— Гроб буквально сбросили с поезда, — заключил Холмс через несколько минут. — Сбоку и снизу видны большие вмятины от удара о землю. А по краю идут следы от какого-то инструмента, которым открывали крышку. Ткань внутри, как я вижу, порезана. Судя по местам порезов, их сделали, когда тела внутри уже не было. Подушку для головы тоже исполосовали.
— Мы решили, что порезы были сделаны в приступе ярости, — сказал Лестрейд. — Кто-то искромсал весь гроб изнутри. Хотя, конечно, это всё очень странно. Если таким образом хотели выразить протест аристократам, тогда почему они исполосовали гроб, а тело оставили нетронутым?
— Прекрасный вопрос, Лестрейд! — воскликнул Холмс. — Просто прекрасный! — Он наклонился над гробом и замолчал. — Интересно… — произнёс он через несколько секунд.
— Что вы там видите? — заволновался Лестрейд.
Он сделал несколько шагов и встал рядом с гробом. Я поднялся со стула и подошёл к ним.
— Вот здесь ткань скорее разорвали, а не разрезали, — указал Холмс. — Похоже на то, что её тянули в разные стороны.
— И что из этого?
— Также я обратил внимание, что на каждой из четырёх стенок гроба ровно по два разреза, — добавил Холмс. — Точно по два.
— Хм… верно, — согласился Лестрейд. — И что вы об этом думаете?
— Это говорит об очень хорошо организованной ярости, не так ли? А это что такое?.. — Холмс протянул руку, и мы с Лестрейдом увидели что-то небольшое розоватого цвета.
— Это лепесток розы, — произнёс я.
— Да, Уотсон, так и есть. Лепесток розы. Он находился под тканью, как раз там, где её разорвали.
— И что из того? — снова поинтересовался Лестрейд. — На похоронах лорда были цветы, скорее всего розы.
— Да, пожалуй… — Холмс положил лепесток в карман пальто.
Он подошёл к крышке гроба и присел на корточки, чтобы внимательно её рассмотреть.
— На более длинной нижней части вырезано слово «Кромвель», — произнёс он. — Думаю, это сделали маленьким ножом. Слово, точнее, нацарапано, чем вырезано. — Он рассматривал крышку ещё некоторое время, а потом поднялся: — Что ж, здесь я закончил. Вижу, что траурный поезд вот-вот отправится на кладбище. Давайте доберёмся на нём до того места, где нашли гроб и тело.
* * *
Это были похороны третьего разряда, поэтому участники похорон ехали все вместе. Мы с Холмсом и инспектором безо всяких церемоний запрыгнули в вагон, и уже через десять минут двинулись в сторону кладбища Бруквуд. Поезд немного попыхтел, медленно тронулся, набрал скорость и понёсся вперёд.
— Мы будем на месте уже через несколько минут, — предупредил Лестрейд, глядя в окно. — Это как раз там, где поезд делает большой поворот и замедляет ход. Мы легко сможем спрыгнуть.
— У вас уже есть какие-то идеи по поводу того, кто это сделал, Лестрейд? — спросил Холмс.
Инспектор пожал плечами:
— Если не оппозиция, то кто это может быть? Мы с пристрастием допросили нескольких смутьянов, но либо они не знают их имён, либо держат рот на замке.
— И что из этого более вероятно?
— Думаю, ничего не знают. Как я уже сказал, мы очень строго вели допрос, даже запугивали. Вы же знаете, что за это преступление могут приговорить к смертной казни. Нам удалось внушить им страх. Они боялись, как бы мы не решили, что они замешаны в этом деле. Уверен, они повинились бы, если бы хоть как-то были причастны. Скорее всего, это совершенно новая группировка, никак не связанная с теми, кого знает полиция. Наверное, её организовали специально для того, чтобы осквернить гроб лорда Беркшира.
— Хм… а вы не думаете, что могут быть и другие мотивы преступления, не связанные с политикой?
— Не связанные с политикой?.. Но надпись на крышке гроба совершенно явно говорит о политическом мотиве, — возразил Лестрейд, на секунду переведя взгляд на Холмса.
Он пристально смотрел в окно, видимо, не хотел пропустить то место, где нам нужно было спрыгнуть с поезда.
— Может быть, это была уловка, чтобы пустить вас по ложному следу, — предположил Холмс.
— Вы опять ищете трудности там, где их нет, мистер Холмс. Какая может быть другая причина, чтобы дерзко растерзать гроб и вытряхнуть оттуда труп? Месть? Но если некто и затаил что-то против лорда или его семьи, то что же это за мщение такое? Это было бы очень странно — сводить счёты с человеком, который и так уже отправился к праотцам, не так ли?
