очень известная. Кружилин тут всяко ни при чем. Или я чего-то не знаю?
— Нет, я о другом. Дай мне всю инфу на этого Скачкова и адрес салона.
— Да в чем дело, Кира Ахматовна? — насторожился Макс.
Он был очень самолюбив, считал себя — и не без оснований — профессионалом, поэтому любое вмешательство в дела воспринимал как проявление недоверия и чуть ли не оскорбление своего ментовского достоинства.
Кира сразу сменила тон.
— Максик, не грузись. К твоему делу это отношения не имеет. Зуб даю. Просто хочу проверить одну гипотезу. Так, для себя лично.
Кира была убедительна, и Макс успокоился.
— Да мне не жалко. Перешлю все, что есть. Так вы одобряете мой план?
— Макс, я всегда и всюду одобряю твой план. Как я могу в тебе сомневаться! Походите за ним, но пошустрей, а то полковник уже из штанов выпрыгивает.
— Когда мы вас подводили, матушка?
Кира терпеть не могла, когда Макс так ее называл, но на этот раз сердиться не стала. Макс заметил и подумал, что, кажется, угодил начальнице.
А это значит что? Это значит, что он — большой молодец!
Насвистывая, он дошел до курилки и тут неожиданно подумал, что начальница, скорей всего, ведет какое-то левое дело.
Точно! Так и есть! Интересно, на кого работает?
А это он скоро узнает…
Краснов скинул информацию, и Кира прилипла к компьютеру.
Почему она сразу не подумала, что Кружилин мог быть не один? Конечно, вызывать сатану или, тем паче, проводить обряд превращения в антихриста, особенно такому известному лицу, как Кружилин, в компании было бы странно. Все, что она тогда, в шестнадцатом, и сейчас, через много лет, знала об этом деле, указывало на то, что действовал одиночка.
Но почему она решила, что до момента самого убийства и проведения ритуала преступник совсем ни с кем не взаимодействовал? Ведь был же исполнитель кражи в музее. Улик тогда не хватило, но ведь подозрения наверняка имелись. Если не у полиции, то у бабы Поли. Почему она ничего не стала уточнять у Андрея? Возможно, роль этого человека не сводилась к воровству.
Ой, блин, Кира! Ты вообще не шьешь, не порешь!
Теперь выясняется — причем случайно, а не благодаря ее усилиям, — что у Кружилина есть татушка. Или была. И делал он ее в каком-то захазном салоне на краю города. А возможно, раньше. Например, в Подмосковье, где мастер-виртуоз — как там его, Скачков Василий — обитал двадцать лет тому назад. Мог он быть знаком с Кружилиным еще тогда? Вполне. Причем отлично знал, кто его клиент. Недаром хвастался «на районе».
Кира почувствовала, как на виске забилась жилка. Всегда, когда она начинала приближаться к истине, жилка словно подсказывала ей, что она на верном пути.
Кира даже погладила ее легонько. Умница моя!
Нет, все-таки рано давать этому делу отбой. И вообще. Хорошо, Борисоглебский уехал в Москву и сказал, что не знает, когда сможет вырваться. В его присутствии она теряет способность мыслить профессионально. Он ее гипнотизирует просто! Она начинает верить всему, что он говорит, даже без всяких доказательств! Ну куда это годится!
Кира немного позлилась на себя, а потом решила, что надо выпить чаю с вареньем, которое утром принес хозяйственный Малоземов.
Она вышла в кабинет, где сидели ее ребята, и обрадовалась, что он пуст. Во-первых, это означало, что все — в отличие от нее — заняты насущными делами, а во-вторых, сейчас самое время побыть в одиночестве.
Она без зазрения совести съела полбанки варенья — любимое вишневое — и напилась чаю. Не беда! Завтра купит чего-нибудь вкусненького, чтоб не сердились!
В принципе, план был прост. Выяснить все о связи Скачкова и Кружилина, а затем вернуться к личности того, кто много лет назад похитил дневники Татьяны Гиппиус из архива.
Действуйте, майор Смородина, только не забывайте, что текущих дел с вас никто не снимал.
Но сказано не значит — сделано. Как только она вернулась в кабинет, ее вызвал Шарафутдинов и приказал срочно подключиться к расследованию кражи со взломом вкупе с убийством охранника в доме известного на весь мир режиссера.
Кира открыла рот, чтобы возмутиться, — оперативников, что ли, мало! — но вовремя передумала. Видно, сильно она опечалила начальника своим отсутствующим видом на давешнем совещании. Если сунется сейчас с возражениями, огребет по самое не хочу.
На ее счастье, в отдел вернулся новенький, а потому не слишком занятой лейтенант Соловьев. Его она и направила к пострадавшим.
Сама успеет еще подключиться к новой докуке. Повода поорать полковнику Шарафутдинову давать не будет. Более того — изо всех сил постарается его порадовать.
Кира всегда знала, что с начальством надо дружить. Особенно если ты — женщина в форме, что всегда означает некоторую степень пренебрежения и малую толику недоверия со стороны коллег мужского пола. И твое близкое родство с полковником Смородиным — легендой следственных органов и все такое — не поможет.
Разумеется, ее статус замужней дамы никто в расчет не брал, кроме самой Киры. Наверное, когда-то она именно поэтому не стала спорить с Гречиным, который торопил со свадьбой, что хотела таким образом — по крайней мере, для себя — закрыть тему служебных романов раз и навсегда. Типа, сама не против, но что поделаешь. Извините, братцы.
Немало, кстати, помог отец, посвятивший наследницу в особенности отношения к женщинам в их кругах. Он же подсказал несколько лайфхаков, как избежать перегибов, не поругаться с кем не надо и не обидеть.
Получилось не сразу, и на первых порах — когда начальников над ней было что звезд на небе — пришлось нелегко, но со временем Кира выстроила систему взаимоотношений с руководством, которая ее устраивала и, главное, не мешала работать.
Да и с сотрудниками тоже. По крайней мере, подчиненные с ней не фамильярничали и на «ты» не обращались.
Она знала, что красива, многим нравится, за глаза ее называют Смородинкой и Сладкой ягодкой, некоторые вообще уверены: она спит с генералом, поэтому он ее так хвалит. Однако уже довольно давно на сплетни ей наплевать, она была уверена, что дружить научилась. Причем дружить правильно. А правильно для женщины в погонах — это значит, без пошлых намеков, щипков за задницу и приглашений в ресторан.
Неожиданно в кабинет заглянут сам полковник и задал несколько ничего не значащих вопросов. Она отвечала толково и расторопно. Шарафутдинов кивнул, но, уходя, кинул на нее изучающий взгляд.
Кира поняла, что ее рассеянность во время совещания ни при чем. С чьей-то
