Айше Лилуай - Я наблюдаю за тобой

 - Признавайся сразу, Норсенг: это ты? – сурово спросил Андор, да так, что даже Стеину под его ледяным взором стало жутковато.

 - Понятия не имею, о чем ты говоришь, - хмуро ответил Торстеин. – Если позволишь, я лучше сперва послушаю объяснения, но не от тебя, а от Кэйи.

 Она выступила вперед, и ее глаза были заплаканными и отекшими.

 - Болдр пропал… Ты… ты знаешь, что могло с ним случиться?

 Стеин посмотрел на сестру с удивлением и непониманием, в то время, как в душе у него внезапно похолодело от страха. Запинаясь, он ответил:

 - Нет… Откуда ж мне знать, ведь…

 - НЕ ЛГИ МНЕ!!! – закричала вдруг Кэйа, и слезы брызнули у нее из глаз. – Не смей мне лгать! Это все из-за тебя! Он пришел вчера после встречи с тобой и был… так задумчив… И все говорил что-то о фьордах и о тебе! ТЫ повлиял на него! ТЫ! Или будешь это отрицать, брат?

 - Откуда такая уверенность в том, что Болдр убежал именно туда? – с вызовом и в то же время со страхом бросил Стеин.

 - Молчи! Не смей спрашивать об этом! – Кэйа толкнула брата в грудь, продолжая плакать. – Я мать, и я чувствую! Тебе никогда этого не понять! Никогда!

 Андор молча придерживал жену за локти, чтобы она не набросилась на Стеина с кулаками, что могло очень плохо сказаться на ее эмоциональном здоровье. Он только мрачно и все так же грозно поглядывал на Норсенга из-под густых бровей, а Кэйа тем временем не унималась, силы ее как будто удвоились, а глаза сверкали.

 - Ты не имел права! Ты не имел никакого права, Стеин! Я ведь говорила тебе: оставь себе свой мир! Но ты продолжал мучить меня, а теперь решил переключиться на Болдра! Ты сволочь, сволочь! Если с моим сыном хоть что-нибудь случится там, я… я…

 У нее уже понемногу начиналась истерика. Андор схватил жену и вынудил ее снова спрятаться за его спину. Потом подошел к Норсенгу и ткнул пальцем ему в грудь, как раз туда, куда до этого толкнула его Кэйа.

 - Слушай ты, - негромко начал он. – Меня сейчас не волнует то, что ты вчера наговорил моему сыну, ясно? Но если в тебе есть хоть капля любви к племяннику, ты обязан помочь нам отыскать его, потому что ты лучше меня знаешь фьорд. Что ты так смотришь на меня, словно волк? Хочешь растерзать меня – сделаешь это потом, а сейчас я не намерен с тобой разбираться, ты меня понял?

 И Андор собрал в горсть ткань на рубахе Стеина. Тот схватил его за запястье и оттолкнул, угрожающе сверкнув глазами.

 - Убери подальше свои руки, Халворсен, и я найду Болдра! – прошептал он при этом.

 С первыми отблесками утра (началось как раз воскресение) Андор поднял на ноги всех Халворсенов и приобщил Фолки и Келду к поискам Болдра. Впереди был фьорд, были скалы, поросшие лесом… Там уже скрылись Кэйа и ее брат.

 Кэйа! Которая сама говорила мужу, что больше никогда в жизни не пойдет туда. Теперь обстоятельства вынудили ее забыть о том обещании. Впрочем, они, помимо этого, заставили Андора ступить в тот край, где он никогда не был. В отличие от отца и сестренки.

 Вот они его и повели. И Андор смело пошел за ними.

 Деревня была еще окутана сизым туманом, который рваными ошметками струился меж зеленых холмиков и кое-где ложился на крыши домов. Ветер, усилившись, гонял по земле светлые клочья, и они отчего-то становились похожими на бесплотных призраков, которые мечутся без цели и ищут новый путь в старом мире бренных тел, который сперва хотели покинуть, но не смогли.

 Когда трое Халворсенов оказались под сенью стройных сосен, Андор почему-то почувствовал себя маленьким. То есть не мальчиком, а маленьким в буквальном смысле этого слова – крошечным, ничтожным, словно одна единственная капля воды в огромном океане.

 И на плечи давит. Но не воздух же! Воздуха здесь как раз как будто не хватает, несмотря на обилие деревьев и прочей растительности. Нет-нет, воздух был чистым, такому воздуху любой санаторий позавидует, но дышалось почему-то тяжело. Наверное, с непривычки.

 Вон, отец и Келда – как две рыбы в озере.

 А для него, Андора Халворсена, все вокруг было новым и чужим. Все. Целый новый мир – крохотный по размерам, но необъяснимо огромный и необъятный по сути своей, по наполненности и растворившемуся в воздухе духу, прекрасный и величественный, гордый и никем еще не покоренный – целый мир открылся перед ним. И все эти годы этот мир был совсем рядом, рукой подать, два шага сделать… И Андор всегда это знал.

