– Слухами мир полнится. В газете прочитала.
Раздался звонок, я пошла открывать и в комнату влетела довольная Дашка. В руке она держала шарик на палочке.
– Мамуля, было по кайфу! – она протянула мне шарик и тут увидела отца.
– Папка! – заорала она, – ты пришел? Молодец! А я в «Бургер Ранч» была, и Милка, и Вадик…
– Это какой-такой Вадик? – притворно нахмурил брови Борис.
– Из моего класса.
– Это тебе, – сказала я и протянула Дашке пакет.
Дашка запустила руку и вытащила комбинезон.
– Класс! Настоящий «Ливайс», пойду, примерю. А это что? – она достала футляр.
– Это не тебе, а твоей маме, – спокойно сказал Борис.
Дочь открыла футляр и непонимающе взглянула на отца:
– Пап, ты что? Вернуться захотел?
– Нет, не вернуться, просто у папы сегодня хорошее настроение, поспешила я с ответом.
– Эх вы, предки… – разочарованно протянула моя Дашка. – Сами не знаете, чего хотите…
И убежала к себе в комнату.
– Все, – начал Борис прощаться, – я пошел. Поздно уже.
– Спасибо за подарки. И не забывай, пожалуйста, что я тебе сказала.
– Бай, папочка! – Дашка выскочила из комнаты в новом комбинезоне. Хорошо на мне?
– Прекрасно! Носи на здоровье.
И Борис вышел за дверь.
* * *
Была пятница, короткий день, я быстро закончила дела, заехала на базар и к двум часам вернулась домой.
Дашка с Денисом сидели за компьютером. По экрану носились забавные трехмерные человечки.
– Иди сюда, я тебя поцелую, – сказал Денис. – Так соскучился по тебе в тюрьме.
Кошмар какой-то! Будто он двадцать лет просидел. Через сорок восемь часов выпустили без предъявления обвинения, а он уже важничает. А я? То сижу одна-одинешенька, никому не нужная, а то мужики мои идут один за другим. Чувствуют они, что ли? Когда женщина занята, так она всем нужна.
– Нет, – сказала я, – целовать меня нечего, я с базара и потная.
Приготовив салат, я взялась за стейки. Сегодня мне попалось на редкость удачное мясо. Поджарить стейки было делом нескольких минут. Денис любит «с кровью», а я не выношу этого еще и потому, что в детстве меня пугали солитером. Положив стейк Денису на тарелку, я еще немного дожарила себе и Дашке.
Сели за стол. Обед не поражал обилием яств, но смотреть на буйство красок было очень приятно: красно-зеленая гамма салата с вкраплениями фиолетовых луковых колец, пузырчатые бордовые стейки, парочка пузатых бутылочек с соусами, темные ломти бородинского хлеба в плетеной хлебнице. Я зажгла две свечи и достала бутылку вина.
Завершилось наше застолье фигурным мороженным «Фантазия». Дашка, наевшись, убежала в свою комнату, а мы остались на кухне. Я домывала посуду, Денис развлекал меня, рассказывая байки из Интернета.
Так вечер плавно и перетек бы в лирическую ночь, но я же не могу, когда мне хорошо, мне это мешает!
– Давай полистаем папку твоего отца, – предложила я Денису.
– Леруня, я сытый, довольный, мне неохота. И потом, там нет ничего интересного, я читал.
– Когда читал? В детстве?
– Несколько лет назад. Там какие-то документы, старые счета…
Но я, не слушая его, вытерла кухонный стол и принесла злополучную папку из дашкиной комнаты.
– Как ты не можешь понять? – сказала я в сердцах. – У тебя в доме погром устроили, все перерыли, но ничего не нашли. Ты думаешь, искали бриллианты твоей матери? Ерунда! Вот что они искали! – Я ткнула в папку пальцем. – И надевали твою майку, чтобы выглядеть, как ты. Тебе Элеонора рассказывала?
Денис кивнул, и я продолжила:
– Неужели тебе неинтересно, что там находится? Из-за чего стоило копья ломать?
– Хорошо, давай почитаем. Только учти, на сытый желудок я плохо соображаю.
Документов в папке было немного, всего двенадцать листов. К каждому был прикреплен перевод, написанный четким почерком с подписью «Сергей Кузнецов».
Глядя на переводы, Денис сказал:
– Смотри, Валерия, папа перевел все документы, а ведь он не знал английского языка.
– Может быть, лучше почитаем оригиналы? В отличие от твоего папы, у нас нет проблем с английским, – я взяла в руки первый документ.
Это был пожелтевший от времени лист плотной бумаги, озаглавленный: «Под покровительством главного раввина Великобритании рабби Йосефа Герца акционерное общество на паритетных началах «Палестина». Ниже было написано: «Купчая крепость».
