16+26+12.
Так-так. «Начнутся хлопоты, связанные с приготовлением к путешествию. Пусть Ваши планы соответствуют Вашим возможностям. Только смотрите в оба, чтобы пришедшая радость не сменилась огорчением». Очень интересно.
Предстоят хлопоты. Значит, плот мы сделать сумеем.
Прикинем свои возможности. У нас есть нож, и плотницкий инструмент этим исчерпывается. Но кости посоветовали смотреть в оба. Что бы это значило? Не топор же я увижу у себя под ногами?
Я внимательно осмотрелась вокруг. Ни топора, ни пилы нигде не обнаружилось. И тут мой взгляд упал на сухие, выбеленные солнцем бревна, на которых я сидела.
Три ствола, которые я сначала приняла за рухнувшие деревья, носили явные следы обработки. Все сучья с них не просто были обломаны о камни реки, притащившей их неведомо откуда. Они были стесаны топором!
То, что казалось мне корнями деревьев, было огромной кучей речного мусора, наваленной паводком в том месте, где бревна сходились концами. Все вместе напоминало полураскрытый огромный веер, направленный узкой стороной к реке.
Я раскидала мусор, скрывавший место соприкосновения бревен, и мои догадки полностью подтвердились. Все три бревна в этом месте соединялись между собой! Какой-то размахрившийся канат в мою руку толщиной охватывал концы бревен двумя петлями. Это был именно плот!
— Катька, пляши! Я плот нашла.
Сидевшая в отдалении Катерина вскочила со своего валуна и подбежала ко мне.
— Ну и плот! Как же мы на нем поплывем — это просто бревна какие-то.
Я указала ей на свое открытие.
— Видишь — они здесь связаны. Соединим те концы, свяжем точно так же и поплывем.
— Сказала тоже. А где мы такой трос найдем? — Подруга уважительно провела рукой по канату. — Ай!
— Что такое?
— Занозу посадила. У, проклятая веревка! — Катька принялась рассматривать свою ладонь.
— А ну-ка, дай взглянуть.
Я внимательно осмотрела рану. В основании большого пальца сидела здоровая — сантиметров пять — узкая щепка. Ранка немного кровоточила.
— Ничего страшного, до свадьбы заживет. Подай-ка копье.
Катька протянула мое оружие. Я зубами размотала узел и отвязала нож от древка. Кончиком ножа (пришлось пожертвовать одной спичкой, чтобы прокалить его) я сделала небольшой надрез и извлекла занозу.
Вот черт! Осмотрев внимательно скреплявший концы бревен канат, я поняла, что никакой это не канат и не трос. Непонятно как, но строители этого плота умудрились связать его стволом дерева — молодой елкой, если я не ошибалась. Вот и ответ на Катькин вопрос. Если кто-то смог простой елкой привязать друг к другу несколько бревен, каждое — в обхват толщиной, то почему бы и нам не сделать то же? Надо только сообразить как.
— Решено. Делаем здесь привал и чиним плот.
Но прежде следовало позаботиться о пропитании. В реке, в которую впадал наш ручей, наверняка должна водиться рыба. Вопрос в том, как ее оттуда достать. Булавки у нас больше не было, и я сомневалась, что ножом можно выстругать хотя бы какое-то подобие крючка.
Стоп! А почему крючок? Ведь ножом можно выстругать и еще что-нибудь, например, острогу.
— Кать, а Кать, ты случайно не знаешь, как устроены остроги?
— Остроги? Это такие гарпуны? По-моему, они острые…
Это я и без нее знала. Рисковать ножом, нашим единственным инструментом, я не хотела. Поэтому ограничилась тем, что остро заточила бывшее древко копья и отправилась с ним к реке — на рыбалку.
В нескольких шагах выше по течению ровное дно, покрытое галькой, резко обрывалось вниз. Сквозь толщу прозрачной ледяной воды было видно, как на дне ямы шевелятся какие-то тени. Глубина заводи была не больше метра, но таких зверюг я под самым берегом встретить не ожидала.
Когда моя острога, подняв тучу брызг, врезалась в воду и уткнулась во что-то, я едва удержалась на ногах. Есть! Второй рывок легко сбросил меня с камня, на котором я стояла. Оказавшись почти по грудь в воде (тело моментально свело от холода), я обеими руками стала поднимать вверх ходящую ходуном палку.
Мелькнуло что-то темное и пятнистое, и огромная, с мою руку, рыбина сорвалась с остроги, обдав меня напоследок такой волной, что я ушла под воду с головой.
