— Танька, смотри — собаки!
Я присмотрелась.
— Да нет, откуда тут собаки. Это, наверное…
Тут одна из собак подняла лобастую голову и коротко рявкнула. Течением нас поднесло уже достаточно близко, и мы смогли рассмотреть животных.
Медведь побольше, медведь поменьше и один совсем маленький, уткнув морды в воду, высматривали что-то в реке.
Когда самый большой из медведей бросился в воду и поплыл к нам, мы решили, что дело наше плохо. К счастью, это была только демонстрация силы — что-то прорычав напоследок, хозяин леса развернулся и вскоре уже отряхивался на берегу.
Через несколько минут вся сцена скрылась за поворотом.
Впоследствии мы еще не раз видели медведей на берегу. Парами, поодиночке или целыми семьями, они долго провожали взглядами наш плот.
После первой встречи с настоящими медведями мы побоялись ночевать на берегу. Слишком свежи еще были в памяти впечатления ночевки у озера. Чтобы снова всю ночь простоять, прижимаясь к костру? Ну уж нет!
На наше счастье, нам попался остров посреди реки. Поросший редкими лиственницами небольшой холм торчал прямо по курсу.
— Правь к тому острову! — скомандовала я.
— Есть к острову!
Через несколько минут мы уже стояли на суше.
Нужно было позаботиться об ужине. Мы попытались набить рыбы уже привычным способом — острогой, но то ли она у острова не водилась вообще, то ли мы плохо искали, но ни в одной яме мы рыбы не нашли.
— Слушай, после такого денька не сожрать чего-нибудь — просто преступление. У меня уже в глазах темнеет от голода, — пожаловалась Катька.
— Это у тебя от темноты в глазах темнеет. И вообще, сколько можно говорить о еде?!
И в самом деле, все наши разговоры в последнее время крутились вокруг разных гастрономических штучек. Мы вспоминали все вкусные блюда, которые нам доводилось попробовать в жизни.
Но сейчас я мечтала о самом обыкновенном гамбургере. К сожалению, от ближайшего из них меня отделяли несколько сот километров. Приходилось рассчитывать только на подножный корм.
Мы облазили весь остров в поисках ягод или птичьих яиц — ничего. Несколько пустых вороньих гнезд и совершенно несъедобные на вид плоды какого-то вьющегося растения — вот все, что нам попалось.
Над рекой быстро сгущались сумерки. Мы развели костер и молча сидели у огня. Говорить ни о чем не хотелось. Вдруг Катька спросила:
— Слушай, а какая у тебя самая большая мечта?
— Это у меня-то? — Я задумалась. — Пожалуй, вот какая: лежать на теплом песке, загорать и пить пиво. Обязательно темное. И чтобы никаких медведей вокруг.
Мы помолчали.
— А знаешь что, — продолжила я, — не люблю загадывать, но если мы когда-нибудь отсюда выберемся и если я разделаюсь с этим твоим Хамбургом — поехали со мной, а?
— Это в твою-то глушь?
— Какая же у меня глушь? — обиделась я. — Глушь — это сейчас вокруг. А я тебя приглашаю на Волгу. Между прочим, великая русская река.
— Хватит с меня рек, мне бы с этой реки убраться… — тоскливо протянула Катька.
Но я не отставала:
— Нет, а что? Поехали в самом деле, а? У меня директор базы отдыха знакомый, бывший мой клиент. Он нам такой отдых обеспечит, закачаешься!
Но тут Катька неожиданно выпрямилась и уставилась в темноту. Неужели опять?.. Но откуда тут взяться ночным любителям бродить у костров, ведь мы облазили весь остров и даже следа не видели никакого животного!
Но сопящие в темноте гости просто преследовали нас. Теперь и я услышала, что в журчание речных струй вплетается какой-то новый звук — не то фырканье, не то чиханье. Кто-то плыл по реке, и он приближался к нам!
— Второй раз я такого ужаса не вынесу, — прошептала Катька. — Опять будет шуршать в темноте, а может, в этот раз решит напасть!
— Спокойно. Это наверняка какой-нибудь бобер. Плывет себе в норку, никому зла не желает…
Я пыталась успокоить Катьку, но сама не могла забыть, как днем за нами плыл медведь. Я прекрасно знаю, что медведи ловко лазают по деревьям. Но когда плеск и фырканье приблизились и в темноте где-то совсем рядом с нами под чьими-то тяжелыми шагами заскрипела галька, я первая не выдержала напряжения и молча рванула к ближайшему дереву.
Не помню, как я очутилась на самой макушке. Немного ниже меня по стволу сидела Катька.
— Ты зачем на мое дерево залезла? — спросила я ее шепотом.
