будут завтра. А что касается прощания, то теперь, вы знаете, из морга везут прямиком на кладбище, так что это все уже там… Но мне сказали, что можно подойти к четырнадцати часам по адресу: улица Орлова, тринадцать. Оттуда поедут родные, соседи, друзья детства, можно будет сесть к кому-то в машину и…
— Большое вам спасибо, Лидия Викторовна! — поблагодарила я. — Я все поняла: похороны Степана Чижняка завтра, на кладбище можно поехать от его родного дома на Орлова, тринадцать.
— Да… Наши соболезнования родным, — с облегчением в голосе закончила моя собеседница и отключилась.
Я спрятала в карман смартфон и вернулась к разговору с Ватсонами:
— Так что там в аккаунте Верочки?
— Э-э-э… — протянула Ирка, глядя мимо меня.
Архипов молча хлопнул глазами. Взгляд его тоже был прикован к чему-то за моей спиной.
Я оглянулась и увидела на серой стене дома блестящую табличку с адресом: «Ул. Орлова, 13».
— Итак, что мы имеем?
Мы сидели в машине и совещались.
— Выходит, что Степан Чижняк — брат Юли Чингисхан.
— Это ее фамилия? — заинтересовалась Ирка.
— Это ее прозвище. Я дала ей его, потому что не знаю фамилию, и на Чингисхана она реально похожа. А вот на Чижняка — ни капельки. Ничего общего! Тот был светлоглазый и русоволосый, а она… Ну, вы сами видели.
— Так, может, это не Чижняк Юлин брат? — Архипов внимательно слушал и замечал несоответствия. — Это совпадение, просто брат и не-брат жили в том же доме, и оба недавно умерли.
— Многовато совпадений, — возразила я. — Что думаешь, Ир?
— В кармане на спинке кресла перед тобой бутылка с водой, дай ее сюда, быстро, — невпопад ответила подруга.
Я передала ей воду, она открыла дверь со своей стороны и, не вставая с места, ополоснула банку из-под молока. Бросила нам:
— Теперь вы сидите! — вылезла из машины и пошла к детской площадке, откуда доносился душераздирающий скрип качелей.
Так со стеклянной банкой и потопала!
Я не смогла придумать, зачем ей такой необычный аксессуар. А Архипов догадался:
— Пошла брать языка.
Я развеяла возникшую в воображении картину — пугающий натюрморт «Язык в банке». Хотя это было бы очень по-питерски, тут в криминальных новостях то и дело расчлененка упоминается.
Возвращения Ирки пришлось ждать минут двадцать. Я успела пожалеть об отсутствии у нас еще одного пирога — на нервах съели бы до крошечки.
Наконец подруга бухнулась на водительское место, захлопнула дверь, сунула в руки Архипову по-прежнему пустую банку и, обернувшись ко мне, сказала:
— Никакое не совпадение.
— Давай по порядку, — потребовала я.
— И со всеми подробностями, — добавил педант Архипов.
— Значит, так. — Ирка повозилась, усаживаясь боком, как наездница в дамском седле. — На детской площадке на лавке сидят две милейшие бабули, одна с внуком, вторая с собачкой. Я спросила, не знают ли они, где тут бочка с молоком. Они спросили, не с Луны ли я упала — бочку эту сюда уже лет двадцать не привозят.
— А ты? — вставил слово Архипов.
— Я сказала, что не с Луны, а с Кубани, а они — что там у нас, наверное, до сих пор продукты хорошие, а у них тут давно все испортилось. И молоко, и природа, и погода, и вообще жизнь. Раньше был тихий спокойный двор, где все всех знали, а теперь ребенка с поводка не спустишь, собаку в песочницу не запустишь… то есть наоборот: ребенка в песочницу не запустишь, пока не проверишь, что там шприцы не валяются, а собаку с поводка не спустишь, чтобы она какую-нибудь гадость не сожрала. И еще раньше никогда такого не было, чтобы кто-то прямо посреди двора убивался, а теперь — вот, пожалуйста!
— Что значит — прямо посреди двора? — влезла я в монолог.
— Вот и я спросила то же самое. — Рассказчица обмахнулась ладошкой, поискала глазами, нашла у себя под ногами бутылку с остатками воды, хлебнула и продолжила: — Оказалось, посреди двора — это не фигура речи, самоубийца прыгнул с восьмого этажа и реально рухнул там. — Она подбородком указала на площадку для сушки белья. — Убился насмерть и заляпал вывешенное на просушку белье!
— А самоубийцей был?..
— И это я тоже спросила, — кивнула подруга. — Степа, сын Степана Семеновича из сорок седьмой квартиры.
— Степан Степанович Чижняк! — сообразила я. — Значит, он и есть… то есть он и был братом Юли.
— Стоп! — Зануда Архипов нашел, к чему придраться. — А Юля-то не в сорок седьмой живет, а в тридцать пятой, то есть… — Он повернулся к окну, просканировал взглядом фасад многоэтажки и уверенно заключил: — Двумя этажами ниже.
— Хм… Нестыковочка, — пробормотала я.
— Тут не нестыковочка, а как раз-таки совпадение: на восьмом этаже жила Верочка, подруга Юли, по совместительству — невеста ее брата.
— Степы?!
— Степы, Степы. Хотя в том, что она все еще была его невестой, бабушки не уверены. Степа тут давно не появлялся, а вот какой-то другой парень, наоборот, к Верочке захаживал. Ну, как вам результат?
Подруга приосанилась, гордясь собой.
— Поразительно, — честно сказала я. — Неужто ты предвидела его, выходя из машины с банкой?!
— Вот это, я понимаю, дедушление! — поддакнул Архипов и едва не схлопотал пластиковой бутылкой по голове.
— Не бей его, он нам еще пригодится. — Я остановила занесенную карающую руку. — Слушай, бабушки, стало быть, не сомневаются, что Чижняк покончил с собой?
— А ты, стало быть, сомневаешься? — правильно поняла подруга. — Но повод-то у мужика был веский, он только что потерял невесту.
— Которая, возможно, уже не была его невестой! — напомнил неизменно внимательный к деталям Архипов.
— Он мог продолжать ее безумно любить! — возразила Ирка, закатив глаза.
Она большая поклонница мыльных опер.
— Мне кажется, одной большой любви маловато, чтобы так эффектно самоубиться, — с сомнением сказала я. — Даже Ромео и Джульетта покончили с собой не столь демонстративно, а в силе их чувств сомневаться не принято…
— Чужая душа — потемки, — назидательно молвила подруга и потянулась к ключу в замке зажигания. — Ну что, поехали? Куда дальше?
— Погодите. — Архипов снова мазнул озабоченным взглядом по фасаду дома. — Вы, может, не заметили, но, пока мы тут беседовали, Юля снова куда-то ушла…
— И что? — насторожилась я. — Ты предлагаешь в ее отсутствие наведаться в квартиру? А зачем?
— Незачем, — согласился он. — Я предлагаю наведаться в ту квартиру, с балкона которой свалился Степан. Если там кто-то есть и нам откроют, может, получится осмотреться на этом балконе.
— Да кто нас туда пустит? И зачем?
— Не могу ответить на эти вопросы, поскольку не знаю, кто там есть сейчас, — добросовестно ответил зануда. — Но Юли, которая могла бы тебя опознать как
