так, будто вопрошая, не сочту ли я всю эту семейку сумасшедшей.
– …в 2018 году, – помог я ей.
– Да, вы об этом тогда говорили в этом шоу. Вы и правда писали тот некролог?
– Пожалуйста, это не важно. Продолжайте.
– Я сначала не поверила, да и как тут поверишь, я же жила бок о бок с мистером Кларком все эти годы.
– Вы уверены? – посмотрел я на Филлис.
Сегодня был ужасный день, ужасная ночь, и я уже сам не был уверен, что на сцене всё те же. Что я – это я, мисс Кларк – это Анна, а эта женщина – реальность, а не мой больной бред.
– Конечно, уверена! – всплеснула она руками. – Я видела мистера Кларка каждое утро, вот как сейчас вижу вас. Я подносила ему эти тапки и подавала травяной чай, принимала его гостей-учёных, да всё было как всегда.
– Так, а что было в последние дни?
– Анна была на похоронах, но к гробу так и не подошла, стояла где-то в сторонке и всё смотрела и смотрела на этот надгробный камень.
– Да, я тоже на него смотрел…
– Что?
– Ничего-ничего, продолжайте.
– Потом, уже после процессии, она начала вспоминать. Она говорила и говорила, это было похоже на нервный бред. Мисс Кларк вспомнила какие-то похороны, которые были много лет назад, она рассказала, как мистера Кларка тогда сбила машина и как она улетела сразу после похорон и прожила в Японии все эти годы.
– Но ведь она улетела?
– Да. Но после учёбы, а не после смерти отца, он же был жив, понимаете?
Я ничего не понимал.
– Хорошо, давайте о настоящем.
– В самом деле, давайте лучше о нём, – вздохнула несчастная женщина.
– Она увидела телепередачу со мной?
– Да, – кивала Филлис, – она как раз переключала каналы и наткнулась на вас с этой самой газетой.
«Где она, кстати? Я оставил её в машине».
– И она всё кричала: я же говорила, я же тебе говорила, что отец уже много лет как мёртв… Потом разузнала ваш номер и выбежала из дома.
– А потом попала в больницу…
– Это такое несчастье.
Наутро я покинул дом Кларков и отправился в госпиталь. Сказать, что в голове что-то прояснилось, а мысли приобрели чёткий порядок, такой, какой свойственен им при решении уравнения, это бесстыдно соврать. Чем больше я погружался в эту историю, тем больше неизвестных было в уравнении, но то, что я не один, то, что есть ещё кто-то, не могло меня не утешить. Я не сошёл с ума, и даже если мы спятили оба, то уже будет легче. По крайней мере, нам будет о чём поговорить.
– Мне бы хотелось увидеть мисс Кларк, Анну Кларк, пожалуйста…
Я стоял в регистратуре больницы.
– Мистер Мильтон, – услышал я за спиной.
Обернулся. Передо мной стояла молодая женщина лет сорока. В руках у неё небольшая сумочка, на виске большой пластырь.
– Анна?
В приёмном покое все обернулись.
– Тише, – шикнула она.
– И всё-таки я не пойму, к чему такая спешка, – подошёл к ней доктор, – не скажу, что сотрясение было значительным, скорее, вам повезло, что вы упали головой не прямиком на рельсы, а на свою сумку, но я бы на вашем месте полежал ещё денёк-другой…
– Я отлежусь дома, – сказала она, выхватив выписку и рецепт.
– Как знаете, мы никого не держим.
Мисс Кларк направилась к стеклянным дверям, я поспешил за ней. Пока мы крутились в этом стеклянном цилиндре, успели обменяться многозначительными взглядами, говорящими о том, что надо бы скрыться.
Мы сказали недружным хором, когда оказались на улице:
– Надо залечь на дно.
– Надо всем рассказать.
– Что?
– Вы же уже всё рассказали? – смотрела она на меня, прижав сумку к груди, – значит, расскажете ещё раз!
– И после этого на меня покушались и ещё убили моего друга.
– Может, ваш друг не мёртв? – металась она по парковке.
– Что?
– Вы на машине?
Я нажал на брелок. Анна побежала к подавшему звук автомобилю.
– Может, ваш друг не мёртв, – повторила она, закрыв дверь, вытягивая ремень безопасности, – может, и на вас никто не покушался, может, и мой отец не умер двадцать лет тому назад?
Взгляд её был бегающий, движения резкие, она задыхалась, борясь с подступающим плачем.
– Анна, послушайте. Я помню вас.
– Что? – она пристально посмотрела на меня.
– Вы были тогда на кладбище у могилы отца, 5 ноября 2018 года.
Она задержала на мне растеряный взгляд, прищурилась и закрыла лицо руками.
– Я уж думала, мне приснилась вся моя жизнь с того самого дня, – сказала она через ладони.
– Нет же, это всё было! Правда! Я же был на этом кладбище, я сфотографировал тогда надгробие, вы помните? – Я открыл бардачок и достал газету. – Вот, смотрите, смотрите сюда, это надгробие вашего отца. Это фото, которое я сделал много лет назад.
Она взяла газету и как-то растерянно посмотрела на неё.
– Я помню тот день, как будто он был вчера. Я видела это надгробие, как вижу сейчас вас, я была на кладбище, когда его хоронили. Я была там тогда и была сейчас, я чуть не сошла с ума. Может, сошла, вы не знаете?
– Если так, то мы оба того…
– Я думала, мне приснилось.
– Говорю же вам, это было!
– Нет, вы не понимаете, в тот самый день, когда мне позвонила Филлис, мне снился кошмар, он мне часто снится.
– Какой?
– Мне снилось, что отец не умер, а в Японию я улетела не после его похорон…
– А после вашей ссоры?
– Да, вот только самолёт, на котором я была, потерпел крушение… И я, кажется, разбилась… Подождите. Откуда вы знаете про ссору?
– Филлис рассказала. Вы с ней не говорили?
– Я вообще мало с кем говорю, мне кажется, что всё это чья-то злая шутка. Знаете, сколько сил мне потребовалось, чтобы пережить смерть отца, это как заново научиться дышать, заново есть, заново смеяться, это как проснуться и понять, что умерла половина тебя, а после узнать, что он прожил на двадцать лет дольше. А меня даже не было рядом.
– Мне очень жаль.
– Эта неделя в отцовском доме стала полнейшим кошмаром. Я натыкалась на фотографии, на его вещи, которых и не видела раньше, например на электробритву, он всегда пользовался станками, а, оказывается, в последние годы решил сменить их на неё, и так со всем, с каждой из его вещей. Были, конечно, и те, которыми он пользовался раньше, но была и другая новая жизнь, о которой я ничего не знала, но как только
