— Расскажи подробнее.
— Старика зовут Грип. Он живет на том же этаже. Но, похоже, не в себе, — Мартин покрутил у виска, — и у него дома живет с десяток кошек, и… — он сделал глубокий вдох, — он говорит, что одна из его кошек видела машину в субботу ранним утром… видимо, в то же время, когда сосед Леандерссон проснулся от звука выстрела.
— Кошка видела машину? — фыркнул Йоста.
— Тихо, — оборвал его Патрик. — Продолжай. Что он еще сказал?
— Только это. Его нельзя серьезно воспринимать. Старик совсем больной на голову.
— Дети и умалишенные зачастую говорят правду, — пробормотала Анника.
Мартин пожал плечами:
— Это все, что мне удалось узнать.
— Спасибо за работу, — поблагодарил Патрик. — Я знаю, это нелегко — опрашивать соседей. Люди всегда видят или больше, или меньше, чем нужно.
— Да, от таких свидетелей одна морока, — пробормотал Йоста.
— А у вас как дела? — Патрик повернулся к нему с Паулой.
Последняя покачала головой:
— У нас тоже немного, извини. Если верить коллегам, у Матса Сверина вообще не было никакой личной жизни. Никто ничего о нем не знал. Он не говорил ни о хобби, ни о друзьях, ни о женщинах. Но, несмотря на это, все отзываются о нем как о приятном и открытом человеке. Что-то тут не вяжется.
— Сверин что-нибудь рассказывал коллегам о жизни в Гётеборге?
— Ничего, — покачал головой Йоста. — Как сказала Паула, он вообще ни о чем не говорил с коллегами, кроме общих предметов.
— Они знали об избиении? — Патрик встал и подлил всем кофе.
— Нет, — ответила Паула. — Матс сочинил историю о том, что упал с велосипеда и попал в больницу. Этим он объяснил шрамы на лице.
— А как он справлялся с работой? Были проблемы? — поинтересовался Патрик.
— Судя по всему, он был отличным работником. В коммуне им все были довольны. Они говорят, что им повезло нанять такого опытного кандидата, да еще и знакомого с этими местами. — Йоста поднес кружку ко рту и чуть не обжег язык. — Черт!
— Значит, никаких зацепок?
— Нет, — неохотно ответила Паула.
— Ну что ж… будем довольствоваться этим. Или придется снова их навестить. Я ездил говорить с родителями Матса. Но тоже без особой пользы. Даже родителям он ничего не рассказывал о своей жизни. Но, по крайней мере, я узнал, что его бывшая девушка сейчас находится на Грошере. Гуннар, отец Матса, считает, что сын собирался поехать ее навестить. Я с ней свяжусь. — Патрик выложил фото на стол и добавил: — И еще я раздобыл вот это.
— Боже милостивый! — воскликнул Мелльберг. — Как же сильно его избили!
Фото передавали из рук в руки.
— Да, судя по снимкам, это было очень жестокое нападение. Здесь необязательно есть связь с убийством, но я считаю, что нужно затребовать медицинские отчеты и поговорить с гётеборгскими полицейскими. Я бы еще пообщался с коллегами с его предыдущего места работы. Оказывается, он работал в организации, которая помогала женщинам, ставшим жертвами насилия. Может, там кроется мотив преступления? Думаю, мне стоит отправиться в Гётеборг.
— Ты уверен? — спросил Мелльберг. — Ничто не говорит о том, что его застрелили из-за того происшествия в Гётеборге. Скорее это какие-то местные разборки.
— Учитывая, что мы вообще не располагаем никакой информацией о личной жизни жертвы, я считаю, что эта поездка необходима.
Мелльберг нахмурился. Видно было, что ему нелегко принять решение.
— Хорошо, договорились, — сказал он под конец. — Но постарайся что-нибудь разнюхать. Путь неблизкий.
— Приложу все усилия. Я возьму с собой Паулу.
— А мы чем займемся? — поинтересовался Мартин.
— Вы с Анникой проверьте официальную информацию по Сверину. Тайный брак? Развод? Дети? Имущество? Привлекался ли к уголовной ответственности? Все, что найдете.
— Думаю, мы справимся, — Анника посмотрела на Мартина.
— А ты, Йоста… — задумался Патрик. — Позвони Турбьёрну и спроси, можно ли нам зайти в квартиру Сверина. И спроси, когда будут результаты анализов. Они нужны нам как можно скорее.
— Хорошо, — ответил Йоста без особого энтузиазма.
— Бертиль? Ты будешь отваживать журналистов, о’кей?
— Конечно, — выпрямился Мелльберг. — Я готов к атаке.
— Хорошо, тогда до завтра. — Патрик поднялся, показывая, что собрание закончено. Он смертельно устал.
