— Смотри, Смык, как он от тебя тащится, — захихикал Трюфель и снял полотенце с банки. — Чифирь уже готов.
— Разливай. А ты давай сюда этого чмошника, — распорядился Смык.
Адвокат сделал шаг к Вадиму. Из последних сил Вадим ухватил стоявшую на столе банку и, не обращая внимания на боль от ожога, изо всех сил швырнул ее в Смыка.
Банка ударилась в стену над головой Смыка. Кипяток и заварка залили амбала, его голову, грудь, плечи и джинсы. Смык дико заорал. Адвокат с силой ударил Вадима, и тот отлетел к двери.
На вопли Смыка тут же явились охранники.
— Что здесь происходит? — спросил один из контролеров.
— Новенький буянит. Смыка кипятком обварил, — ответил Трюфель. — Врача бы.
— Подождет до утра. Сейчас врача нет.
— Так ожог у человека! — взвизгнул Трюфель.
— Ничего, потерпит, — жестко сказал контролер, — а если совсем худо будет, народное средство примените.
— Это какое? — поинтересовался Смык.
— А поссыте на него, и все, — хохотнул контролер. — В войну так спасали танкистов, которые из горящих танков выбирались.
— Так то танкисты, — заметил Чайковский.
— Да, Смык не танкист, он уголовник обычный. Так что советую применить метод. Действует безотказно. А если сами не сможете, нас позовете. Мы больному завсегда помочь готовы.
Контролеры захохотали. А Смыку было не до смеха, мало того что болели обожженные места, так еще впереди маячила перспектива своеобразного «лечения».
— Ну ладно, шутки в сторону. А тебя, — охранник шагнул в камеру и с усилием поднял Вадима с пола, — в карцер — за нарушение режима.
Охранник вытащил Вадима в коридор. Второй охранник закрыл дверь в камеру. Затем они вдвоем уволокли Лучинина в карцер и бросили его на бетонный пол.
Панорама вечерней Москвы, открывшаяся с университетской площадки на Воробьевых горах, поразила Гордеева своей мощью и красотой. Он никогда не был на этой площадке в сумерках, да еще осенью. Дождь кончился, сильный ветер разогнал тучи, и Москва предстала во всем великолепии. Золото церковных куполов и золото увядающей листвы деревьев сверкали в лучах заходящего солнца. Но еще больше впечатлило Гордеева, когда наползающие сумерки начали стремительно поглощать город и Москва полыхнула морем зажигающихся в домах и на улицах огней.
Юрий Петрович простоял на площадке достаточно долго, чтобы продрогнуть от резкого и холодного ветра. Только когда зубы стали предательски стучать от холода, Гордеев повернулся спиной к городу и быстро, чтобы согреться, направился к своей машине.
Гордеев проходил мимо дорожки, ведущей к центральному входу, когда его ослепила фарами подъехавшая машина. Гордеев прикрыл глаза ладонью и шагнул в сторону. Из темноты его окликнули.
— Гордеев! Юрка! Ты? — Из остановившейся машины вылез какой-то мужчина и направился к Гордееву. — Не может быть!
Когда мужчина подошел ближе, Гордееву показалось, что он его знает.
— Да. Я Гордеев. Что вам надо?
— Чертяка ушастый, не узнал меня, значит. Ну ты даешь…
Серега! — Гордеев кинулся к мужчине. Чертякой его звал только один человек. Юрий Петрович сразу вспомнил и воинскую службу, и своего армейского корефана Сергея Шикалова. — Серега! Узнаешь тебя в темноте! Да и больше одиннадцати лет прошло. Изменился!
Они обнялись.
— Да и ты тоже!
— Ну так… годы идут все-таки…
— Ты здесь откуда?
— Да в университете по делам был.
— А я как раз здесь работаю.
— Профессором, что ли? Вроде не похож. Ученые в камуфляже у нас пока не ходят.
Серега был одет в полувоенную форму.
— Ну это только пока. А я здесь в службе безопасности работаю. Охранниками руковожу. Сегодня как раз моя смена.
— Ну и ну. Вот уж не думал, что ты в ВОХРу пойдешь!
— А вот довелось…
— Чего так?
— Долго рассказывать. Ты свободен?
— Да вроде бы…
— Тогда идем ко мне. И не отнекивайся. Я тебя так просто не отпущу. Только свистну, мои хлопцы тебя под белые ручки ко мне быстро доставят, — улыбнулся Серега. — Они это умеют.
— Да я вроде и не отказываюсь…
— Только извини, выпить нам сегодня не доведется. Служба, сам понимаешь. У нас с этим строго. Но чаем я тебя напою знатным.
— Помню я твои чаи во время внеочередных нарядов. Полстакана коньяку, полстакана чаю.
