Негра нашли быстро. Его выволокли из подъезда уже в наручниках, напутствуя мощными ударами. Судя по всему, сначала он пытался сопротивляться, но потом понял, что не на тех нарвался.
— Да он под наркотой, — сказал Валера. — Ты, черномазый… зачем бросал в нее этой чушкой?
— Погоди, я сама, — сказала я и, посмотрев в его совершенно ненормальные (вероятно, в самом деле под наркотой) черные глаза, спросила: — Кто велел?
— А я знай? — нагло ответил он и тут же получил от Смирнова такой пинок в живот, что взвыл и, скорчившись, рухнул на колени.
После этого его неплохой русский язык стал стремительно ухудшаться, и через несколько слов я просто перестала его понимать. Наверно, перепугался.
Единственное, что удалось выяснить, что какой — то человек подошел к нему и сказал: на, братец, прими дозу, а потом пойди устрой маленький сюрприз во-он той милой даме.
…Как все получилось, он не понимает. Где взял кирпич, не помнит. В общем, нелепее не придумаешь. А самое смешное — это то, что я могла погибнуть оттого, что какой-то обдолбанный героином негр свалил мне на голову кирпич. Причем не понимая, зачем он это делает.
Но все равно — это предупреждение.
А на работе меня ждал еще один сюрприз.
Ринат Ильдарович, мрачнее грозовой тучи, сидел в своем кресле и вполголоса равнодушно отчитывал Альфию за то, что она пролила кофе на какие-то важные документы.
Увидев меня, он на секунду замолчал, а потом постучал по столу, на котором расплылась кофейная лужа, полусогнутым пальцем и сказал:
— Очень хорошо, что вы пришли, Ильмира…
…Как будто он ожидал, что я могу не прийти!
— …через два часа мы вылетаем чартерным рейсом в Тбилиси. Вдвоем — вы и я.
Вот оно!
— Я вас не понимаю, Ринат Ильдарович, — медленно проговорила я. — Как… в Тбилиси?
Разумеется, я скроила мину, долженствующую возникнуть на лице всякой нормальной секретарши, когда ей сообщают о том, что она полетит с шефом на Кавказ, где, судя по его напряженному лицу, возникли серьезные осложнения.
— Вот именно, — холодно проговорил Салихов. — Ваше присутствие — это настоятельное требование людей, по чьему вызову я должен туда лететь. Не спорьте со мной.
Я посмотрела на мрачное лицо шефа и наклонила голову в знак того, что я все приняла к сведению…
* * *
— Это я, Багира. Говорит Багира. Гром. Вызываю. Срочно.
В самых экстремальных случаях мне разрешалось выходить с Громом на прямую связь. Пренебрегая опасностью — что запеленгуют, отследят, ликвидируют. Бывали обстоятельства, когда Гром был нужен срочно, и потому приходилось забывать о безопасности связи и окольных путях, с помощью которых устанавливался контакт.
Тем более что начался последний этап операции.
— В Тбилиси?
— Да.
— Зачем?
— Ничего не знаю. Но мне кажется, что он определенно чего-то недоговаривает. Не считает нужным.
— А ты что хотела? Чтобы он изложил тебе все в письменном виде и снабдил комментариями?
— Ну, скажете.
— Сможешь выходить на связь? Я буду вести тебя. Сейчас немедленно свяжусь с Калитиным, Трубниковым, а потом и с Центром. Что, запахло жареным?
— Не исключено.
— Ты вооружена?
— Да. Целый арсенал. Правда, для непосвященного это выглядит обычной бижутерией и косметикой. Сам понимаешь, Андрей Леонидович. Все. Больше говорить не могу.
— Добро. С богом.
* * *
Виктор Сергеевич Путинцев склонился над клавиатурой компьютера, за которым сидела молоденькая практикантка. На ее красивом личике отражались растерянность и непонимание. Вероятно, тот, кто направил ее сюда, не предполагал, что за три дня стажировки в его фирме эта милая девочка научится только разве что включать и выключать компьютер. Зато успеет выпить на брудершафт со всеми мало-мальски привлекательными сотрудниками мужеского полу, а также примет приглашение Путинцева съездить на дачу к Самому (Салихову Ринату Ильдаровичу, главе «Ратмира»).
Где благополучно и переспит с Виктором Сергеевичем.
И, возможно, не только с ним одним.
— Ну же, Леночка, — проговорил он, — надо распечатать вот эти документы. И три накладные на декоративную фанеру.
— Что? — сложив губки бантиком, спросила она.
