сломанным замочком. Ольга почувствовала, как ледяной ком проваливается вглубь живота. Сдавило грудь, и страшно, до звона в ушах, в первый раз в жизни захотелось напиться…
Внеочередное собрание у главы города было назначено на 9 утра. Герману сообщили об этом накануне поздно вечером, и в который раз Тищенко злорадно подумал о том, что бабам не место во власти. Вечно у них шлея под хвост попадает. Куриные мозги, приправленные гормонами.
Регина, мать её, Маржанская! Эта худая высокая тридцатипятилетняя блондинка в дорогих очках, словно отполированная со всех сторон наждачной бумагой, не вызывала у Германа ничего, кроме раздражения и тихого бешенства, которые уже было трудно скрывать. И на роль первого зама себе она взяла тоже бабу, бывшую директрису одной из школ города: толстую, наглую, с мерзким визгливым голосом бывшей училки. Вот уж, действительно, роль. Глупые, наглые сучки, решившие, что имеют представление о том, как управлять государством.
С одной стороны, было понятно, что Регина не задержится в Чудове – её миссия на посту главы города была лишь временной ступенью к последующему переводу в более перспективный регион. Собственно, и назначение Регины Маржанской, то бишь конкурс на замещение поста главы города и председателя Городской Думы, было делом решённым и утверждённым на более высоком уровне. А потому следовало терпеть и старательно изображать заинтересованность в то время, когда хотелось просто одним ударом вмять тонкую изящную оправу её очков в основание подправленного столичными хирургами носа.
Мэр Чудова, Леонид Сергеевич Пасян, третий день отсутствовал в городе, официально находясь в поездке с губернатором области. Это была дружба, скреплённая годами совместной госслужбы и взаимными обязательствами, имевшими под собой значимый финансовый аспект. В отсутствие мэра Регина совсем слетела с катушек и словно утроила свои амбиции, залезая носом в неподотчётные ей дела. По всей видимости, она действительно считала, что имеет право это делать, и не обращала внимания на всё растущую антипатию в среде коллег и подчинённых. Впрочем, и сознательных жополизов вокруг неё скопилось немало.
Герман жалел, что, пригревшись на своём посту руководителя отдела городского имущества, не участвовал в предыдущих выборах. Следовало быть более дальновидным. Глядишь, на месте этой бойкой бабёнки мог оказаться он. Пасян даже намекал на возможность роста, но Тищенко на тот момент казалось, что он уже вполне доволен назначением и связанными с ним возможностями. Теперь не проходило дня, чтобы он не корил себя и не подстёгивал амбиции любым подходящим для этого способом, главным из которых, без сомнения, являлась злость.
Всё-таки его мать – та ещё тварь – была права, когда смеялась над его детской наивностью и мягкостью. Хорошенький светловолосый мальчик с фигурой танцора, внешне он был очень похож на неё. Мать ошибалась лишь в одном – характер можно воспитать и переделать, особенно, если перед тобой такой наглядный пример.
Герман приехал на службу рано, около восьми, уборщица ещё гремела ведром в коридоре, а в кабинете удушливо пахло средством для уборки. Тищенко открыл окно в ожидании, когда помещение проветрится и кофемашина изрыгнёт из себя крепкий эспрессо. Запасы хорошего итальянского кофе в капсулах подходили к концу, и Герман уже подумывал о недельке в Милане. Хотелось солнца, чистоты, красивых улочек и покоя. Отпуск был необходим особенно сейчас, когда нервы на пределе от непосредственной близости выборов и связанной с ними гонки.
В приёмной хлопнула дверь. Секретарь на ходу разговаривал по телефону. Голос недовольный, через раз матерные словечки. Тищенко прислушался. Обычный молодёжный трёп. Олег был племянником мэра и только начинал своё восхождение по административной лестнице. Герман и не думал отказывать Пасяну в просьбе взять к себе и натаскать мальчишку. Парень окончил университет, старательно выполнял свои обязанности и не задавал лишних вопросов. Тищенко подкидывал ему денег в виде премий и сквозь пальцы смотрел на скудоумие родственника мэра. Минут через десять Олег вошёл в кабинет и, кажется, не удивился раннему приходу начальства. В руках у него была папка, на щеке свежая царапина, припухшая по всей длине. Но костюм и рубашка в порядке, не придерёшься. Парня не пришлось долго учить этикету. Олег поздоровался и водрузил папку на рабочий стол.
– Нужно подписать. Вот здесь – завизировать. На приём по записи шесть человек.
Герман молча пил кофе.
Олег задумался на секунду, шевеля бровями, затем продолжил:
– Жду к обеду информацию по тендеру покупки и застройки участка, строение номер 36. Срок сегодня в 13 часов. Как только данные загрузятся, сразу принесу. Это, – он поймал взгляд Германа и дотронулся до щеки, – сейчас заклею. Не успел.
Герман снова отвернулся к окну. Тендер на снос под застройку его интересовал только как вопрос выбора подходящего человека. Герман уже знал, кто подал заявки, осталось остановиться на том, кто согласится с предложением и будет в состоянии выплатить нужную сумму на его условиях. Строение 36 – давно пустовавшее двухэтажное здание старого общежития и близлежащая к нему территория мало волновали Тищенко. Следовало избавиться от мозолившего глаза ресторана «Огонёк», который находился прямо за общежитием. Собственно, и вывески уже не осталось, окна старательно забиты фанерой, а местная гопота продолжает называть пустую коробку "точкой" и назначать там стрелки.
Неудачный проект. Герман поморщился. Весь этот антураж 90-ых, который Морозов нещадно эксплуатировал не только в обстановке своего кабака, но и в ведении дел, никогда не нравились Тищенко. Время стремительно мчится вперёд, и следует вовремя отказаться от груза прошлого, чтобы не завязнуть в нём навсегда. Снести «Огонёк» к чёртовой матери и отстроить на его месте любую другую хрень, чем бы она не оказалась.
Закрыв окно, Герман вышел в приёмную.
– Олег, я на совещании. Будь добр, разузнай о состоянии одного адреса в жилищном реестре. Позвони коммунальщикам. Что найдёшь, в общем, – он достал из кармана дорогой "паркер" и написал несколько слов на жёлтом стикере. Ничего лишнего, только фамилия и имя. – Владелец умер.
Олег кивал, но как-то чересчур ритмично. Герман бы не удивился, найдя в ухе парня беспроводной наушник. Сколько ему, двадцать три? Интересно, ту же музыку слушает Ольга Валеева? Так же живёт сутками в интернете и не может выйти на улицу без телефона?
Конечно, он узнал её. Испугался? Нет, скорее удивился. У Германа и без этого мелкого недоразумения достаточно хлопот. Хотя, тут он несколько поторопился в определении. Мелкое недоразумение выросло и превратилось в вполне симпатичную особь женского пола. Герман даже почувствовал тепло и лёгкое покалывание в ладонях. Что это, предупреждение? Угроза? Или расшатанные нервы? Как некстати она появилась.