— Кто старое помянет, тому сам знаешь, что бывает…
Через несколько минут Гордеев уже сидел в комнате охраны вместе с начальником смены Сергеем Шикаловым. Они пили крепчайший чай с домашним вареньем, банку которого Серега достал из тумбочки, где, видимо, хранился неприкосновенный запас, и вспоминали былые годы. Минувших десяти лет как не бывало. Будто только вчера два дембеля отправились из части домой, в Москву, на поезде, с остановками по пути в разных городах… Добираться пришлось на перекладных почти месяц. Зато полстраны увидели… Это долгое возвращение домой еще больше сблизило Гордеева и Шикалова.
Но Москва — огромный город. Разошлись их пути и не пересекались. До сегодняшнего вечера.
Внезапно зазвонил мобильник Гордеева. Он автоматически взглянул на часы. «Третий час уже. Какого ляда…»
— Алло.
— Юрий Петрович, это Светлана Михайловна, вы просили позвонить…
— Да-да, конечно…
— Здесь Айвара Файзуллина, она только что вернулась домой. Я ей трубку передаю…
«М-да, гуляет девчонка», — подумал Гордеев, но потом решил, что это его совершенно не касается.
— Добрый вечер, — в трубке раздался приятный женский голос, — я Айвара.
— Меня зовут Юрий Гордеев, я адвокат…
— Я все знаю, Светлана Михайловна мне рассказала.
— Айвара, мы можем с вами встретиться?
— Конечно. Вы извините, что ночью звоним…
— Ничего страшного, это даже хорошо.
— Когда мы с вами встретимся? А то мне очень неудобно… Я про Вадика и Ольгу следователю такого наговорила… Сама не знаю, как так вышло. Боюсь, как бы это им не повредило.
— Вы еще спать не ложитесь?
— Нет, мне еще к семинару подготовиться немного надо, я его завтра веду.
— Я к вам подойду через десять минут, задам пару вопросов, и все. Я сейчас в университете. Недалеко от вас.
— Хорошо. Я жду.
Через десять минут Гордеев в сопровождении Шикалова, который не хотел просто так отпускать друга («Заодно посты охраны проверю»), поднялся на пятый этаж сектора Д. Полутемный коридор был пуст. Светлана Михайловна за столом дежурной тоже отсутствовала.
— Странно, — пробормотал Сергей, — где она может быть? Разве что в каптерке?
Шикалов толкнул дверь в служебную комнату и включил свет.
Светлана Михайловна лежала на полу. Ее глаза были открыты и с нескрываемым удивлением смотрели в потолок. На полу расплывалась темная лужа крови. В углу валялось незаконченное вязание. Шикалов быстро наклонился над Светланой Михайловной и попытался нащупать на шее пульс.
— Не прощупывается… Кажется, мертва… — быстро проговорил он. — Вызываем охрану.
Шикалов бросился к столу дежурной по этажу и ударил ладонью по кнопке тревожки, затем схватил телефонную трубку:
— «Скорая»! Алло, срочно! Главное здание МГУ, сектор Д. Тяжелое ранение…
Гордеев уже его не слушал. Он бежал по коридору к 525-й комнате. Взявшись за ручку двери, он слегка потянул ее на себя. Дверь легко поддалась.
Тамбур оказался освещен. Свет падал справа из открытой двери. Оттуда раздавались какие-то звуки, но в комнате никого не было видно. Гордеев вошел в комнату.
Подозрительные звуки раздавались из высокого, встроенного в стену шкафа. Гордеев толкнул дверцу, и она, скрипнув, медленно отворилась.
В шкафу он увидел девушку. Она была вздернута на ремне под самый верх шкафа. Ремень перебросили через перекладину, предназначенную для плечиков. Гордеев машинально отметил про себя, что только перекладина в доме сталинской постройки может выдержать вес человеческого тела… Девушка была маленького роста и не могла достать до пола ногами. Но главное — она еще была жива. Она хрипела и задыхалась. Вцепившись руками в ремень, перетянувший ей горло, она пыталась ослабить петлю. Это ее пока и спасало.
— Айвара, потерпи, я сейчас…
Гордеев, не мешкая, одной рукой подхватил девушку и приподнял, а другой изо всех сил рванул перекладину на себя. Старое дерево не сразу поддалось — пришлось дернуть несколько раз. В конце концов перекладина не выдержала такого натиска и с треском вылетела из пазов. По инерции Гордеев повалился на стол и больно ударился об угол. Девушка упала на него.
На несколько мгновений наступила тишина, и в этой тишине Гордееву показалось, что в соседней комнате («В комнате Каштановой», — мелькнула мысль) кто-то есть. Он бережно положил Айвару на кровать и помог ослабить ремень. Затем бесшумно вышел в тамбур и толкнул левую дверь.
