нападать, если он задумал убийство? Начни со слов: а что, если… Ну, Карелин, давай!
Маша снова недовольно кашлянула. Эти двое не могли находиться в замкнутом пространстве. Толку от опроса не будет никакого. Осипов злится и нападает. Карелин тоже злится, но почти не обороняется. Его выпады тоже хороши.
– А что, если… – принял правила игры Дима. – Этого человека в принципе не должно было быть в подъезде. Что, если он тут не живет. А заявился, чтобы разведать ситуацию.
Осипов, обхватив сцепленными пальцами колено, будто согласно кивал. Но когда Карелин умолк, не без ехидства добавил:
– А тут ты! И ему просто необходимо было себя проявить и шарахнуть тебя по башке.
– А что, если я его знаю? – Он выдержал паузу и закончил так, что у Маши замерло сердце. – И что, если это он восемь с лишним лет назад помог мне отправиться в места не столь отдаленные, а, Женя?..
Был выходной сегодня. Суббота. Для нее, в принципе, все дни были одинаковыми. Она не работала. И могла валяться в кровати сколь угодно долго. Но сегодня рядом с ней валялся Окунев, потому что у него был выходной. И это напрягало. Потому что он ворочался, похрапывал, причмокивал, бормотал что-то бессвязное во сне. А еще он рефлекторно искал ее в койке. Даже во сне! И пододвигался и пододвигался. А она, разумеется, отодвигалась. Еще сантиметров десять, и она точно свалится на пол.
Лиза со вздохом откинула одеяло. Опустила ноги на меховой коврик на полу и рывком встала. Накинула шелковый халатик без завязок и пуговиц.
– Ты куда? – тут же поднял от подушки лохматую голову Окунев.
– Посмотрю Лиду, – не нашлась она что ответить.
– Ты чего? – вытаращил он сонные глаза. – Лида осталась у твоих родителей ночевать. Мы одни в доме.
Черт! Она забыла! Отвратительно! Она самая плохая мать на свете. И жена так себе. Да и любовницей скоро станет никакой. Осипов уже в который раз соскакивает со свидания. А знакомые девочки – их общие знакомые – шепнули ей, что видели Женьку в клубе с какой-то анемичной брюнеткой. Конечно, она ему ничего не сказала. Еще чего! Он должен ее ревновать, а не наоборот. Но самооценке ее это сильно навредило. И за минувшую неделю она дважды исполнила супружеский долг с Окуневым. Прежде это было два раза в месяц. А тут…
– Ложись…
Муж похлопал по скомканному одеялу ладонью. Посмотрел на нее потемневшими глазами. О, ей знаком был этот взгляд! Она за него Окунева ненавидела.
«Ты моя! – говорили его глаза, потемнев с серого до черного почти. – Я имею на тебя право! Могу распоряжаться твоим телом!»
– Не сейчас, – небрежно взмахнула она руками и вышла из спальни.
Телефон, как всегда, был при ней. Она тут же пробежалась по всем соцсетям, где они с Женей были зарегистрированы. Проверила его последние посещения. В половине второго ночи был на одной страничке. Это куда ни шло. И в пять утра на другой. Это уже никуда не годилось. Точно снова был в баре с той самой брюнеткой, о которой ей рассказывали знакомые девочки.
Захотелось тут же позвонить, разбудить, наорать. И она даже занесла палец над цифрой один. Женя всегда был и оставался для нее номером первым.
Она не успела. Ее талию со спины обвили крепкие мужские руки.
– С кем говоришь? – зазвучал в левом ухе его напряженный шепот.
– Ни с кем.
Она вывернулась из кольца его рук. Пошла вниз по лестнице в столовую. Там можно было укрыться от его утреннего возбуждения.
Лиза уже десять раз пожалела, что оставила дочку у родителей. Лидочка бы сейчас бегала, суетилась с игрушками. При ней Окунев ничего такого себе не позволял.
Налив в чайник воды, Лиза поставила его кипятиться. Заглянула в холодильник. Контейнеры с заготовленной на выходные едой стояли ровными рядами. Лера молодец. Всегда вкусно приготовит, аккуратно все разложит и сверху придавит записками. Только вот привирать начала со временем явки на работу.
– Что будешь на завтрак? – обернулась на мужа Лиза с беспечной улыбкой, которая, видит Бог, ей очень тяжело далась. – Есть блинчики с мясом, яблоками. Сырники, ленивые вареники.
– Кашу хочу, – капризно молвил Окунев, усаживаясь за стол. – Каша есть?
Каши не было. Готовить ее с вечера Лера считала святотатством, потому что проку от такой еды не было никакого.
– Так свари мне каши, дорогая, – потребовал муж, свирепо вращая глазами. – Это-то хотя бы ты можешь?
Она не умела варить каши, а также борщи, кисели и прочее. Она вообще не умела и ненавидела готовить. В прежнем браке за нее это делал Карелин. Если не успевал, вел ее в ресторан. Или заказывал еду из ресторана на дом, если погода была дрянной и им никуда не хотелось выбираться.
Они устраивались с едой в кухне – модной, красивой, просторной. Включали негромкую музыку. Пили вино, ели, много говорили, иногда танцевали. Ей было всегда интересно с ним говорить. Дима любую тему мог поддержать, развить, довести их обоих до споров или смеха.
Ей было с ним интересно, вот! Не то что с Окуневым. Их вообще невозможно было сравнивать. Это было все равно как сравнить огонь и холодильник, дверцей которого она только что с силой хлопнула.
– Я могу позвонить и заказать тебе кашу, – все еще пыталась она не сорваться на ссору. – Какую ты хочешь?
– Такую, которую приготовит моя жена! – неприятно высоким голосом отозвался Окунев.
Ясно, мстит ей за ее бегство из постели. Ну и черт с ним. Пусть бесится. Ей плевать.
– Тебе надо было жениться на поварихе.
Хмыкнув, Лиза развалилась на диване со стаканом прохладной воды. Ей отчаянно захотелось вывести его из себя. Тогда он, может быть, уйдет во двор чистить дорожки. Или вообще укатит куда-нибудь на полдня.
– Я не гожусь на роль прислуги, – высокомерно глянула она на мужа.
– Знаешь, милая, я думаю, что ты вообще ни на какую роль не годишься, – ответил он ей точно таким же взглядом, и это было что-то новенькое. – Ни жены, ни любовницы… Ой, совсем забыл тебе рассказать… Карелин, кажется, недолго пробудет на свободе. По соседству с ним убили женщину. Ту самую, за которую Дима не так давно вступился. И Осипов теперь активно продвигает версию его причастности. Вот потеха будет, да, дорогая? Второй раз на одни и те же рельсы…
Она так резко села прямо, что вода из стакана, который был наполовину пуст, выплеснулась ей на колени. Лиза поморщилась, рассматривая
