Сато напомнила Хиро его бабушку, вплоть до того, что у нее может быть в рукаве кинжал. Слишком уж тщательно проработанной казалась внешняя хрупкость вдовы, хотя Хиро подозревал, что это было сделано больше с целью самозащиты, а не обмана.
– Это я заменила отломанный коготь кусочком кинжала, – сказала Сато. – У вас отличное зрение. Мой муж за много лет этого так и не заметил.
«Или предпочел не замечать», – подумал Хиро. Хотя, пожалуй, эта правда уже не имела значения.
– Спасибо вам за честь, оказанную моему мужу, – продолжила пожилая женщина. – Я благодарна вам за ваши молитвы. Они приносят мне утешение.
– Я прошу прощения за беспокойство, – сказал иезуит.
Сато покачала головой:
– Я надеялась, что вы придете, чтобы я могла поблагодарить вас. Я скорблю по своему мужу, но, если девушка невиновна, я не хочу, чтобы она умерла.
– Вы знаете кого-нибудь, кто хотел бы навредить вашему мужу? – спросил Хиро.
– У него не было врагов. – Сато посмотрела мимо Хиро на тело супруга. – И родственников у него немного. До выхода в отставку пять лет назад он честно служил сёгуну.
– А после?
– Сёгун даровал ему пособие – десять коку в год.
– Коку? – переспросил отец Матео.
Хиро не понял, почему священник спрашивает, ведь ему знакомо это слово.
– Один коку – это количество риса, способное прокормить человека в течение года, – объяснила Ёсико. – Так рассчитывается жалование самурая.
Отец Матео кивнул так, словно узнал что-то новое. Потом он спросил:
– А теперь, когда ваш муж мертв, вы сохраните свои коку?
Вопросы внезапно обрели смысл. Самураи не говорили про деньги, но невежественный чужестранец вполне был на это способен, по крайней мере под маской образования. Хиро находился под впечатлением. Возможно, священник стал немного больше японцем, чем Хиро думал.
– Не знаю, – ответила Сато. – Это будет зависеть от сёгуна.
– Боюсь, я должен задать вам нескромный вопрос, – сказал отец Матео. – Вы обе были... дома прошлой ночью?
– Да, – сказала Сато.
– Я вечером выезжала прогуляться, – поправила ее Ёсико.
– Но ты вернулась до того, как стало темно, и мы рано отправились спать. – Сато приподняла подбородок. – Несмотря на свой необычный внешний вид, моя дочь знает правила приличия.
Хиро задумался, был ли акцент на слове «дочь» сделан случайно или намеренно.
Он поклонился:
– Благодарю вас за вашу любезность. Мы отняли у вас очень много времени в день вашей скорби.
Они снова поклонились друг другу, и Ёсико проводила мужчин до двери.
– Есть ли еще что-нибудь, о чем нам следует знать? – спросил отец Матео, надев сандалии. – Что-нибудь, что поможет нам найти убийцу вашего отца?
– Нет, – ответила Ёсико. – Он был просто отставным самураем с небольшим доходом и без каких-либо политических связей. Он поддерживал отношения только со своим братом, Хидэтаро, который зависел от доходов моего отца. Я рада, что вы хотите докопаться до истины, но, думаю, в конечном итоге вы поймете, что Нобухидэ прав. Виновна девушка.
Отец Матео молчал, пока они не вышли на дорогу. Потом он повернулся к Хиро и сказал:
– Что же, сейчас я запутался еще больше, чем в самом начале.
– Порой головоломки становятся лишь сложнее по мере того, как мы их разгадываем, – сказал Хиро.
– А мы эту уже решаем? Я в этом не уверен.
– Пять часов назад у нас не было подозреваемых, – сказал Хиро. – Сейчас у нас их по крайней мере трое.
– Кто именно?
– Торговец из Нагои, Маюри и Акеши Хидэтаро.
– Насчет торговца я понимаю, – сказал иезуит. – Но остальные?
– Тем утром Маюри сожгла свою учетную книгу. Я вырвал из нее несколько страниц, когда вытащил из печки в бане.
– Поэтому ты попросил меня воспользоваться уборной? И почему ты решил посмотреть именно там? Почему не в кухонной печи?
– Кухня чайного дома слишком многолюдна... слишком большая вероятность, что кто-нибудь ее там застанет.
– И что написано на тех страницах?
Хиро приподнял бровь:
– У меня не было времени рассматривать их в бане.
– Тогда почему ты ее подозреваешь?
– Она владеет чайным домом, где был убит Хидэёши. Она сожгла записи утром в день его смерти. Она не позволила другим женщинам помочь, когда закричала Саюри. Она слишком нервничала, оставляя нас наедине с Саюри на долгое время. Этого и так достаточно, даже без информации с этих страниц.
– А Хидэтаро? Никто не видит в нем угрозы, к тому же он зависел от Хидэёши.