Удача от меня отвернулась. Несколько следующих попаданий ни к чему не привели — мое копье только ударяло по рыбе, не протыкая ее. Я осмотрела свое оружие. От ударов о камни на дне наконечник расщепился и превратился в какую-то метелку.
И только когда я, обсохнув у костра, вновь заострила палку и закалила ее на огне, дело пошло. На завтрак (или на обед?) у нас было пять рыбных блюд: печеная рыба побольше, печеная рыба поменьше и три подгоревшие рыбы.
Пока Катька доедала свою порцию, я отправилась на поиски подходящей елочки. Никогда не думала, что в лесу так трудно найти прямое дерево! Все молодые елки были или корявые, или короткие, или слишком толстые у основания. Но в конце концов я нашла что-то подходящее и принялась пилить ножом неподатливый ствол.
Катька взялась мне помогать, но толку от нее было мало. Да и из меня лесоруб, а точнее, лесопил — тоже так себе. Когда проклятое дерево наконец упало, у нас у обеих на руках были кровавые мозоли. Но половина дела была сделана, и мы поволокли поверженную древесину на берег.
Оставалось сообразить, как превратить стройное деревце в канат.
Внимательно осмотрев останки кораблекрушения, я заметила, что скреплявшее бревна дерево было перекручено. Прочные древесные волокна выдержали катастрофу, которую потерпел этот плот.
Очистив спиленную нами ель от веток, мы ходили вокруг нее и так и сяк, но никак не могли сообразить, как ее можно скрутить. Метод выжимаемого белья тут явно не годился. Но ведь как-то это можно сделать?
Наконец я, кажется, догадалась.
— Кать, ищи дерево с узкой развилкой.
Пока подруга бродила по лесу, я ножом расщепила ствол ели с одной стороны. Когда несколькими днями раньше я мастерила свое копье, я привязывала нож к длинной палке разрезанным вдоль кожаным ремнем. Теперь эти прочные полоски кожи пригодились. Связав из одной петлю, я вставила ее в расщепленный ствол, крепкой палкой закрутила петлю в жгут и плотно обмотала его вокруг ствола. Получился рычаг, вращая который, можно было перекрутить сам ствол. Требовалось только понадежнее закрепить его вершину.
Дерева с развилкой Катька не нашла, зато ей попалось кое-что получше — крепкий дуб с расщепленным ударом молнии стволом. То, что надо.
Забивая плоский булыжник, мы, как клином, расширили трещину, вставили в нее один конец будущего каната и выбили распиравший ствол камень. Ствол дуба прочно зажал вершину нашей елочки.
С помощью изобретенного мной рычага скрутить упругий ствол оказалось не так уж и сложно. Перекручивая по оси, мы постепенно обвивали его вокруг дуба. Через час у нас было почти четыре метра толстой еловой веревки.
Немного отдышавшись, мы вернулись на берег и с большим трудом подтащили разбросанные концы бревен друг к другу, положив их на камни. «Поддомкраченные» таким образом бревна оставалось только скрепить между собой.
Внимательно изучив труд неведомых плотостроителей, я точно таким же образом обвязала свободные концы бревен. Оставались какие-то мелочи — столкнуть наш «корабль» на воду. Промучившись некоторое время без всякого результата, мы поняли, что тяжелый плот намного удобнее катить, чем тянуть по гальке волоком. Несколько пней из топляка сыграли роль катков, и вот уже один конец плота качается на воде.
— Не хватает только бутылки шампанского, чтоб придать торжественность моменту.
Отплытие назначили на раннее утро. Мы осмотрели напоследок свой «корабль» и внесли некоторые конструктивные доработки. Для прочности скрепили бревна двумя поперечными жердями с петлями на концах. Теперь плот был окончательно готов.
Драгоценную коробку со спичками я спрятала в тот же замшевый мешочек, в котором меня повсюду сопровождают магические кости. Потом мы вырезали два прочных шеста, забрались на плот, перекрестились и оттолкнулись от берега.
Наше плавание началось.
Как только мы дотолкали плот до быстрины и его подхватило течением, лес на ближнем берегу слился в сплошную темно-зеленую полосу. Но по сторонам нам смотреть было некогда — мы только и успевали, что удерживать плот по течению.
Шесты то и дело норовили застрять между камнями, ноги нам заливала волна, но на эти мелочи мы внимания не обращали. В несколько часов мы покрыли расстояние, на которое пешком потратили бы целый день. Водный транспорт начинал нравиться мне все больше и больше.
Первый и самый тяжелый день нашего плавания подходил к концу, когда нам попались медведи.
Проплывая широкую излучину, где крутые берега расступались и река образовала спокойную заводь, мы еще издалека увидели на отмели целую медвежью семью.