— Разве я не объяснял тебе, как работать в этом… н-да! — Он смерил взглядом ее мило улыбающееся невинное личико и подумал, что ей объяснения не помогут. Ее можно использовать только по прямому назначению.
— Виктор Сергеевич, — заговорила она, — а вот вы говорили, что меня научат работать в режиме…
Последующее было такой невообразимой чушью, что не имеет смысла приводить, как это звучало в милых устах практикантки. Виктор Сергеевич вздохнул от такой непроходимой тупости, подумав, что, пожалуй, несколько переоценил ее, первоначально сочтя, что она ничего не соображает в компьютерах.
В этом суждении концовка была определенно лишней: эта девочка просто ничего не соображает.
— Леночка, у меня совещание, — сказал он. — Приедут из головного офиса. Так что ты, пожалуйста, если кто будет звонить и приходить на прием, отвечай, что у меня пока нет возможности поговорить с ними.
— Хорошо, Виктор Сергеевич.
В офисе фирмы, в которой работал Виктор Сергеевич, в самом деле собралось очень много влиятельных и представительных людей. Среди них был первый заместитель коммерческого директора «Ратмира», несколько чиновников, директора ряда мелких предприятий, входящих в концерн.
Вентилировался важный вопрос. Суть его не имеет никакого отношения к тому, что так неожиданно разыгралось в офисе фирмы несколькими минутами позже.
…Леночка сидела и бессмысленно взирала на экран компьютера, а в голове ее проносились соображения: а не пригласит ли ее Виктор Сергеевич выпить шампанского, и если пригласит, то куда, и на каких условиях соглашаться, и так далее…
В общем, все по сценарию: во сколько приличная девушка должна ложиться в постель? Ответ: в восемь, потому что в десять она должна быть дома.
Внезапно девичьи грезы были нарушены: дверь приемной отворилась, и вошли два молодых человека. Блондин и брюнет. Блондин ослепительно улыбнулся и, подойдя к столу Леночки, спросил:
— Простите, девушка, а совещание уже началось?
— Да, — проговорила она, поднимая голову от клавиатуры. — Началось. Если вы к Виктору Сергеевичу или Михаилу Денисовичу (директору фирмы), то я попрошу вас подождать.
— Простите, как вас зовут, девушка?
— Лена. А что?
— А то, Леночка, что ждать мы не можем. Нам надо немедленно попасть на заседание.
В этот момент, очевидно, заслышав неуместную дискуссию, в приемную вышла постоянная секретарша.
— Эт-то еще что такое? — строго спросила она. — Вы к кому, молодые люди?
— Не к тебе, — отозвался брюнет и отточенным движением выхватил из-за спины пистолет. — Молчи, сука!
Леночка тихо простонала и без чувств упала головой на клавиатуру. Та жалобно запиликала, на экране рванулось какое-то темное облачко, и экран погас, а потом снова засветился — ярко-голубым светом.
Брюнет ударом распахнул дверь, за которой был кабинет, до отказа набитый важными персонами, а блондин вскинул пистолет и, решительно шагнув вперед, проговорил:
— Ни с места, господа. Как говорится, это захват.
* * *
…Только в аэропорту я узнала, что произошло в высшей степени экстраординарное событие: нескольких сотрудников «Ратмира» взяли в заложники и увезли.
Это звучит дико, но захват произошел на территории одного из предприятий, входивших в салиховскую империю. Беспредел чистой воды.
Нападавшие действовали решительно и слаженно: они легко, словно играючи, вырубили всю охрану, которая, бесспорно, уступала по уровню той, что была в центральном офисе «Ратмира». Погрузили всех заложников в автобус и увезли в аэропорт.
Причем человека, который пытался украдкой позвонить куда следует, застрелили на месте.
В аэропорту эти милые люди — среди которых, кстати, не было ни одного кавказца — захватили самолет, пересадили на него всех заложников и с борта самолета позвонили главе «Ратмира».
И предложили лететь вместе с ними в Тбилиси. В противном случае, как заявил руководитель террористов, человек с мягким и звучным молодым голосом, все заложники будут расстреляны.
Разумеется, когда я узнала все это, я попыталась разыграть нечто вроде истерики. Но Салихова это не впечатлило.
По всей видимости, он мог получить обо мне какую-то приватную информацию и уже не воспринимал меня как обычную секретаршу.
Это было близко к провалу. Но я должна была идти до конца.
…Дерзость, невероятная наглость и — нельзя не признать! — подготовленность террористов ошеломили всех. В аэропорт примчались губернатор, мэр и вице-мэр Калитин, множество журналистов.
