– Вот жулье, – хлопнул он себя по коленям, – столько лет прожил, а змею не разглядел. От меня, законного супруга, заначки делать? Нет, теперь я тем более так просто не сдамся. Так что передай этой прощелыге, что или я переезжаю в новостройку, или вообще никуда не переезжаю. Все. Это мое последнее слово. Вы свободны.
– А как же рассказ о вашем героическом прошлом?
– Вот выбьешь мне квартиру, и о прошлом поговорим, и стопочку тебе налью. Отметим, так сказать. А сейчас иди работай. Нечего служебное время на разговоры тратить.
Он буквально выставил меня из квартиры, а я пулей помчалась к его жене. Надо было ковать железо, пока он не передумал. Женщина оказалась дома, я не стала открывать ей всю правду, сообщила только, что появилась возможность вернуть ей ее двушку, а мужа переселить на окраину. И оформлять все следует как можно быстрее, пока он не передумал.
– Что-то я не понимаю, – растерянно произнесла она, – откуда взялась та квартира? Так не бывает.
– Бывает, – энергично тряхнула я локонами, – у него дядя умер, квартиру в наследство оставил. В вашем муже проснулось благородство, и он решил старую оставить вам, а сам перебраться в дядину. Только надо делать все мгновенно, а то он боится, что у дяди найдутся еще какие-нибудь наследники. А так – он пропишется и будет держать оборону.
– Я помню, что он говорил про какого-то одинокого дядю, только мы с ним не общались. Надо же, какой хороший человек оказался, квартиру оставил. Только я думала, что он на Украине живет. Ну да ладно. Надо спешить, – заволновалась женщина, – у меня все документы наготове, что надо сделать?
– Оформить новую квартиру ему в собственность, а вашу старую полностью переписать на вас, – отреагировала я. – Если вы согласны и документы все собраны, я начинаю оформление новой квартиры в собственность вашего мужа. Только у меня к вам небольшая просьба: пока документы на единоличное владение вашей квартирой не окажутся у вас на руках, не связывайтесь с вашим бывшим благоверным. А если он будет звонить, не поднимайте трубку. Он слышать не может вашего имени, если вы вдруг поссоритесь, он вспылит и передумает. Думаю, это в ваших интересах.
– Конечно, – согласилась она, – честно говоря, я уже давно не отвечаю на его звонки. Все равно ничего дельного он не говорит, только кричит и обвиняет.
Я с крейсерской скоростью вылетела из ее квартиры и помчалась к Саше. Саша дал мне телефон чиновника из регистрационной палаты, который за достойную мзду оформляет квартиры в собственность в течение суток.
– Только не ссылайся на меня, – попросил он, – назови какое-нибудь другое агентство. Мы с ним в последнее время не ладим. Если он услышит мое имя, может и не согласиться.
И не собираюсь я называть твое имя, усмехнулась я про себя, когда Николай Федорович начнет разбираться, кто же его так жестоко кинул, то даже чиновник, оформивший сделку, не сможет назвать имя наводчика.
– Собирайтесь, – закричала я, врываясь к бывшему комсоргу, – мне удалось ее уломать! Она плачет и говорит, что согласна, раз вы так твердо стоите на защите своих интересов. Сейчас мы едем смотреть квартиру, а потом к нотариусу. Только когда встретитесь с женой, вы ей пока ничего не говорите. Согласилась она на эмоциях, если увидит, как вы ликуете, может передумать. Вот потом, после оформления всех документов, можете высказать ей все, что думаете по этому поводу. Но не раньше!
– Не дурак, понимаю, – согласился он, – еще какая-то сопля зеленая учить меня будет.
Я отвезла его на стройку, с помощью того же сторожа провела экскурсию. Даже на озеро, действительно имеющееся в наличии, отвела. Дом произвел впечатление. Как сообщил ему сторож, сдача уже состоялась, и переселяться можно хоть сию минуту. Уже через час мы все встретились у нотариуса, потом поехали в регистрационную палату. Чиновник-мздоимец принял нас без очереди, и дело закрутилось. Я шепнула ему, что если сегодня у нас на руках будут все документы по сделке, то плата увеличится на треть.
Николай Федорович внимательно просмотрел все бумаги, особое внимание уделяя мелкому шрифту и тщательно сверяя номера документов и счетов. Различия между Песочной и Песчаной он не заметил. Мой расчет оказался верен. Чиновник, обрадованный возросшей суммой взятки, сам носился по коридорам и собирал нужные подписи, от усердия по спине у него расплылось темное пятно пота, лицо взмокло, а одна капелька повисла на носу. Супруги, верные своему обещанию, не то что не разговаривали друг с другом, а даже использовали меня в качестве переводчика:
– Скажите ей, чтобы ручку дала. Я забыл.
– Передайте ему, чтобы своей обзавелся. У меня чернила закончились.
– Никогда ни в чем порядка у нее нет. Недотепа.
