Любая попытка воспрепятствовать нашим планам приведёт лишь к тому, что мы незамедлительно осуществим задуманное.
Мы Вас предупредили.
Крысолов
— Пять миллионов фунтов! — воскликнул я, роняя записку на стол. — Но это же немыслимо! Только не говорите, что собираетесь платить! — Последняя реплика была адресована Майкрофту.
— Совершенно немыслимо, — ответил он, не повышая голоса. — И, разумеется, платить нет никакого смысла: если мы заплатим, кто даст гарантию, что они не выступят с новыми требованиями и не приведут свою угрозу в исполнение? — Он тяжело вздохнул и продолжал: — Но при всём том, доктор Уотсон, не заплатить мы тоже не можем. Нельзя подвергать граждан нашей страны такой опасности.
— Их необходимо остановить. Эту баронессу и её гнусных сообщников нужно остановить! — воскликнул я, и мой отчаянный вопль эхом отразился от стен.
Майкрофт медленно кивнул.
— Мы ведь сделаем всё, что в наших силах, да, Шерлок?
Друг мой, похоже, погрузился в собственные мысли: только звук собственного имени вывел его из оцепенения.
— Скажи, что тебе известно про баронессу, — проговорил он, обращаясь к брату.
Майкрофт пожал плечами.
— Немногим более, чем тебе. Наши тайные агенты знают про неё одно: иностранка с сомнительной репутацией. Родилась в Венгрии, в аристократической семье. Ребёнком была необычайно умна, в учёбе блистала. В возрасте двадцати с небольшим лет упала с лошади и стала калекой — это положило конец её весьма многообещающей сценической карьере. Тогда она обратилась к изучению медицины, в особенности генетики. Вышла замуж за плантатора с Суматры, прожила там несколько лет, а потом он скончался при загадочных обстоятельствах. Она и без того была богата, а тут ещё унаследовала деньги и поместья мужа. Их она после его смерти продала и три года назад переехала в Англию, прихватив с собой огромное состояние. С тех пор весьма успешно играет на бирже, арендовала несколько больших сельских особняков, однако ни в одном надолго не задерживается. Имеет пристрастие к экзотическим животным, а кроме того, пригрела некоторых выдающихся представителей нашего криминального сообщества, однако сама, насколько нам известно, не замечена ни в чём противозаконном.
— Пока, — вставил Лестрейд. — Вот когда я до неё доберусь…
— Вы, Лестрейд, как всегда, смотрите в самый корень. Да, если арестовать баронессу, всем нашим тревогам придёт конец, ибо я убеждён: в её отсутствие вся эта шайка превратится в обезглавленную курицу, которая бегает кругами без всякого смысла. Однако у нас нет ни малейшего понятия, где сейчас находится эта добропорядочная дама. Она успела оборвать все концы. Обыщите причал Христофора, «Мост мечтаний», Кресент-лодж — вы не найдёте ни следа, ни отголоска, ни легчайшего запаха баронессы — да и её подручных тоже.
Лестрейд устало кивнул.
— Да, знаю. Кстати, «Мост мечтаний» сегодня утром сгорел дотла.
— И что нам тогда остаётся?
— Пока лишь блуждать в потёмках, доктор, — грустно констатировал Лестрейд.
— Отчаиваться рано, — возразил Холмс. — У нас есть несколько дней, чтобы добраться до нового логова этого чудища, и ещё мы располагаем кое-какими сведениями, которые, возможно, помогут нам достигнуть цели.
— Какими сведениями? — спросил сыщик.
— Этого я пока не могу вам сообщить. Мне нужно всё обдумать. Типичная проблема на три трубки.
Майкрофт негромко кашлянул.
— Должен добавить, что задача наша не сводится к поискам баронессы. Необходимо также обнаружить гнездо этих гигантских крыс и уничтожить их. Пока они существуют, мы не можем чувствовать себя в безопасности.
— Мне нужно подумать, но сначала как следует выспаться, — произнёс Холмс усталым голосом. — Вот только не знаю, где нам с Уотсоном найти пристанище на ночь. Возвращаться сейчас на Бейкер-стрит — полное безумие.
