— Что-то больно мудрено… — протянул Ашер, сомневаясь.
— Ты же знаешь, что Иосиф был кроссвордистом и любил головоломки. Чем эта головоломка хуже других?
— Но как проверить, Валерия?
— Очень просто. Мы сейчас встанем и пойдем искать подтверждение моим словам.
Подойдя к служащей, я спросила, где здесь отдел частных сейфов. Она показала нам на благообразного старичка.
— Добрый день, пан! — обратилась я к нему. — Скажите, вы занимаетесь сейфовыми отделениями?
— Да, — кивнул он. — Чем могу быть полезен, пани?
— В вашем банке открыт частный сейф на имя Йозефа Маркса, не так ли?
Старичок нахмурился:
— Пани, я не имею права выдавать конфиденциальную информацию без пароля и шифра.
— Кодовое слово — Майзель. Пишется вот так: Maisel, — я чиркнула слова на листочке бумаги. Сейф на предъявителя.
— Хорошо, — степенно кивнул он. — Прошу за мной.
Спускаясь вниз по лестнице, Ашер шепотом спросил меня, хотя в этом не было никакой необходимости — старичок навряд ли знал иврит:
— Что ты ему сказала? Я, кроме фамилии Майзель, ничего не понял.
— Я попросила провести нас к сейфу на предъявителя.
— А как ты узнала, что сейф на предъявителя?
— Подумай сам, Ашер, когда Иосиф давал тебе это письмо, он же не написал официальное завещание на тебя. Как тогда можно было бы забрать содержимое сейфа? Только если сейф на предъявителя.
У входа в хранилище стоял полицейский с металлоискателем. Он обшарил нас и пропустил внутрь. Старичок подошел к одной из небольших дверок, из которых состояла стена, и сказал:
— Прошу вас, набирайте шифр.
После этих слов он вышел из хранилища с сейфами и остался стоять рядом с полицейским.
Я ощущала себя так, словно вожу пальцем по огромной лотерейной таблице в газете «Известия», твердя: «Только не рубль, только не рубль!» Подойдя к дверце, напоминающей автоматическую камеру хранения на вокзале, я уверенно набрала восемь цифр «52885361», и дверца щелкнула, открываясь.
Не успела я взять то, что хранилось в сейфовой ячейке, как Ашер резким движением перехватил мою руку:
— Стой, Валерия!
— Ашер, в чем дело? — возмутилась я. — Отпусти меня немедленно.
— Прежде чем мы заберем оттуда все, что там есть, я официально предупреждаю: содержимое сейфа принадлежит государству Израиль.
— Да кто ты такой? — с интонациями, достойными Паниковского, взвизгнула я, выпрастывая руку из его цепкой хватки.
Ашер полез во внутренний карман жилета и достал удостоверение:
— Читай!
В удостоверении, рядом с его фотографией, было выведено: «Капитан Ашер Горелик, отдел полиции государства Израиль по борьбе с международной преступностью».
— Вот это да, Ашер! — восхитилась я. — А раньше ты не мог сказать? Жаба душила?
— Какая жаба? — он не понял русского выражения.
— Не важно. Почему ты мне сразу не сказал? Ты думал, что я в сговоре с бандитами?
— Ну… Я слышал, что русские не очень жалуют полицию, — промямлил бравый офицер.
— Я не русская, а израильтянка, — отрубила я. — И вообще, хватит разговоров, на нас уже странно тот дядька посматривает.
Ашер протянул руку и достал из сейфовой ячейки увесистый сверток. Он был запаян в двойной полиэтилен, а внутри виднелись чьи-то печати.
— Что там?
— Посмотрим дома, — ответил он, пряча сверток в сумку с фотоаппаратом.
Закрыв ячейку, мы раскланялись со служителем, и вышли из банка.
* * *
Ближайший самолет в Израиль вылетал через шесть часов. Сверток, найденный в подвале банка, не поменял своего местонахождения — он остался нетронутым в сумке Ашера. Я так и не узнала, что в нем: золото, бриллианты или портреты Франклина в светло-зеленой гамме. Но мне кажется, что там глиняный черепок, остаток Голема, с бумажкой, на которой написано рукой раввина бен-Бецалеля тайное имя Бога.
Июль-октябрь 2004 Аскалон
«Вернуться к ответу» — традиционное обозначение светских евреев, вернувшихся в лоно иудаизма.
