Это место проникает в сознание и использует наши образы? Почему тогда не окна, люстры, ковер, картины? Почему не сразу… Бенедикт Савва посмотрел на табло хронометра и сказал, что она давно должна была появиться.
Дверь вела в пустую комнату с голыми стенами, где зеркально находился выход и такой же коридор за ним. Все одинаковое… Я доверился спокойствию члена Общества: видимо, здесь это в порядке вещей.
Но ощущение замкнутости не покидало… Сколько нам еще блуждать? Сможем ли мы найти хоть кого-нибудь здесь?
— По правде говоря, это не мир кошмаров, — заговорил вдруг Бенедикт Савва спустя минуту монотонного шага.
— Что вы имеете в виду?
— Нет-нет, с точки зрения языка это действительно так, поскольку мы крепко привыкли к подобному названию. Однако, вероятнее всего, они здесь такие же гости, как и мы. Полагаю, вернее будет назвать это место Междумирьем. Несколько лет назад двое членов нашего Общества вернулись в крайнем душевном помрачении, иным словом, обезумевшие, с дикими выражениями лиц, точно увидели адову бездну. К сожалению, мы так и не смогли привести их в чувство ни разговорами, ни препаратами, и не смогли выведать, что же они видели, а лишь два слова, которые они повторяли бесконечно и с выражением подлинного ужаса, вжимаясь в кровать и стены, вырывая волосы на голове: «врата» и «дьявол».
Он замолчал, явно вспоминая это. Продолжил:
— Пусть нам и не доводилось встречать нечто более необычное коридоров этого лабиринта и комнат между ними, это не исключает наличия неких врат. Можно предположить, что это проход в их настоящий мир. Однако второе слово удивительнее: кто-то или что-то, отличное от кошмаров, поскольку было выделено в отдельную от них категорию. Дьявол ведь — символ самого страшного и опасного.
— Или скитания по лабиринту свело их с ума.
— О нет, мистер Рей. Путешествия, безусловно, способны на подобное, но то были закаленные в бою, сильные духом люди. Вне всяких сомнений, они увидели предводителя кошмаров, если у тех все же выделяется система иерархии: возможно, монстр, который в десятки раз превосходит других размерами, как вожак стаи, а быть может, существо совсем иного рода. Мы прозвали его Морфеем — весьма любезно с нашей стороны[1], ведь страшно даже представить его мощь, если одним своим видом (или воздействием) он полностью разрушил архитектуру человеческого сознания. Я говорю это с уверенностью, поскольку физически они вернулись невредимыми и…
Я снова замер и выставил руку. Бенедикт Савва поспешил сказать, что двери будут появляться все чаще, но меня остановило не это, а силуэт. Он задержался в коридоре и скользнул в одну из комнат. Я не уверен, что вообще рассмотрел его — всего миг, но… скорее знал на каком-то внутреннем, безумном уровне: Марина… Бенедикт Савва что-то сказал, пытаясь предупредить, но я его уже не слышал. Он не успел схватить меня за край пальто — за 2 секунды я оказался у двери; и 4 потратил на ступор до этого. Вполне хватит, чтобы убежать… Я отчетливо понимал нереальность происходящего: иллюзия, бред, призрак, ловушка (сродни фонарику рыбы-удильщика), но… Плевать! Я просто хотел увидеть ее в любом виде, кроме воспоминаний и снов. Даже если это была самая опасная ловушка во вселенной.
Дверь захлопнулась, когда я пересек порог комнаты. Я машинально толкнул ее плечом. Не поддается. Как может быть заперта без замка? Бенедикт Савва стучал снаружи, быстро сдался, поняв беспомощность.
— Мистер Рей, будьте осторожны! Что бы вам ни мерещилось, будь то даже самый близкий и дорогой вам человек, не верьте образу: это фантом. Не поддавайтесь, Алек! Ему нужно противостоять, иначе вы перестанете осознавать свои действия и навсегда потеряетесь в лабиринте. Крайне ясно представьте оружие, каким вы бы хотели сражаться, и оно появится у вас в руках! — сообщил он.
— Понял, разберусь.
За спиной раздались скрип и механические щелчки. Я резко навел фонарь — рычаг, встроенный в пол передо мной, медленно делал полукруг. Удержал его рукой, но треск шестеренок не прекратился: второй находился в 10 метрах слева. Что-то блеснуло перед лицом… Тонкая нить крепилась головке металлического стержня и уходила по диагонали к потолку… Какого черта! Над каждым рычагом висел револьвер, а нить оканчивалась на спусковом крючке, постепенно натягиваясь…
Но куда они направлены? Вернее, на кого…
Я посветил в дальний конец комнаты и увидел 2 стула под стеной. Справа, где стоял я, сидела Лесли, слева мисс Тоналтан. Настоящие, живые… Привязаны к спинке и ножкам стульев, умоляюще, испугано смотрят на меня, не понимая происходящего. Комок ткани во рту не дает крикнуть, одно мычание… Не может быть. Я видел мисс Тоналтан мертвой вчера. Лесли точно такая же, как и много лет назад. Как образы из воспоминаний. Галлюцинации? Что мне делать? Выбирать? Какой смысл, если я знаю, что это все ложь. Это место… играет со мной? Вопрос в том, подчиниться или бездействовать? Я не хочу видеть ничью смерть. Что я могу… Держать оба рычага не получится, а бегать от одного к другому, опуская по очереди, бесполезно. Я потянул нить в безопасную сторону, но сорвать револьвер не получилось… Попробовать отвязать, разорвать, да хоть перегрызть?!
Рычаг рассчитан примерно на 60 секунд. Почему-то я понял, что не смогу спасти обеих — это место не позволит. Значит… кому-то придется умереть: Лесли или мисс Тоналтан. Может, это проверка? Может, если ничего не делать, все закончится? Вряд ли… Я дважды по очереди опускал оба рычага, чтобы подумать. Тяжело в острой ситуации: чувства или рациональность? Человек, который вырастил меня, заботился половину жизни. Или подруга детства, ребенок… Сомневаешься, даже когда знаешь, что нереально.
Лесли покраснела от злости, кляп не позволял накричать на меня за выбор. А мисс Тоналтан замерла… Будто все это время пыталась не освободиться, а сказать мне именно это… Слезы все еще катились по щекам, но во взгляде теперь ясно читалась гордость: она не задумываясь отдала бы жизнь за любого своего подопечного. Что и сделала вчера… Мне так жаль, мама.
Осталось 15 секунд… Я подумал, что могу сбить второй револьвер пулей. Не хотелось тратить патроны на галлюцинацию, но один не сыграет роли… Выстрел! Револьвер не шелохнулся, хотя я был уверен в попадании.
— Мистер Рей, что у вас происходит?!
— Я в порядке!
Новый грохот выстрела заставил зажмуриться и отвернуться.
Я вслушивался. Не было ни вскрика, ни падения со стула — в зависимости от того, куда попала бы пуля. Слышались только тихие всхлипывания Лесли. Казалось, что-то капает на пол, возможно, надуманно. Я боялся наводить