 И все равно никогда не делал тех самых двух шагов. И руку не протягивал.

 Да, красиво. Удивительно красиво, изумительно…

 И все же…

 Здесь могила Фреи.

 Кэйа быстрым шагом шла по узкой тропинке вдоль обрыва. Она была одна: просто не хотела видеть Стеина и снова, снова слушать его пустые слова о прошлом, о маме… Не хотела, не могла больше. И брату не удалось уговорить ее не разделяться: она была тверда в своем решении, как никогда.

 Хотя нет… Почему же никогда? Кэйа с детства умела отстаивать свое мнение перед старшим братом, с самых первых их совместных игр, с самых первых шагов во взрослую жизнь… И тем более, когда стала девушкой и решила выйти замуж за человека, который Стеину сразу же не понравился, с первых мгновений знакомства.

 Но Кэйа тогда не стала слушать ни брата, ни Томаса. И теперь она не сожалела, что вышла за Андора. Ни капельки не сожалела. Она была очень счастлива, ведь у нее был дом, была семья, большая семья, любящая, теплая, дружная. Хотя… как все же жаль, что в этой семье не оказалось места для ее единственного брата, последнего оставшегося осколка из далекого, вдребезги разбитого прошлого…

 Но все-таки брат у нее был, есть и будет. А еще у нее есть теперь сын.

 Внезапно Кэйа ощутила боль, сдавившую грудную клетку, словно кто-то хотел раздавить кости и вырвать сердце. Горькое отчаяние затопило ее душу…

 - Болдр! – со слезами на глазах закричала она. – Болдр, где же ты, сынок?

 Никто не отозвался. Разве что горное эхо… Только Кэйа не стала его слушать – и правильно сделала.

 «Бесполезно, - подумала она с неожиданным для себя спокойствием. – Фьорд – не маленькая лужица, так просто я на Болдра не наткнусь, если буду просто так ходить вдоль берега… Господи, помоги мне!»

 Тогда она засунула руку в карман своего старенького пальто и нащупала там свое ожерелье, которое на всякий случай захватила с собой, собираясь к Стеину. Оно всегда лежало на трюмо в спальне – приносило удачу.

 По крайней мере, Кэйа в это искренне верила и теперь цеплялась за эту мысль.

 Подарок брата на девять лет.

 Подумав, она сжала пальцы и вытащила ожерелье из кармана. Оно было собрано из множества мелких ракушек и камушков, нанизанных на тонкую леску. Стеин сам нашел все эти ракушки у ворот фьорда и сам довел дело до конца, поэтому Кэйа всегда ценила этот его подарок больше всех остальных. Ожерелье напоминало ей о матери.

 Еще немного подумав, Кэйа наклонила голову и быстро надела его себе на шею. Оно было довольно тяжелым, и в том месте, где касалось кожи, почему-то ощущалось тепло. А может, так ей просто казалось…

 Она шла так уже более трех часов подряд, и ноги ее, обутые в легкие туфли, ныли и неприятно болели, особенно когда тонкая подошва натыкалась на крупные острые камни и толстые корни деревьев, кое-где торчащие из-под земли. Было ветрено, у Кэйи околели пальцы, уши и кончик носа стали холодными, а она все шла и шла. И думала о боли, потому что больше ни о чем не хотела думать. И не могла.

 Боялась.

 Но когда поверхности воды в заливе коснулись первые лучи рассвета, молодая мать на пару мгновений позволила себе забыть обо всем на свете: давно уже не видела она подобной красоты… И слезы – то ли радости, то ли сожаления, то ли еще чего-то – затмили ее взор. И помимо собственной воли она улыбнулась.

 Но тут же пресекла саму себя.

 «Нет, - подумала она. – Нет, больше не сможет очаровать меня обманчивая прелесть фьорда и его скалистых берегов, как и далекая синь океана. Ведь я знаю, слишком хорошо знаю, в какое чудовище могут они превратиться, собравшись вместе, когда хлещет дождь и ветер воет, как целая стая голодных волков. Здесь погибла моя мать. Стихия убила ее и похоронила вдали от семьи, даже не дав ни с кем проститься… Здесь я чуть было не рассталась с жизнью… Нет. Красота эта обманчива. Как красота нежной розы с острыми шипами. Нет. Я не буду поддаваться ей. Больше не буду. Надо просто поскорее нейти Болдра – и уходить отсюда. Скорее уходить».

 В этот момент тропинка, по которой она шла, вильнула в сторону обрыва, огибая кривую сосну, чьи колючие ветви наклонились вниз, будто любуясь своей дикой красотой в зеркально гладкой воде. С другой стороны сосны была гладкая скала, поэтому, осторожно держась за одну из нижних веток, Кэйа попыталась пройти по тропе под зеленой кроной, ступая всего в нескольких сантиметрах от края пропасти. Это было довольно неудобно, так как ствол накренился уж совсем сильно, и под ним мог бы свободно пройти разве что ребенок. И все же она попыталась.