величину этого города, он принимался перечислять количества припасов, поглощаемых горожанами, и говорил, что дневная потребность этого города в перце умещается в сорока трех повозках, венецианцы, полагая, что предел вранья достигнут, разражались бурными возгласами восторга. Они смеялись до слез; зная, что каждая перчинка ценится на вес серебра, они вопили:
— Славно выдумано! Здорово соврали! Честное слово, мессер Милльоне, лучше никто и не придумает!
Мессер Милльоне, такое прозвище дали земляки Марко Поло, потому что цифры, упоминавшиеся в его повествованиях, казались им преувеличенными до абсурда.
Венецианцы охотно слушали его россказни, они были интересны, но можно ли придавать им значение? Это всего лишь сказки!
Таков был прием, оказанный родным городом славному путешественнику. Он стал мессером Милльоне, а дом его назвали Корте-дель-Милльоне — двором миллионов.
Тридцать лет прожил Марко Поло среди своих земляков, так и не переубедив их, не заставив их поверить ему. Даже после смерти он остался в их представлении все тем же шутом и лгуном, и потребовалось, чтобы прошли столетия, прежде чем ему воздали должное и признали в его рассказах все, что было в них ценного. Лишь столетиями позже его рассказы перестали считаться вымыслами, а превратились в описания смелого путешественника, которому довелось увидеть много любопытного. Путешественник этот к тому же обладал даром зоркой наблюдательности.
Доктор Ц. оторвался от чтения книги о путешествиях венецианца. Глаза его горели под воспаленными веками, будто он смотрел не на страницы, а на яркое солнце. Миллионы желтолицых людей, пагоды и храмы, джонки и каналы, караваны в пустыне — все это проходило перед его взором. Для человека со столь живой фантазией, какой обладал доктор, эта книга была упоительным дурманом. Но чем являлась эта книга для других? Для графа Пассано, например? Чего он искал к этой книге, читая ее ежедневно? Что заставляло графа постоянно возвращаться к этой книге? Неужели он читал ее только ради того, чтобы вновь и вновь созерцать сказочные видения этих путешествий? Последнее маловероятно.
Томик Марко Поло невелик, трудно предположить, что человек, достигший зрелости, целый месяц уделял внимание этой книжице только ради удовольствия.
Должно быть, за всем этим крылась иная побудительная причина. Возможно, научного свойства.
А может быть, библиотека располагала особенно редким изданием книги Марко Поло и именно это заставило графа Пассано продолжать свои библиотечные изыскания в Страсбурге? Но одного взгляда, брошенного доктором в каталог библиотеки, оказалось достаточно, чтобы опровергнуть эту гипотезу. Библиотека Страсбурга располагала самым обыкновенным изданием этой книги.
Все имевшиеся в библиотеке книги по этому вопросу были самыми распространенными изданиями, снабженными комментариями различных исследователей. При желании эти издания можно было найти в любой сколько-нибудь значительной библиотеке. В них не содержалось ничего, что объясняло бы странное пристрастие графа.
Но если верить мсье Галберлэ — разве у доктора Ц. имелась иная информация? — то граф действительно просиживал над этой книгой целыми днями. Чего ради? Чтобы ответить на этот вопрос, доктору следовало по примеру графа засесть за ту же самую книгу. Следовало пойти по тому же пути.
Возможно, и сейчас, двадцать лет спустя, в книге можно найти то, что нашел в ней граф. Граф, вероятно, сделал на полях книги какие-нибудь отметки, оставил какой-нибудь знак, который позволит проникнуть в его тайну. Так подсказывал доктору Ц. его внутренний голос.
Доктор решил засесть за работу. Он потребовал, чтобы ему принесли несколько изданий книги о путешествиях Марко Поло, но внезапно ему почудилось, что кто-то наблюдает за ним. Он поднял голову. Совершенно верно, в нескольких шагах от него стоял синьор делла Кроче. Он беседовал с одним из библиотекарей, но взгляд его из-под полуопущенных век устремлялся к доктору.
В тот миг, когда доктор взглянул на него, он поспешно отвел глаза, но слишком поздно, доктор успел заметить, кто именно за ним наблюдает. Синьор делла Кроче как ни в чем не бывало продолжал беседу. Доктор же, после минуты раздумья, вручил требование на необходимые ему книги. Встреча их в Амстердаме, разумеется, была случайной, как случайно и то, что они оба занимались библиотечными изысканиями. Но вот наблюдение итальянца за доктором случайностью назвать было трудно.
Требование, предъявляемое этим человеком библиотекарю, скорее всего, нелегко было выполнить. Это выражалось жестикуляцией, тем, как библиотекарь досадливо разводил руками и пожимал плечами, мол: «Сударь, я всего лишь служащий, я не могу исполнить вашей просьбы. Вы требуете невозможного». Жесты синьора делла Кроче, его мимика тоже достаточно красноречиво говорили: «Да, я признаю, что это трудно, но ведь трудности затем и существуют, чтобы их преодолевать». Он сделал несколько легких движений руками, словно разглаживая некую волнистую поверхность. Но библиотекарь был неумолим: «Ваши доводы убедительны, но вы требуете невозможного. Я... я отнюдь не отказываю вам, но...»
Доктор, сдав требование на книги, поспешил возвратиться за свой стол. Украдкой он продолжал наблюдать за синьором делла Кроче. Синьор в этот момент направился к выходу, и весь вид его показывал, как он возмущен отказом, на который он здесь натолкнулся.
Проходя мимо стола доктора, он бросил мимолетный взгляд своих бархатных глаз на книги, и доктор отметил, что этого взгляда оказалось итальянцу достаточно, чтобы прочесть заглавие: «Книга Марко Поло, гражданина Венеции».
Затем итальянец скрылся за дверью, а доктор, получив затребованные книги, углубился в работу. Он изучал различные разложенные перед ним издания страницу за страницей.
«Вы, монархи, короли, герцоги, маркизы, графы и рыцари, и вы все, желающие
