— Вам приходилось с ней разговаривать?
— Да.
— Вы с ней заигрывали?
— Да.
— Назначали ей когда-нибудь свидание?
— Вы смеетесь?
— Нет.
— Она замужем, Мейсон. Она — миссис Калверт.
— И вы никогда не назначали ей свидание?
— Нет.
— Никогда?
— Никогда.
— Но заигрывали?
— Ей это нравилось. Она была веселая, ей импонировало внимание клиентов.
— Атлетически сложенных клиентов, — сказал Мейсон.
— Да. У нее была хорошая фигура, и она это знала.
— Ну ладно, — сказал Мейсон. — А сейчас выкладывайте всю правду. Вы не пытались подменить пушку?
— Что вы имеете в виду?
— Я знаю, было такое искушение, — сказал Мейсон. — Вы почувствовали, что вы в ловушке и что Гиффорд Фаррелл стоит за всем этим. И вам не захотелось сидеть смирно, оставив все, как есть. Конечно же вы подумали, что, если бы удалось избавиться от этой роковой пушки и заменить ее другой, исчезла бы всякая возможность доказать, что это та самая пушка, которую вы отобрали у той девчонки.
— Мне кажется, вы читаете мои мысли.
— Хорошо. Так что вы скажете по этому поводу?
— Ничего. Вы мой адвокат. Я следую инструкции.
— Так вы не пытались подменить револьвер?
— Нет.
— Но появлялось желание?
— Я думал об этом.
— В подобных случаях даже не знаю, что делать, — заметил Мейсон. Подменив револьвер, вы ставите в щекотливое положение других людей. Они не смогут поклясться, что оружие подменено вовсе не для того, чтобы скрыть собственную вину. Вся трудность в том, что их цель — заставить вас рассказать историю, которая звучит неправдоподобно, то есть они отчаянно пытаются повернуть дело так, что роковой револьвер был вашим, так же как и список акционеров, который вы каким-то образом взяли у Розы Калверт. Добавьте к этому тот факт, что вы спрашивали почту от лица другого человека, зашли в комнату, где впоследствии было обнаружено мертвое тело, сами отперли дверь… Это похоже на первоклассно спланированное убийство.
— Вы просто уничтожаете меня…
— Ну ладно. Насчет этого не очень волнуйтесь, потому что в моем построении есть одно слабое звено.
— Какое?
— Им удалось заставить вас взять роковой револьвер. Слабое звено состоит в том, что можно ведь выяснить, что это за револьвер.
— И вы выяснили?
— Да.
— Кто его купил?. — Вы.
— Что?! — вскричал Конвэй. — О чем вы говорите?
— Вы купили его. По крайней мере, вы поручили его купить.
— О чем вы говорите? Я никогда в жизни не видел этот револьвер!
— Возможно. Но, очевидно, несколько лет назад кассир фирмы убедил вас, что ему нужен револьвер для защиты, и вы поручили купить оружие в Питкарм.
— Господи, да! Теперь я вспомнил. Но я никогда даже в глаза не видел этот револьвер! Получил чек и поставил на этом точку. Оружие получал кассир.
— А что случилось с кассиром?
— Он умер через восемь — десять месяцев после этого.
— Фаррелл все еще работал тогда? — По-моему, да.
— А что случилось с револьвером?
— Понятия не имею.
— Вы не проследили за этим?
— Бог мой, Мейсон, «Техас Глоубал» получила права на разведку месторождений нефти в Техасе. Я пытался определить, где находятся нефтяные месторождения, сколько мы можем заплатить, как глубоко мы можем позволить себе искать нефть… У меня не было времени заниматься инвентаризацией собственности кассира, который неожиданно скончался.
— То-то, — сказал Мейсон. — Вот это и есть слабое звено. У Фаррелла был такой же доступ к оружию, как и у вас, и, когда дело дойдет до объяснений или до того, кто какие имел отношения с убитой девушкой, Фаррелл окажется в очень деликатном положении. Он заигрывал с этой молодой женщиной, фотографировался с ней, а его жена собиралась привлечь ее в качестве соответчика в бракоразводном процессе.
— Ого! — воскликнул Конвэй.
— Таким вот образом. Если рыльце у вас не в пушку и если вы не пытались подменить оружие, прежде чем я записал его номер, то, думаю, мы снимем с вас подозрения и окружной прокурор не станет открывать против вас дело за недостаточностью улик.
Некоторое время Конвэй молча вел машину.
— Мейсон, недооценивать Гиффорда Фаррелла нельзя, — наконец сказал он. Он, конечно, не мыслитель, но обладает ясным, аналитическим умом. Он попытается одурачить вас, придумает что-нибудь нестандартное, а потом по какой-нибудь дурацкой причине ваша идея не сработает.
