- Нашел мужа Размахаевой? - спросил я Квочкина.
- Найти-то нашел, но вряд ли ты до него доберешься, ответил милиционер. - Его еще при социализме упекли в спецполиклинику. Туда сажали неугодных режиму, строптивцев всяких, правдолюбцев и помешавшихся на этом поприще.
- А куда еще сажать помешавших себе?
- Сейчас-то многих домой выгнали, но твой интерес на самом деле чокнулся.
- Может, перекормили лекарствами?
- Запросто, - ответил Квочкин. - Только тебя в эту клинику даже теперь не пустят...
- А гласность?
Но Квочкин меня не слышал:
- ...Да и что тебе этот псих путного скажет? Все равно суд его в качестве свидетеля не примет. Так что, ищи других.
- Намек понял.
- Тут такое дело, - замялся Квочкин несвойственным ему тоном. - Сегодня конец квартала, мне машину по дешевке сделали, триста долларов не хватает. Сходи к Поглощаеву, попроси на текущие расходы или аванс.
- Не даст.
- А ты скажи, что послезавтра приведешь ему убийцу за руку.
- Ладно, попробую, - смирился я.
- Ты где?.. - спросил Квочкин. - Там и стой. Я за тобой заеду, чтоб побыстрей.
Через пятнадцать минут я входил в "Долину царей", за окном ждали желто-синие "жигули" с мигалкой на крыше. Вид мой на их фоне был очень внушительный.
- Срочно к Поглощаеву, - бросил я.
Кувыркалкина посмотрела на меня двусмысленно: то ли ждала, что я прощения попрошу, то ли хотела поблагодарить за цветы. Во всяком случае, рта она не открыла, и я прошел в кабинет без звука.
Поглощаев привычно трепался по телефону, Кашлин привычно вынул палец из носа и пожал мою руку.
- Деньги нужны, - сказал я Поглощаеву, когда он, наконец, наговорился. Если б у нас платили за телефон поминутно, он наговорился бы до бедности.
- Что так? - удивился он.
- Вот так, - пришлось ответить.
- Я не бездонная бочка, а вы вроде бы не рэкетир, сказал Поглощаев.
- Да ладно вам жадничать. Нужно-то всего триста долларов. В пересчете устроит и рублями, - сказал я. - Убийца Шекельграббера уже найден, послезавтра я назову его имя.
- А почему не завтра?
- Потому что завтра первое апреля. Вы мне не поверите.
- Скажите сейчас, - влез Кашлин.
Я на секунду замялся: - Нужно собрать кое-какие справки, чтобы не выглядеть голословным. В условиях постсоветской бюрократии эта проблема упирается во взятки.
- Я не виноват, что вам не хватило накладных расходов, выдавил Поглощаев.
- Вы виноваты в том, что тормозите следствие, - сказал я строго. - Да и беру я из своего гонорара.
- Не пойму, кто кого нанял, - Поглощаев поднялся и вышел. А я-то, наивный, думал, что деньги он держит в кабинетном сейфе, оказалось - нет. Где же? В морге, что ли?
- Зря вы сболтнули, что знаете имя убийцы, - сказал мне Кашлин.
- Вы тоже знаете? - удивился я.
- Так же, как и все, - догадываюсь, - ответил он.
Спрашивать: "Ну и кто?" - после собственного признания выглядело бы идиотизмом, и я промолчал.
- Лучше бы вам сегодня и завтра не ночевать дома, посоветовал Кашлин. - Одно из двух: либо он ударится в бега, либо убьет вас. Или покалечит - как получится.
- А кто скажет, что я его вычислил?
- Первый встречный-поперечный.
- Вы знаете свекра и свекровь Размахаевой?
- Нет.
- А ее родителей? Они живы? - спросил я по инерции.
Кашлин даже подпрыгнул на стуле.
- Вы обманули Поглощаева, вы не знаете убийцу Шекельграббера! Я так и думал. Лучше вам сегодня переночевать в милиции.
- Я посплю на посту.
Тут вошел Поглощаев и отсчитал деньги, причем рублями и по заниженному курсу. Скаред!
- Займись, наконец, делом, - бросил он зло Кашлину.
- Я занят, - спокойно ответил тот, - обдумываю организацию нового акционерного общества "Долина цариц". Потом откроем дочернее предприятие - "Долину приближенных и любимых животных"...
Я вышел в приемную и сел на край стола Кувыркалкиной.
- Что-то я по тебе соскучился.
- Вали отсюда, - ответила она.
- Только с тобой, - сказал я. - Пойдем скорей, Поглощаев тебя отпустил. Мне на поруки.
- Ты серьезно?..
На улице я передал деньги Квочкину.
- Ну зачем при свидетелях?! - прошипел он больше по привычке, чем из боязни.
- это не свидетель, это подозреваемая номер один, у нее есть пистолет, - сказал я. - Слушай, подбрось нас до моего дома, надо уйти от "хвоста".
- Извини, старик, времени нет ни секунды. Приходи завтра, обмоем покупку, - и он укатил...
Через час мы уже пили в постели шампанское, за которое заплатила Ольга.
- Ты подлец! - говорила она после каждого глотка.