— Никакое оно не твое. Я первая к нему побежала, просто ты быстрее бегаешь.
— Нужно было на разные деревья лезть. Так бы он, может быть, кого-то одного съел, а другого оставил…
— Кто ОН?
— Как кто, медведь, конечно.
— Никого он не съест, — заявила вдруг храбрая Катька, — я его острогой спихну.
И она показала мне наше рыболовное копье. Каким чудом она смогла вскарабкаться на дерево вместе с ним?!
Тем временем внизу хрустнула ветка. Ночной гость, кто бы он ни был, входил в круг света от костра. Я рассмотрела его внимательнее и чуть с ветки не упала. К нам в темноте через всю реку приплыл теленок!
Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что это все-таки не совсем теленок. Когда мы осторожно спустились чуть ниже, то разглядели, что под нашим деревом стоит молодой лось. Скорее даже — лосенок. Лосей раньше мы обе видели только в книжках, но тут ошибиться было нельзя: горбатая морда и длинные нескладные ноги не могли принадлежать никакому другому животному.
Лосенок стоял почти под самым деревом и беспокойно прядал ушами. Дышал он тяжело, словно переплыл не половину таежной реки, а как минимум Каспийское море.
Катька молча протянула мне наверх нашу острогу. Пока я решала сложный этический вопрос — гуманно или не гуманно убивать беззащитное животное, которое вдобавок само к нам пришло, — Провидение решило все за меня.
Лосенок подо мной вдруг захрипел, закачался и тяжело рухнул на бок. Когда мы спустились с дерева, он уже не дышал.
— Слушай, давай его не будем трогать. Вдруг он больной?
Но голод оказался сильнее рассудка. Я взяла из костра самую большую горящую палку и подошла к лежащему животному. На боку у лосенка обнаружилась большая рваная рана. Человек с такой дырой в боку не прошел бы и пяти шагов.
— Кто это его так?
— Волки, наверное.
— Так он все-таки к нам плыл?
— Ну да, выходит, так. Они его загнали, а он в реку прыгнул и уплыл. Может, это его остров, а может, инстинкт подсказал искать спасения у человека.
— Хорошо, что на берегу не заночевали. А что мы теперь будем делать?
— Как что? Жарить и есть, — кровожадно ответила я.
Но вид мертвого животного, честно говоря, особого аппетита у меня не вызывал. Кроме того, я вдруг поняла, что не знаю, как их разделывают.
— Кать, а ты умеешь лосей разделывать? Хотя да, глупый вопрос. Кажется, их сначала как-то нужно свежевать. Но вот как?
Перед нами лежала целая гора мяса. Каких-то тридцать-сорок минут назад мы о таком не смели и мечтать. Но мы не знали, с какой стороны к нему подступиться!
Однако сомнениями мы мучились недолго. Воспоминание о вкусе и запахе жареного мяса заставило нас действовать. То есть не нас, а меня, разумеется, — эта королева наотрез отказалась прикасаться к «трупу». Именно так и сказала, честное слово!
Но тем не менее это не помешало ей некоторое время спустя с аппетитом уплетать этот самый труп, нарезанный на кусочки и обжаренный на ивовых прутьях. Да и я от нее не отставала. Даже отсутствие соли не смогло испортить нам пир. По молчаливому уговору в сторону туши мы обе старались не смотреть. Наелись мы так, что животы трещали.
Наутро мы устроили завтрак, такой же сытный, что и ужин накануне вечером. Потом мы взяли с собой столько мяса, сколько, по нашему мнению, могли съесть, прежде чем оно испортилось бы, и отчалили от острова.
Довольно долго наше плавание представляло собой сплошное удовольствие. Мы сидели на плоту и любовались проплывающими мимо видами. Относительно спокойное течение само несло нас к людям.
Мы старались держаться ближе к берегу. Услышав впереди характерный рев воды, бросали плот и шли по суше. Через несколько километров наше судно обязательно оказывалось прибитым к берегу, и, после небольшого ремонта, мы плыли до следующих порогов.
Но все когда-нибудь кончается. Закончилась и наша лафа.
Когда мы вновь услышали знакомый низкий рев, берега, вдоль которых мы плыли, уже превратились из поросших лесом пологих холмов в крутые скалы, подступавшие к самой воде. Приближаться к ним было опасно — река там билась об огромные валуны.
Оставалось только держаться середины, уповая на лучшее. Что мы и делали. Авось проскочим.
Мы не проскочили.
Плот пролетел мимо двух гигантских глыб, торчащих на самой середине реки, протиснулся между двух других и, набрав приличную скорость, со всего маху въехал в какую-то скалу. Мы очутились посреди ревущего потока.