— С этим я сталкивался в своей практике.
— Нельзя недооценивать его, — повторил Конвэй. — Он умен, изобретателен и совершенно безжалостен. Мейсон кивнул.
— Так что я буду делать в прокуратуре? — спросил Конвэй.
— Вы скажете им правду. Если я не останавливаю вас — говорите.
— Рассказать всю правду?
— Да.
— Это может привести к возникновению различного рода слухов.
— Ничего подобного не будет. Вы же не знаете, кто причастен к преступлению. Вы знаете только то, что произошло, и ваша задача заключается в том, чтобы рассказать об этом полиции. Если же вы начнете отвечать уклончиво и попытаетесь что-либо скрыть или подчеркнуть какой-нибудь факт, приуменьшив значение другого факта, попытаетесь скрыть правду, они тотчас поймут это. У них такой богатый опыт работы с лжецами, что они сразу засекают, когда человек начинает лгать.
— Ладно, — сказал Конвэй, — я скажу им правду. Но я беспокоюсь насчет оружия.
— Предоставьте это мне. Когда дойдет до раскрытия карт, мы, возможно, сможем доказать, что Фаррелл взял пистолет в столе кассира, либо, по крайней мере, у него было больше возможностей сделать это, нежели у вас.
Несколько минут Конвэй обдумывал его слова, а затем сказал:
— Мейсон, боюсь, вы все слишком упрощаете. Мейсон прикурил сигарету.
— Не волнуйтесь, говорите правду, все остальное предоставьте мне.
Точно в девять часов Мейсон открыл перед Джерри Конвэем дверь окружной прокуратуры.
— Перри Мейсон и мистер Конвэй, — сказал он секретарю. — Я договорился с полицией, что приеду в девять часов со своим клиентом отвечать на вопросы. Куда нам пройти?
Девушка за столом сказала:
— Минутку! — сняла трубку телефона, послушала и пригласила:- Проходите, пожалуйста, мистер Мейсон, через эти вращающиеся двери, дальше по коридору. Офис находится слева.
Мейсон и Конвэй прошли по коридору, открыли последнюю дверь налево.
Гамильтон Бюргер, круглый, грузный мужчина — окружной прокурор — сидел за столом лицом к двери. Рядом с ним — лейтенант Трэгг, одна из самых ловких ищеек в департаменте Хомисайд. Он был в полицейской форме. И Александр Рэдфилд, который проводил для властей баллистическую экспертизу. Медленно вращались катушки магнитофона.
— Доброе утро, господа, — сказал Гамильтон Бюргер. — Я решил, что наше интервью будет записано. Надеюсь, возражений нет?
— Абсолютно никаких, — сказал Мейсон.
— Спасибо, — с оттенком сарказма поблагодарил окружной прокурор. — Я также должен довести до вашего сведения, что в комнате есть микрофон и нашу беседу записывает полицейский репортер.
— Все в порядке, — сказал Мейсон. — Господа, Джеральд Конвэй — мой клиент.
— Садитесь, — пригласил Гамильтон Бюргер. — Каков род ваших занятий, мистер Конвэй?
— Я являюсь президентом компании «Калифорния и Техас. Глобальное развитие и исследование».
— Насколько я понимаю, вы наняли Перри Мейсона прошлым вечером?
— Да, сэр.
— Вы помните время?
— Я точно помню, это было около семи часов.
— Как вы связались с Перри Мейсоном?
— Я узнал срочный номер из телефонного справочника, набрал его, и меня направили в Детективное агентство Дрейка. Вот как я вышел на мистера Мейсона.
— Зачем вам понадобился мистер Мейсон?
— Для того чтобы дать мне совет в связи с одним тревожным происшествием, которое произошло в отеле «Рэдферн».
Гамильтон Бюргер подозрительно взглянул на Мейсона:
— Вы позволите ему все рассказать подробно?
— Да, я собираюсь позволить ему все, — сказал Мейсон.
Прекрасно, продолжайте, — сказал Гамильтон Бюргер. — Продолжайте.
Конвэй рассказал о странных телефонных звонках, о предложениях передать ему список акционеров, которые отдали свои голоса в поддержку Гиффорда. Он рассказал, как он колебался, но в конце концов решился встретиться со странной женщиной по имени Розалинд.
Рассказал о том, что поручил своей секретарше записать эту беседу; о том, как он поехал за дальнейшими указаниями; о телефонном звонке, которого он ждал в телефонной будке аптеки.
Затем Конвэй начал говорить о том, как он ездил в отель «Рэдферн».
— Минутку, — перебил Мейсон. — Я хочу прервать его, чтобы задать пару вопросов.