- Согласен.
- И дурак набитый!
- Возражений нет.
- И скотина!
- В точку.
- Я за тебя замуж не пойду!
- Этого и не требуется, - искренне ответил я.
- А как же? - удивилась она.
- Найдем выход...
Когда мы уже приготовились подремать от переутомления, в дверь сначала настойчиво зазвонили, потом требовательно забарабанили кулаками. Я подошел к двери и спросил:
- Кто там такой шустрый?
- Открой, ублюдок! - по голосу я опознал Опрелина.
- Не могу, я голый.
- Ублюдок! Ублюдок! - эхом разносилось по подъезду.
Я вернулся в комнату и сказал Ольге:
- Кажется, твой муж в гневе, а черного хода у меня нет.
- Что будем делать? - спросила она.
Но Опрелин все решил за нас. Видимо, разбежавшись, он плечом вышиб дверь и возник в комнате. В руке Опрелин держал пистолет. Я попытался выбить опасную игрушку ударом ноги, но промазал и только лягнул дурака. Опрелин с перепугу выстрелил. Боли я не почувствовал, поэтому закрыл глаза, перестал дышать и, двигаясь наощупь, вытащил Кувыркалкину на балкон.
Минут через пять она очухалась в слезах, а Опрелин, как я видел через стекло, лежал посреди комнаты без чувств. Бедный малый, по-моему, не прочитал в инструкции, что из газового пистолета нельзя стрелять в плохо проветриваемом помещении. Теперь, по крайней мере, месяц в квартире будет вонять газом, а я, по необходимости, оставлю для воров открытыми окна и уеду на море. С тысячей долларов я не пропаду на любом курорте.
На самом деле мне было не до смеха, хотя что может быть комичней: голые любовники сидят на балконе в марте месяце, а ревнивый муж отдыхает от подвигов посреди комнаты. Из дома напротив нас уже разглядывали любопытные, один даже щелкал фотоаппаратом, а нам, кроме носков, и прикрыться нечем: я, чтобы не стирать их каждый день, вывешивал через сутки проветриться. Ладно, потом я этому щенку с фотоаппаратом уши оторву.
- Какой же идиот твой муж! - сказал я Кувыркалкиной. Пусть теперь тут живет, а я к нему перееду.
Ее трясло от холода, газа и рыданий.
- Он меня любит, а я дурная.
- Он не тебя любит, а свою собственность в твоем лице любит.
- Ничего ты не понимаешь, ты циник. Ты хуже Кашлина.
- Тогда забирай своего обормота и проваливай, а мне надо дверь чинить.
Я дал проветриться комнате, чтобы в нее хотя бы можно было зайти и не рухнуть без чувств, оделся сам, выбросил одежду Кувыркалкиной на балкон и вернул в чувство Опрелина водой и пощечинами. Потом вбил три гвоздя в дверь, отволок Опрелина к его "УАЗику", закинул вместе с супругой в фургон и отвез к ним домой.
Решив, что на сегодня с меня приключений достаточно, я пошел ночевать к банщику Леше...
Спецполиклиника для закоренелых помех режиму и его представителям оказалась всего лишь отделением в тривиальной психушке, правда, под усиленной охраной. Меня не пропустили. Никакие журналистские удостоверения и ухищрения не помогли и часы свиданий не предписывались, даже в передачах из продовольствия несчастным было отказано. Наверное, тут обитают организаторы терактов на генсека, президента и правительство, - решил я, потому что из охранников не выудил ни слова. На всякий случай походил под окнами, но никто не выглядывал. Видимо, и это запрещалось под страхом ледяной ванны. Случайно я поймал главврача или кого-то близкого по иерархии.
- Мне бы поговорить с одним вашим подопечным по фамилии Размахаев.
- Такого не знаю.
- Он лежит у вас со времен Брежнева!
- Вы ошибаетесь.
- Могу я посмотреть список пациентов?
- Нет, - главврач уже миновал охранников.
- я все равно получу разрешение! - с отчаяния крикнул я вдогонку.
- Вы получите неприятности, - обещал мне главврач спиной.
Ну и сволочь! На таких вот и держится любая система. Просто кулаки чешутся! Встретить бы этого "ученика" Гиппократа в тихом переулке, глядишь, у Поглощаева одним клиентом стало бы больше.
На всякий случай я заглянул в справочный стол больницы, но тоже бестолку. Сгинул некто Размахаев, растворился на одной шестой части суши и никому до этого нет дела, даже жене, в нашем скотском обществе. Так из стада уводят на убой, а стадо мирно щиплет травку.
Я встал посреди улицы, раздумывая, что делать дальше. С утра меня тешила надежда на встречу с Размахаевым, из которого я наверняка вытянул бы кое-что существенное, но оказалось грош мне цена как журналисту и сыщику, не справился с простеньким заданием и запасного плана не выдумал. Но никакого плана, собственно, и не требуется: раз не вышло с мужем, нужно добить жену по паспорту. Должна она знать, как превратилась в роковую женщину и почему муж сошел с ума или его сошли. Поэтому я поехал к Размахаевой и у дверей почти нос к носу столкнулся с Навыдовым.
