заметил, как глаза Пузановского загорелись в предвкушении такой перспективы.
Следователь не имел права приказом отправить Карлсона в командировку, это не входило в Колины должностные обязанности. Он был фотографом, а не оперативником. А взять и оторвать от работы на несколько дней кого-то из оперов и послать не пойми куда Максимов позволить себе не мог. Вот и пришлось таким способом уговаривать Колю.
— Ладно, Семен Евгеньевич, уговорил, съезжу я в Елань, поговорю с этим Хомутовым, тем более это моя версия.
— Вот и отлично, Коль, — весело произнес следователь. — Только выясни там все подробно насчет этой татуировки. Может, и действительно что всплывет. Хотя я особо и не рассчитываю, — задумчиво добавил он. — Ну и заодно покажешь фотографию убитого. Ну, на всякий случай.
Максимов сел за свой стол и взял ручку.
— Иди выясняй, когда ближайший поезд на Свердловск, а я пока оформлю тебе отпуск за свой счет.
— Семен Евгеньевич, только насчет сарделек — это мое условие! Я ведь не шучу!
— Да, конечно, Коль, какие здесь могут быть шутки, — серьезно посмотрев на Пузановского, произнес следователь. — Вон Мишка или Гришка тебе помогут все организовать. Иди уже, — улыбнулся Максимов. — Да, и не забудь еще выяснить точный адрес воинской части.
Пузановский кивнул следователю и вышел за дверь. А буквально через пару минут в кабинет вошли Гришка и Мишка.
— Разрешите, Семен Евгеньевич?
— Заходите, рассаживайтесь.
Оперативники разместились на стульях. Мишка по привычке сразу откинулся на спинку и стал раскачиваться на двух ножках, но вдруг, вспомнив что-то, сел ровно.
— Коля-Карлсон опять на всех парусах полетел, и опять в противоположном от столовой направлении, — иронично заметил Мишка. — Наверное, на задание в «Жигули»?
— Нет, — со смехом произнес Максимов, — на этот раз в Свердловск. Но общий смысл, Мишка, ты подметил верно. Кстати, сейчас сходишь с ним в гастроном, попросишь там директора, чтобы отоварили вам несколько кило сарделек. Скажешь: очень надо, служебная необходимость.
Мишкины глаза стали округляться и вылезать из орбит.
— Семен Евгеньевич…
— Так, Мишка, не начинай! Я сказал, это служебная необходимость. Все! Точка.
Опер уже открыл рот, чтобы возразить следователю, но тут же осекся.
— А сейчас, други мои, рассказывайте о ваших успехах, и желательно оперативно. — Следователь посмотрел на наручные часы. — Через десять минут мне убегать.
— Семен Евгеньевич, так никто до сих пор и не заявлял о пропавшем без вести мужчине с похожими приметами, — произнес Мишка.
— Ну что ж, для меня это вполне ожидаемо. И почему-то данный факт меня уже совершенно не удивляет. — Он снова взглянул на часы. — Что еще?
— Посетил все швейные фабрики, где изготавливалась одежда убитого, благо все местные. Ничего определенного сказать нигде не смогли. Вся его одежда массового производства, выпускалась и выпускается в больших объемах и реализуется как в нашем регионе, так и во многих других, — разочарованно произнес Мишка.
— Так. — Максимов почесал затылок. — А с обувью что?
— Был я в Волхове на обувной фабрике, — подал голос Гришка. — Вот что удалось выяснить. Фабрика там очень маленькая, и всю продукцию, которую производят, они реализуют в своем городе. Ботинки той модели, что у убитого, сняты с производства два года назад и больше не выпускались. Я проехал по всем магазинам, которые реализуют их продукцию. Эта модель была ходовой, пользовалась спросом и, естественно, в магазинах никогда не залеживалась. Так что уже два года никто из товароведов таких ботинок в своих магазинах не видел.
— Интересно. — Максимов с задумчивым видом снял очки, достал из ящика стола маленькую тряпочку и стал их протирать. — Получается, приобрел он свои ботинки в Волхове два года назад и все это время ими не пользовался, ну, или почти не пользовался, — констатировал следователь. — Но в Волхове он, получается, был или, возможно, даже жил.
Максимов взял ручку и стал что-то записывать на листе.
— Могли же ему их, например, подарить? — выдвинул свою версию Мишка.
— А ты сам часто даришь кому-нибудь ботинки? И вообще, дарил ли хоть раз?
— Нет.
— Вот видишь, — следователь посмотрел на Мишку. — Ботинки не та вещь, которую дарят. Вдруг размер не подойдет, цвет, модель не понравится или что-нибудь еще.
— Может, проездом там был и купил, — не сдавался Мишка.
— Этот вариант возможен, — ответил Максимов.
Он вышел из-за стола и встал по центру кабинета, положив руки на бедра.
— Гриш, ты в Волхове продавцам в магазинах показывал его фотографию? — спросил следователь.
— Нет, никому, — смутившись, ответил тот. — Два года уже прошло. Да и по этой фотографии вряд ли кого можно опознать. Только народ пугать.
— Напрасно. Показать все же нужно было. — Следователь взглянул на часы. — Ладно, идите, занимайтесь делами, мне уже пора.
Ровно в полдень Николай Пузановский по прозвищу Коля-Карлсон вышел из «Икаруса», следовавшего по маршруту Свердловск — Елань, в конечном пункте назначения. На фотографе были его темно-синие с тремя белыми полосами треники, которыми он очень гордился, и белая, туго обтягивающая живот футболка с розовой надписью на груди «Спортлото-79». В одной руке он держал свой туго набитый портфель, а в другой — голубую сумку с надписью «Динамо».
Его поездка из Ленинграда прошла совсем не так радужно и беззаботно, как ее описывал у себя в кабинете Максимов, но тем не менее вполне приемлемо.
В поезде первым делом Коля зашел в вагон-ресторан и уговорил его директора положить в холодильник сардельки.
Директор, суетливый круглолицый толстячок на коротких ножках, вначале категорически отказывал, и Коле пришлось воспользоваться своей «волшебной палочкой» — удостоверением сотрудника МВД. После этого проблема вмиг разрешилась, и директор вагона-ресторана самолично стал запихивать Колины сардельки в холодильник. К сожалению, сунуть туда все даже при большом упорстве и рвении не удавалось. Холодильник и без этого был забит почти до отказа, к тому же Колин запас оказался совсем не мал. И тогда по совету директора Коля переложил не поместившиеся в холодильник сардельки в сетку-авоську, любезно предоставленную ему, привязал ее к оконной ручке в своем купе и перекинул наружу. Так что во время движения поезда сардельки охлаждались потоком встречного воздуха.
Был в этом и положительный момент: не пришлось каждый раз бегать в вагон-ресторан за очередной порцией — нужно было лишь открыть окно и вытащить их из авоськи. Так как сардельки находились постоянно перед глазами Пузановского, котомка за окном пустела быстрее скорости движения поезда и к концу пути совсем отощала. Пиво же приходилось пить теплым, так как его пристроить в холодильник, даже с учетом Колиной «волшебной палочки», оказалось делом совершенно невозможным.
Колиным соседом по