– Ты видел, как от упоминания его имени у Саюри загорелись глаза? – спросил Хиро. – Этого достаточно, чтобы его имя было в нашем списке. По крайней мере до тех пор, пока мы не переговорим с ним лично.
И с этих самых пор позволь мне вести разговор. Ёсико могла рассказать гораздо больше, если бы ты все не испортил.
– Я думал, мы пришли ее предупредить. Ты не говорил, что в чем-то ее подозреваешь. – Отец Матео нахмурился. – Я приехал в Киото, чтобы помогать людям находить истину. Я не могу выполнять эту миссию в тишине.
– Если я не смогу выполнить свою, тебя убьют, – продолжил Хиро. – Не стоит относится ко всем, как к невиновным.
– Она дочь Хидэёши!
– Тот факт, что в ней плещется его кровь, не означает, что она не может ее расплескать, – сказал Хиро. – Хотя я согласен, что наемный убийца в данном случае вполне очевиден.
– Как думаешь, мы сможем найти того мужчину из Нагои? – спросил отец Матео. – Он мог ночью уехать из города.
– Скорее всего, рано утром, – ответил Хиро. – Нам нужно поговорить с Луисом.
Возле дома иезуита по дороге ходил самурай, словно собирая все свое мужество, чтобы постучать в дверь. Он передвигался немного хромая - вероятно, старая рана на бедре или в колене. На подоле его выцветшего синего плаща и по краям сандалий была видна высохшая грязь. Его носки, должно быть, еще чистые утром, сейчас были покрыты пятнами.
Его узел, напротив, был сложен волосок к волоску и смазан маслом.
Он обернулся, услышав приближающиеся шаги Хиро и отца Матео. Синоби не узнал пришедшего в лицо, но колокольчик с пятью лепестками на кимоно мужчины говорил о том, что перед ними представитель клана Акеши.
Когда они сблизились, самурай поклонился. Его бритую макушку покрывала многодневная щетина.
– Это вы иноземный священник? – спросил он. – Матто-сан?
– Я отец Матео, – поклонившись в ответ, сказал иезуит. – А это мой переводчик Мацуи Хиро. Чем мы можем вам помочь?
– Акеши Хидэтаро. Хидэёши был моим братом.
Отец Матео ждал, когда самурай продолжит. Хидэтаро молчал.
В воздухе повисла тишина, ситуация становилась неловкой.
– Пригласи его в дом, – по-португальски сказал Хиро. – Самураи не разговаривают на улице, словно какие-то торговцы.
– Пожалуйста, входите, – пригласил самурая иезуит. – Могу я предложить вам чай?
На лице Хидэтаро появилась улыбка облегчения.
– Да, спасибо.
Когда трое мужчин вошли в дом, Ана мыла пол. Увидев посетителя, она вскочила на ночи и торопливо удалилась на кухню, не промолвив ни слова.
Отец Матео проводил самурая к очагу. Хиро пошел следом, обратив внимание на то, каким образом Хидэтаро приподнял правую ногу, пытаясь не волочить ее по татами. Но даже при всех его стараниях правый носок издавал тихий шелест.
Едва мужчины уселись у очага, вернулась Ана, принеся чай и тарелку со сладкими рисовыми шариками. Она поставила закуски и вернулась обратно на кухню, остановившись лишь затем, чтобы сгрести любопытного котенка, высунувшего нос из комнаты Хиро.
Попивая чай, Хидэтаро огляделся.
– Все так, как в обычном японском доме. – Он посмотрел на Хиро. – А могут чужеземцы жить как японцы?
– Отец Матео может, – ответил Хиро. – Он даже немного говорит по-японски.
Хидэтаро понял намек.
– Вы можете пить чай? – спросил он священника. – А как насчет японской еды? Несварения нет?
Отец Матео улыбнулся:
– Нет. Вообще, японская еда мне нравится больше.
Это был не первый раз, когда он слышал подобные вопросы или видел реакцию удивления на свой ответ.
– Правда? – спросил Хидэтаро. – Я никогда раньше не встречался с чужеземцем.
– В Киото нас немного, – сказал отец Матео. – Но мое руководство надеется построить здесь полноценный храм.
Хиро обратил внимание, что отец Матео заменил «церковь» на «храм», что было разумным выбором. Этому синоби его не учил, но был рад всякий раз, когда слышал. В Киото была сотня храмов, посвященных множеству божеств. Еще один не вызвал бы ни путаницы, ни обеспокоенности.
– Это было бы замечательно, – вежливо сказал Хидэтаро. – У каждого бога должен быть храм.
Они продолжали попивать чай. Хидэтаро попробовал рисовый шарик и удивленно сказал:
– Вкусно!
Комплимент казался искренним, но прозвучал натянуто. Хиро подозревал, что Хидэтаро хочется объяснить причину своего визита, но условность не позволяла ему начать разговор до тех пор, пока хозяин не заговорит первым.
