легкой руки полковник подозревает ее в леваке. Интересно, чьей? Кира перебрала всех, кому за последнее время успела перейти дорожку, и решила, что надо быть аккуратнее и делом Кружилина заниматься не так открыто.
Ну да ладно. Бог не выдаст, свинья не съест.
А пока продолжим заниматься делами. Порой довольно скорбными.
Только в самом конце рабочего дня ей все же удалось засесть за Кружилина.
Старое дело о краже в питерском архиве она запросила еще на той неделе. Теперь оно лежало перед ней, но проку в этом оказалось мало. Подозревали тогда практически всех сотрудников музея и даже членов их семей. Была среди них и Апполинария Борисоглебская. Ее, кстати, трясли больше других, потому что по роду своей деятельности она имела к этой части архива прямое отношение, а по уровню допуска относилась к тем, кто мог практически беспрепятственно вынести из архива хоть статую Венеры Милосской, если бы она там находилась. Однако никаких доказательств ее участия в преступлении не нашлось. Не преуспели следователи и в отношении остальных подозреваемых. У всех или было алиби, или не было возможности украсть.
Кира пересмотрела материалы, надеясь увидеть что-то новенькое, но безуспешно.
В кабинет заглянул лейтенант Соловьев и стал докладывать о результатах работы по обворованному режиссеру. Кира выслушала, сделала несколько замечаний и уже отпустила его, как вдруг окликнула и велела вернуться.
Соловьев с готовностью вытянул шею.
— Есть одно старое дело, — осторожно начала она. — Давно закрытое. Кража в архиве. Надо посмотреть на обстоятельства свежим глазом и увидеть то, что не заметили в девяносто седьмом.
Соловьев, если и удивился, виду не подал.
— Сможешь? В свободное время, разумеется.
Она ожидала, что он начнет выспрашивать подробности, пытаясь понять, зачем начальнице это понадобилось, но лейтенант сказал просто:
— Я готов.
Кира пододвинула к нему папку.
— Если что найдешь, сразу ко мне.
— Понял.
Соловьев ушел, а Кира еще минуты две думала, как было бы здорово, если бы все ее подчиненные стали такими же послушными и безотказными.
Впрочем, радоваться рано. Вдруг кроме старательности у этого лейтенанта больше никаких талантов? Она вернулась к Кружилину и через секунду уже забыла думать о достоинствах и недостатках Соловьева.
Борисоглебский был прав. Практически каждая минута жизни Кружилина была «запубличена». Известный писатель имел кучу сообществ на различные темы во всех соцсетях. Ни одну из страниц он не вел сам: старались специальные люди. И старались на совесть.
Кира создала таблицу и стала заносить данные о событиях жизни великого человека.
Да, специалисты подтвердили, что фотографии, сделанные во время совершения преступлений, подлинные. Да, она не сомневалась в их компетентности.
Но теперь просто нутром чувствовала: с этим замечательным Кружилиным не все так замечательно.
Кира увлеклась и не заметила, как наступила ночь. Очнулась только, когда обратила внимание, что привычный шум в коридоре затих. Не слышалось даже шарканья швабры и так раздражающего обычно шлепанья по линолеуму мокрой тряпки. Значит, уборщица тоже ушла.
Кира бросила взгляд на часы. Два ночи! Совсем охренела майорша!
Она вылезла из-за стола, прошлась и вдруг поняла, что ужасно голодна.
Воды в чайнике не было. Взяв чашку, она вышла за кипятком в коридор, где стоял кулер, но оказалось, что посудина грязная. Выругавшись, Кира отправилась в туалет. Узнает, кто брал, убьет. Ну что мужики за свиньи! Свою мыть лень, так они чужую пачкают. Наверняка это Краснов. Малоземов — мужик аккуратный, тот скорее помоет и за себя, и за того парня, а Соловьев наглеть еще не научился.
— Ну ладно, Максик, мстя моя будет страшна, — вслух произнесла она и тут услышала звонок из своего кабинета, дверь которого специально оставила открытой.
Забыв выключить воду, Кира кинулась обратно.
Звонил как раз негодник Краснов.
— Кира Ахматовна, Скачкова убили.
— Докладывай, — выдохнула Кира.
— Ребята местные его вели до самого дома. Потом решили подождать, не придет ли к нему тот, кто нам нужен.
— Пришел?
— Нет. Час примерно назад… ребята никуда не отлучались, клянусь… вдруг крик услышали. Оказывается, соседка ночью какого-то хрена поперлась мусор выносить и увидела, что дверь в квартиру приоткрыта. Зашла, а там покойник.
— Вы что, в подъезде никого не поставили?
— Там два этажа и восемь квартир. Если бы торчали на площадке, наших сразу срисовали бы.
— Чердак?
— Есть, но закрыт давно.
— Краснов, ты…
— Знаю, товарищ майор. Не думал, что все так…
— Каяться на исповеди будешь. Причину смерти предположить можно?
— Отравился. У него пена изо рта.
— Водкой?
— Нет, он не пил. Совсем, в смысле. В раковине чашка. Брошена в кастрюлю с остатками супа и водой. Состав яда скажут завтра. Отпечатков куча, но криминалисты сразу сказали навскидку, что убийца работал в перчатках.
— То есть он сначала перчатки надел, а уж потом стал Скачкова чаем потчевать?
— Я думаю, он Скачкову целую пачку подарил. Тот пересыпал чай в жестянку с крышкой. Чай китайский. Знаете, такой противный, но жутко дорогой. Скачков сам его заварил и выпил. Прямо в чашке с ситечком. Пока чай настаивался, отвлекся. Тут ему яд и подлили.
— Время смерти?
— Полночь плюс минус.
— Упаковку от чая нашли? Ее-то убийца точно не в перчатках трогал.
— Нет ее. С собой унес, наверное, — вздохнул Краснов, чувствуя, что начальница злится не на шутку.
— Что, кого, где видели?
— Никого и нигде, но это точно тот подельник, о котором я говорил.
— Я выезжаю к вам, а ты рой носом. Оперов потряси как следует. Они, может, и не отлучались, но могли заснуть в машине.
— Слушаюсь.
Кира закрыла все файлы, выключила компьютер и оглядела кабинет, привычно запоминая, что где стоит, лежит и висит. Этому ее отец научил. Береженого Бог бережет, а сыщика — правильные привычки.
Она вышла и, направляясь к лестнице, краем глаза заметила, что дверь кабинета Шарафутдинова приоткрыта, виден кусок его рабочего стола, за которым сидит неизвестный мужик и наливает в стакан водку.
Вот те раз! Выходит, не одна она сегодня задержалась на работе. Полковник тоже домой не торопится. Видно, дел много. Она усмехнулась и постаралась пройти мимо кабинета начальника как можно тише.
Домой она вернулась под утро и, не раздеваясь, повалилась на диван, не дойдя до кровати. Сквозь сон не раз и не два она слышала трель телефона, но даже глаз открывать не стала.
Идите все на хрен! Сегодня она заслужила. Она молодец. Она нашла убийцу Скачкова — а может, и не только его, но и тех двух девушек, — за четыре часа. Она умница и крутой сыскарь.