* * *
Энни резко проснулась. Что-то ее разбудило. Прикорнув на диване, она увидела во сне Матте. Во сне она снова ощутила тепло его тела рядом с собой, над собой, внутри себя; услышала его голос, ничуточки не изменившийся, увидела его постаревшее лицо. Но все же прошлое нельзя вернуть назад. Матте любил ту прежнюю Энни, какой она была когда-то. Новая Энни его не устраивала. Энни больше не сотрясала дрожь. Боль в суставах прошла. Но ощущение тревоги — нет. Она вынуждена была мерить дом шагами под удивленными взглядами Сэма.
Что привело ее к такой жизни? Тогда за кухонным столом она доверилась ему, рассказала то, что боялась произносить вслух. Но она рассказала ему не всю правду, не найдя в себе сил рассказать о самых странных унижениях, о вещах, которые она вынуждена была делать против собственной воли. Нет, той прежней Энни нет, она изменилась. Матте понял это, понял, как сильно она прогнила изнутри…
Энни резко села. Ей стало трудно дышать. Прижав колени к груди, она обхватила их руками. В доме было очень тихо. Но внезапно она услышала, как что-то мягко шлепнулось на пол. Энни подняла глаза. Мячик, мячик Сэма медленно катился к ней по полу. Сэм ни разу не играл с тех пор, как они прибыли на остров. Когда же к нему вернется желание играть? С замиранием сердца Энни повернулась. Дверь в комнату Сэма справа от нее была закрыта. Мячик же прикатился из кухни слева. Энни медленно поднялась и вышла в кухню. На мгновение ее напугали тени у стен и потолка, но чувство страха исчезло так же быстро, как появилось. На душе стало спокойно и легко. Никто здесь не желает ей зла. Она это чувствовала, хоть и не знала почему.
Из темного угла кухни раздался смех. Энни посмотрела туда и уловила его очертания. Мальчик. Но прежде чем женщина успела его рассмотреть, он бросился к входной двери. Энни не раздумывая последовала за ним. Она распахнула дверь навстречу холодному ветру. Чувствуя, что мальчик хочет ей что-то показать, она выбежала из дома. Мальчик бежал по направлению к маяку, то и дело оборачиваясь, чтобы убедиться, что она следует за ним. Ветер трепал его светлые волосы. Тот же ветер, с которым она боролась, пытаясь нагнать ребенка. Тяжелая дверь маяка поддалась с трудом, но именно туда забежал мальчик, и ей нужно было за ним. Энни взлетела по крутой лестнице. Ей слышно было, как мальчик смеется наверху. Но добежав до круглой комнаты наверху, она никого там не нашла. Мальчик исчез.
* * *
— Как дела на работе? — поинтересовалась Эрика, прижимаясь к Патрику на диване.
Сегодня муж успел домой к ужину. Поев, они уложили детей и устроились в гостиной на диване. Зевнув, Эрика вытянула ноги и положила на диванный столик.
— Устала? — спросил Патрик, поглаживая супругу по руке. Взгляд его был прикован к экрану.
— До смерти.
— Тогда ложись, милая, — поцеловал он ее в щеку, не отрываясь от экрана.
— Надо бы, но что-то не хочется. — Эрика посмотрела на мужа. — Мне не хватает взрослого времяпрепровождения — мужа и вечерних новостей, а то в моей жизни одно агуканье и грязные подгузники.
Патрик отвлекся от экрана:
— Все хорошо?
— Да, с ними полегче, чем с Майей. Но даже хорошего бывает чересчур много.
— Осенью я буду тебе больше помогать, чтобы ты могла сосредоточиться на книгах.
— Да, и еще у нас будет отпуск. Просто день сегодня выдался тяжелый. И то, что случилось с Матте, так ужасно… Я плохо его знала, но ведь мы учились в одном классе. В младшей и средней школе… — Эрика вздохнула. — Как идет расследование? Ты так мне ничего и не рассказал.
— Ни шатко, ни валко. Мы опросили его родителей и коллег, но никто ничего толком не мог сказать. Этот Матс был очень замкнутым человеком. Одно из двух: либо он был редкостным занудой, либо…
— Либо?
— Либо ему было что скрывать.
— В школе он занудой не был. Очень общительный, открытый. Матс пользовался популярностью у девочек. Он производил впечатление парня, которому удается все, за что бы он ни взялся.
— Так ты и его первую девушку тоже знала?
— Энни, да, но… — Эрика подыскивала слова. — Но она была странная. Не от мира сего. Не пойми меня неправильно. Она нравилась мальчикам, и в этом смысле они с Матсом были идеальной парой. Но у меня всегда было ощущение… что она его использует. Рядом с Энни Матс был как щенок, всегда готовый вилять хвостом ради капельки внимания.
Так что никто не удивился, когда она решила бросить Матса и уехать в Стокгольм. Его сердце, естественно, был разбито. Но, думаю, другого он и не ждал. Такую девушку, как Энни, очень трудно было удержать. Ты понимаешь, что я имею в виду, или я выражаюсь слишком туманно?