«Прямо как у Гоголя в «Мертвых душах», – подумала я и прочитала вслух:
«Настоящим удостоверяется, что податель сей бумаги, господин Мордке, сын Шмуэля, проживающий в Ковно, собственный дом, приобрел в Палестине восемь дунамов земли к юго-западу от поселения Петах-Тиква за сумму 80 (восемьдесят) фунтов стерлингов. Принято к оплате восемнадцатого января 1924 года. Взыскано гербового сбора в пользу британской казны 1 (один) фунт стерлингов и 4 шиллинга.
Подписи: директор А.О. «Палестина» – Винер,
казначей – Горенблад».
Ниже красовался четкий оттиск печати с британским львом и мелкими буковками «Палестина» на английском и иврите.
Таких бумаг было всего двенадцать. Варьировались суммы, имена, покупатели жили в Вильно, Мемеле, Белостоке и других городах довоенной Литвы и западной Белорусии. Подписи казначея и директора оставались неизменными. Все покупки были произведены между двадцатым и двадцать восьмым годами.
Денис взял у меня один из документов.
– Смотри, Валерия, – сказал он, – это сама история! Как интересно чувствовать связь времен.
– Ты уверен, что документы подлинные? А вдруг это фальшивка? Или дутое акционерное общество?
– Не думаю. Скорей всего, такое общество действительно существовало. И знаешь, что наводит меня на мысль о том, что это все правда?
– Что? – заинтересовалась я.
– Имя: рабби Йосеф Герц. Этот человек пользовался большим авторитетом среди евреев Британии. Он был главным раввином с тринадцатого по сорок шестой год. Прекрасный оратор, он произносил пламенные речи против зарождавшегося тогда реформистского движения. Публично громил Советский Союз за отношение к евреям и был горячим сторонником идеи сионизма. Кстати, до второй мировой войны многие влиятельные британские евреи были против образования еврейского государства. Есть доказательства, что поддержка рабби Герца привела к подписанию декларации Бальфура. Несомненно, он был за то, чтобы евреи покупали земли в тогдашней Палестине, перешедшей от турок под власть Британского мандата.
– Откуда ты это все знаешь? – восхитилась я.
– Увлекался историей сионизма. Но не так, как у нас преподают в школе дедушка Герцль, несгибаемый патриот Трумпельдор и прочие штампы. Умению находить информацию и связывать между собой исторические факты меня научила мама, недаром она работала в Ленинской библиотеке. Она всегда говорила, что мы должны уметь пользоваться параинформацией, иначе голова лопнет.
– А что это такое?
– Параинформация – это информация об информации. Не нужно знать бином Ньютона, нужно уметь найти на полке справочник, где об этом биноме написано. Понятно?
– Буду я за каждым пустяком бежать в библиотеку!
– Зачем за каждым? То, что тебе необходимо ежедневно, например мой номер телефона, – Денис потрепал меня за волосы, – можно и запомнить. А остальные номера записать в книжку.
Это он намекал на то, что, когда я дуюсь и не звоню ему, то утверждаю, что забыла номер телефона.
– Хорошо, если ты такой умный и можешь связывать концы с концами, скажи, а то я до сих пор не понимаю, какое отношение имеют все эти бумаги к тому, что с тобой произошло?
– Пока не знаю, нужно разобраться, – сказал Денис и снова взял старые документы. – Смотри, Леруня, ты видишь, есть еще одно доказательство того, что эти бумаги подлинные. Как тут обозначены города? Ведь сейчас у них другие названия. Ковно – это Каунас, Мемель – Клайпеда, Вильно – Вильнюс. И знаешь, восемьдесят фунтов по тем временам были большие деньги. Служанка получала шесть фунтов в год, и ее место считалось очень приличным. Позволить купить себе земли в Палестине могли лишь очень богатые евреи, а таких было в тогдашней Литве немало. В Вильно жили евреи-подрядчики, торговцы, владельцы фабрик…
– Вильнюс… – задумалась я, машинально перебирая бумаги. – Кажется, недавно у меня что-то было связано с этим городом.
Взгляд мой упал на документ, который я держала в руках. Купчая была выписана на имя Лейбы Левина, владельца магазина бакалеи и колониальных товаров, проживающего в Вильно.
– Вот! – заорала я. – Мне все ясно!
– Ты чего? – вздрогнул Денис. – Успокойся. Объясни по-человечески, что тебе ясно?
– Этот документ принадлежит Марине Левиной, моей клиентке. Ее отца зовут Исаак Лейбович, и он родом из Вильнюса. Теперь ты понимаешь, какая тут связь? Я сейчас же звоню ей!
– Ты с ума сошла, час ночи, куда ты звонить собираешься? Лежали эти документы семьдесят лет, полежат до утра. А завтра звони на здоровье. Только не выпаливай все сразу, она не поймет. Лучше спроси сначала, как звали ее дедушку, где он жил, чем занимался…