Наконец последние штампы были поставлены, документы заверены, и счастливые обладатели двух разных квартир удовлетворенно вздохнули. Но расслабляться было нельзя. Конечно, обратного хода делу уже не дать, но мне все-таки хотелось убедиться, что Николай Федорович будет выдворен из квартиры, а в ней поселится его семья. Поэтому я не дала открыть ему рот, схватила под ручку и заговорщическим тоном произнесла:
– Ну? Теперь по рюмашке?
– По рюмашке! – обрадованно отозвался он, бросил победоносный взгляд на бывшую супругу и выгнул колесом руку, приглашая меня последовать с ним.
– Сейчас, – шепнула я.
Я вернулась к его жене и попросила ее не предпринимать ничего до завтрашнего дня. Завтра мне предстояло организовать переезд.
Водкой и немудреной закуской мы запаслись в ближайшем киоске и, громко обсуждая события сегодняшнего дня, поднялись в его квартиру. Мне не составило особого труда напоить кактус, стоящий возле меня на подоконнике. Как мне известно, кактусы – чертовски живучие растения. Авось мой обильный полив сорокаградусным зельем не принесет ему особого вреда. Когда язык у моего собутыльника начал немного заплетаться, я напомнила ему, что он обещал рассказать мне о своем героическом прошлом. Сначала он плел что-то невнятное, но парой наводящих вопросов я вывела его на нужную мне тему.
– Бобров? Юрка? Размазня был этот Юрка. Его мордой в грязь, а он только сопли утирает и смотрит ясными глазами. Таких надо в младенчестве утили… тилизировать, как в древней Спарте. Слышала, как там слабых младенцев в пропасть кидали? Вот и его надо. В пропасть. Я ведь чего войну ему объявил? Пытался подзадорить его как-то, завести, чтобы он огрызаться начал, сдачи давать. Все же знали, что Гарри на него свои проделки вешает, а он молчал. Из-за Алки молчал. Алка мне тоже нравилась, но я никогда бы ее вину на себя не взял, а Юрка брал. Ну, так ему и надо. В результате выжили сильнейшие, а Боброва – в пропасть. Знаешь, ведь это он и из-за меня из окна прыгнул. Но я не жалею. Слабых и бесполезных надо давить. Все равно из него человека бы не вышло. Правильно я говорю? Правильно, вы, бабы, тоже сильных мужчин любите. Я же понимаю, почему ты на меня запала. Силу мою мужскую почувствовала. Когда я жену свою на место поставил, у тебя глаза и загорелись. Ну, иди ко мне.
Бывший комсорг осоловел настолько, что потянулся было к моей груди, но потерял равновесие и грохнулся с табуретки. Я аккуратно его обошла, сняла запасные ключи с гвоздика и позвонила с домашнего телефона в службу перевозки грузов. Заказала на утро машину и грузчиков и отправилась домой. Сегодня я была собой довольна.
* * *
Будильник разбудил меня в семь утра, на десять была заказана машина для Николая Чернуцкого, а ему надо было еще объявить это и помочь собрать вещи. Он долго не впускал меня, я открыла дверь ключами, которые вчера стянула чисто интуитивно, растолкала еще не пришедшего в себя после вчерашней попойки хозяина, сунула ему в руки рюмку с остатками водки и попыталась объяснить, что, собственно, мне от него надо. С третьей попытки у меня это получилось, и, не давая ему опомниться, я раскрыла шкафы и стала выбрасывать из них все мужские вещи, которые попадались мне под руку.
Моя уверенность и натиск произвели нужное впечатление, скоро и сам хозяин дома включился в сборы. К десяти его личные вещи были кое-как собраны, и бывший комсорг начал делить имущество семьи. В свою, естественно, пользу. Кое-как мне удалось отстоять один из телевизоров и кое-какую мебель. Ничего, его жена неплохо зарабатывает, со временем купит новую взамен этой. Когда в жизни грядут большие перемены, очень полезно сопровождать их сменой декораций. Я помахала ручкой вслед отъезжающей машине и сделала следующий звонок: слесарь, который должен был поменять замки в квартире, стоял на старте. Через час в дверь были врезаны новые замки, а еще через полчаса я, спрятавшись в «Мини-Купере», с удовольствием наблюдала, как лютует вернувшийся к дому Николай Федорович.
Пока он пытался расправиться с дверью, на-ученная мною соседка сверху вызвала милицию. Служители правопорядка проверили документы, объяснили дебоширу, что он здесь больше не живет, и, вникнув в его сбивчивые разъяснения, согласились проводить его к новому месту жительства. Я отправилась следом. Когда бывший комсорг увидел, что на самом деле находится по адресу принадлежащей ему жилплощади, он взвыл и попытался вырвать себе остатки чуба. Наряд милиции, давно понявший, в чем дело, и развлекавшийся происходящим, посоветовал позволить грузчикам разгрузить вещи, немного успокоиться, а уже потом искать мошенницу, которая продала ему не ту квартиру. Я прекрасно понимала, что выйти на меня он не сможет, а милиция вряд ли будет ему помогать: сам виноват. Надо внимательнее читать документы. К тому же комната в бараке досталась ему задаром, поэтому и мошенничеством эту проделку назвать трудно. Человек добровольно отказался от более комфортной квартиры в пользу своих детей. Что же здесь удивительного и ненормального?