— Да-да, конечно, это было бы более чем странно, — согласился с ним Холмс.
— Мы подъезжаем к месту, — сказал Лестрейд. — Давайте встанем около выхода, а когда поезд замедлит ход перед поворотом, выскочим.
* * *
Поезд сильно сбавил скорость и теперь медленно полз к повороту дороги. Выпрыгнуть было совсем легко.
— Этот изгиб дороги стал подарком судьбы для преступников, — сказал Холмс, когда мы оказались рядом с рельсами. — Ни те, кто шёл впереди, ни те, кто находился внутри поезда, не могли увидеть, как гроб сбрасывают с катафалка из-за поворота. Дорога берёт влево, а дверь вагона находится с правой стороны. Так что всё свершившееся оказалось вне поля зрения участников похорон. Это объясняет, почему никто не видел, как всё произошло.
— Да, — кивнул Лестрейд. — Я подумал о том же.
— Преступник или знал об этих нюансах заранее, или ему просто очень повезло, — задумчиво произнёс Холмс. — Скорее всего, второй вариант.
По обеим сторонам железной дороги росли деревья. Место было совершенно безлюдное. Солнце опускалось за деревья, и тени становились всё длиннее и доходили до самых рельсов.
— У нас есть ещё целый час до захода солнца, — сказал Холмс. — Думаю, этого будет вполне достаточно. Вот то место, куда упал гроб. Около дороги яма заострённой формы. К сожалению, полицейские здесь уже хорошенько потоптались.
Холмс быстро пошёл вперёд вдоль рельсов. Футов через двадцать он остановился. Мы с Лестрейдом поспешили за ним.
— А вот место, где соскочил с поезда злоумышленник, — показал Холмс. — Сначала он вытолкнул гроб и через несколько секунд выпрыгнул сам.
Холмс направился в сторону деревьев рядом с железной дорогой. На секунду он пропал из виду, а потом, сделав небольшой круг, появился снова.
— Злоумышленник выпрыгнул из вагона и спрятался за деревьями, — продолжил Холмс. — Он явно боялся, что его могли увидеть. Затем вернулся к дороге и пошёл к гробу. Судя по всему, это был человек среднего роста и веса. Десятый размер обуви.
Холмс вернулся к месту падения гроба и снова пошёл вдоль дороги в обратном направлении. Он преодолел несколько ярдов, остановился и что-то пробормотал с довольной улыбкой.
— Вот здесь он забрался в поезд, — сказал Холмс, не отводя глаз от земли около рельсов. — Здесь видны следы. Они идут вот от той рощицы.
Холмс зашагал к деревьям. Мы с Лестрейдом двинулись за ним.
Мы оказались на симпатичной полянке. Она находилась в густой тени, но кое-где сентябрьское солнце пробивалось сквозь ветви деревьев и оставляло на земле золотые пятна.
Внезапно Холмс остановился и подал знак рукой, чтобы мы с Лестрейдом задержались. Потом осторожно ступил в сторону, внимательно разглядывая землю под ногами.
— Останьтесь здесь, — попросил он нас.
Он поднялся на небольшой пригорок, пробрался через плотную стену кустов, раздвинув ветки руками, и скрылся из виду. Вскоре он вернулся той же дорогой.
— Прошло уже несколько дней, и многие следы пропали. — Он подошёл к нам с Лестрейдом. — Однако следы, оставленные здесь ботинками, совпадают с теми, что мы видели около железной дороги. Человек прибыл сюда верхом, привязал лошадь по другую сторону вон тех кустов. Кстати, у его лошади на передней правой ноге квадратная подкова. Затем наш злоумышленник пробрался через кусты там, где только что прошёл я, подождал поезда, а потом побежал к железной дороге и вскочил в вагон. Вероятно, окрестности ему были хорошо знакомы, ведь места здесь совершенно пустынные, и именно здесь прекрасно можно дождаться нужного момента и незаметно забраться в поезд. — Холмс взглянул на Лестрейда: — Мы кое-что узнали. Это преступление совершил один человек. Вряд ли это была целая группировка, если только они не выбрали одного исполнителя своего плана.
Лестрейд молча кивнул.
— Думаю, мы нашли всё, что только можно было обнаружить, — добавил Холмс.
— Полагаю, мы можем тут дождаться возвращающегося поезда и вернуться на нём в Лондон, — предложил я. — Нам едва ли придётся ждать слишком долго.
— Правильно. А когда заберёмся в поезд, я как следует осмотрю вагон-катафалк, — согласился Холмс. — Мне не хотелось делать этого, когда там находились гробы. Я не уверен, что смогу найти ещё что-то стоящее. Прошло слишком много времени, и слишком много всего там происходило, так что все улики преступления, наверное, уничтожены.
