за колонну, зовут Большой Макс и если уж кого и сложно упустить из виду, так это его!
Закончив свою речь, Ливнев залился громким смехом, добродушным, однако не вполне уместным. Большой Макс лишь вздохнул, после чего, как показалось Михаилу, общий уровень пыли тут же поднялся в воздух с пола чуть ли не доставая самого потолка.
Теперь вдовец был способен разглядеть и других участников вечеринки. Прямо за Ливневым стоял длинный стол и будь вдовец проклят, если хоть раз ему доводилось видеть вживую столько разнообразной пищи на таком ограниченном пространстве. На скатерти было расстелено все, что душе угодно: начиная от дорогостоящих морепродуктов и заканчивая экзотическими фруктами. Было тут и мраморное мясо и элитная выпивка, а череда закусок на любой вкус могли удовлетворить даже самого отпетого гурмана.
Несмотря на то, что Михаил увидел, казалось бы, до отказа забитый разнообразной едой стол, с каждой новой секундой яства начали приобретать все новые формы. Овощи и фрукты превратились в битые кирпичи от здешних стен, а мясо и рыба заменили ржавые трубы и куски деревянной рамы. Напитки же преобразились в нечто мутное и грязное. Что самое удивительное – все это лежало на настоящем фарфоровом сервисе. И это уже были не галлюцинации. А в остальном, в одно мгновенье великолепный стол превратился в гнилое сооружение из доски и ножек, на котором хаотично лежали здешние «запчасти» старого здания.
Однако стол не пустовал. Двое ранее не представленных гостей предпочли усесться прямо на некоторые из блюд и явно вели между собой какую-то только им понятную борьбу. На одной стороне стола, сидя на карачках, расположился бездомный мужчина. Увидеть галстук-бабочку среди лохмотьев, надетых на него, было по меньшей мере комично. По большей части стройматериалами мужчина предпочитал фарфоровый сервис, а так же череду серебряных столовых принадлежностей, каждая из которых очень ловко скрывалась в недрах его карманов. Казалось, сопровождающий кражу звон, вводил бездомного в некий экстаз.
Ухватив с собой столовые приборы почти на все персоны, бездомный мужчина на секунду задержался и повернувшись к Михаилу, довольно вежливо поинтересовался:
– Прошу прощения, я не из тех, кто берет чужое, но позвольте спросить, собираетесь ли вы использовать эти чудные вилки и ножи или же обойдетесь руками?
– Думаю, я не настолько голоден, приятель – с улыбкой ответил вдовец и отсалютовав бездомному добавил – Бери, что хочешь.
Явно удовлетворенный ответом, бездомный тут же прибрал себе последние из приборов.
По другую сторону стола сидела маленькая девочка и если неутолимая алчность для бездомного была хоть как-то оправдана, то неестественный аппетит ребенка Михаил уж никак объяснить не мог. Только за первые десять секунд наблюдения за этой крохой, он своими собственными глазами увидел, как в ее маленький рот вместил в себя целую груду строительного хлама, включая несколько булыжников и череду петель от дверей. В какой-то момент, бездомный заимел неосторожность потерять бдительность и его шапка тут же пропала где-то в недрах детского желудка. Вместе с этим девочка так же захватила небольшой клок волос мужчины, после чего последний ретировался на самый край стола, подальше от прожорливого ребенка.
Под столом кто-то жалобно и по-собачьи поскуливал. Девочка, взглянув на Михаила, мило улыбнулась. Из ее ноздри появился пузырь, который раздувшись смачно лопнул, приведя ребенка в чувства и напомнив, что ее желудку еще есть что для себя присмотреть.
– Дитя с по-настоящему ангельским аппетитом – Юлия – с улыбкой пояснил Ливнев – этому ребенку палец в рот не клади – откусит целую руку! Кстати, угощайся, если осмелишься! Ха-ха! А мужчина, чей уровень гигиены берет начало с тринадцатого века, есть никто иной как наш Бродяга. Для прочих же он просто: «Эй, ну-ка прочь с дороги, прокаженный!»
Михаил уже приготовился к тому, что окончив очередную фразу, Ливнев тут же поставит на ней жирную точку через свой привычный громогласный смех. Вдовцу уже не раз довалилось видеть таких людей. Казалось даже при виде смерти, они не упустят возможность рассказать ей анекдот и смеяться над ним громче всех. Просто такими уж были эти люди и жизненная энергия били в них ключом.
– Ничего. Это даже хорошо – принялся за размышления Михаил – Уметь шутить, даже когда все пропало – есть величайшее качество настоящего лидера. Превосходно. Воистину, это превосходно! Я попал куда нужно! Точно попал куда нужно!
Последний же, кого заметил вдовец, была уже знакомая для него особа. Обнаженная девушка сидела позади одной из колон, прямо возле праздничного стола. Сидела она животом к развернутой спинке стула, так что тот вполне закрывал всю женскую наготу. Спинка была из качественного дерева, окрашенного в темно-золотой цвет и казалась единственным чистым и приятным на вид предметом здешнего интерьера. Сердцевина стула была красная, из чистого бархата. Этот стул, как и тот, кто на нем восседал, отлично показывали, что красоту можно увидеть во всем.
Оглядев старую знакомую еще раз, Михаил заметил ряд изменений. Теперь ее волосы были убраны за плечи, что открывало просто неописуемый вид на шею. В руках прекрасная особа держала осколок зеркала и сосредоточившись на своем отражении, взирала на него, словно собиралась взорвать его своим взглядом. Ногти, впившиеся в зеркало, были аккуратно пострижены и ни чем не выкрашены. Эту деталь вдовец оценил особо сильно. Щуря свои глазки, девушка, казалось, выглядела еще более мило.
– Вики – протянул Ливнев тоном влюбленного юнца – Девушка, ради которой когда-то один царь захватил чуть ли не половину Европы, погубив сотни тысяч жизней. Да, славно мы тогда погуляли! Чертовски прекрасная особа. Я бы даже осмелился сказать – жемчужина на этой вечеринки. А жемчужины у нее что надо, если ты понимаешь, о чем я! Хах! Что ты делаешь, дорогая?
Последний вопрос был обращен непосредственно к самой Вики. Девушка, с неохотой оторвавшись от зеркала одними лишь глазами, устремила тяжелый взгляд на стоящих напротив нее мужчин. Однако смотрела она не на Ливнева, а прямо на Михаила.
С полным злобой взгляда, Вики процедила сквозь зубы:
– Пытаюсь научиться влюблять в себя взглядом. Как выяснилось, вызывать желание обладать моим телом, недостаточно, что бы полностью покорить разум и сердце.
И не дожидаясь каких-либо комментариев, лицо Вики вновь исчезло за массивным осколком зеркала.
– Оу, кажется ты ей понравился – заговорческим тоном прошептал Ливнев, обращаясь к Михаилу – Вот мы и познакомились! Участники знают друг друга в лицо, а это значит, что можно преступать ко второй части программы! И теперь, когда все карты выложены на стол, я хочу спросить лишь об одном – как ты себя чувствуешь…Зависть?