— Я договорюсь, чтобы вам приготовили здесь комнаты для гостей. Это совсем несложно, а кроме того, остановившись здесь, вы сможете сообщать мне все новости без промедления. И хочу подчеркнуть одну вещь, Шерлок. Это не какое-нибудь твоё частное расследование, речь идёт о деле государственной важности. Клиент твой в данном случае — британское правительство, и нас нужно постоянно держать в курсе всех событий. И пожалуйста, откажись на время от своей привычки ставить остальных в известность только тогда, когда тебе вздумается. Ты меня понял?
К концу этой речи Майкрофт разве что не грозил брату пальцем.
В ответ на лице Холмса мелькнула улыбка.
— Уверяю тебя, что бы тебе ни понадобилось и в какой бы форме ты об этом ни попросил, всё получишь немедленно, если то будет в человеческих возможностях.
— Я готов заявить то же самое от лица Скотленд-Ярда, — добавил Лестрейд. — Мои сотрудники к вашим услугам в любой час дня и ночи.
— Благодарю вас, джентльмены. Я ценю ваши предложения и, разумеется, буду иметь их в виду. Однако мне представляется, что одержать победу в этом деле — если только мы сможем её одержать — нам позволят разум и хитроумие, а не сила. А сейчас, Майкрофт, будь любезен, проводи нас на ночлег, ибо я твёрдо убеждён, что крепкий сон всегда благотворно влияет на остроту интеллекта.
Глава четырнадцатая
СОПРИКОСНОВЕНИЕ
Гостевые комнаты в клубе «Диоген» были обставлены по-спартански, однако чистое свежее постельное бельё и мягкая перьевая подушка быстро перенесли меня в объятия Морфея — я погрузился в крепкий сон, по счастью без сновидений. Однако около пяти часов утра, когда небо начало постепенно светлеть и непроглядную тьму сменили предрассветные сумерки, меня внезапно разбудили. Из соседней комнаты, где спал Шерлок Холмс, долетел короткий нечленораздельный крик. Я накинул халат поверх ночной сорочки и бросился к своему другу.
Глазам моим предстало странное зрелище. Холмс лежал на постели, откинув в сторону одеяло, глаза его были закрыты, при этом он что-то бормотал и отчаянно тряс головой. Лоб его блестел от пота. Внезапно он резко сел, лицо исказила странная гримаса, а потом глаза распахнулись. Он вновь вскрикнул, лихорадочно и приглушённо.
Казалось, его мучает страшный кошмар, но он не в силах проснуться.
Я шагнул ближе и потряс его за плечи. Это не произвело никакого эффекта: Холмс продолжал неразборчиво бормотать и дрожал, будто от страха. Я позвал его, похлопал по щекам в надежде вывести из забытья. Будто ныряльщик, вырвавшийся на поверхность воды, он открыл рот, ловя воздух; а потом я наконец увидел, что в остановившихся глазах вспыхнуло сознание.
— Холмс! — воскликнул я. — Холмс, с вами всё в порядке?
Некоторое время он мотал головой, будто пытаясь вытряхнуть дурные мысли.
— Уотсон, — прошептал он наконец, вновь обретя дар речи. — Слава Богу, Уотсон. Она пыталась до меня дотянуться. Дотянуться до моего спящего мозга.
Он явно нёс какой-то вздор. Обескураженное выражение моего лица остановило его. Холмс тяжело вздохнул и утёр лоб.
— Простите, Уотсон, я понимаю, что с такими высказываниями самое место в Бедламе. — На его измождённом лице показалась улыбка. — Зажгите мне сигарету, старина, а я пока очухаюсь и попытаюсь объяснить, что к чему.
Я выполнил его просьбу, а он тем временем, пошатываясь, выбрался из постели и завернулся в халат. Потом жадно закурил, набирая полные лёгкие дыма, будто сигарета эта была последней в его жизни. Никотин, видимо, благотворно подействовал на его нервы, он обернулся ко мне всё с той же слабой улыбкой.
— Спасибо. У вас в последнее время выработалась новая привычка — спасать меня из всяких передряг.
В последний раз затянувшись, он бросил окурок в камин.
— А в чём именно состоят эти «передряги»? — спросил я озадаченно.
— Я пока не до конца вырвался от неё. Она по-прежнему здесь. — Длинным пальцем он постучал себя по лбу.
— Вы про баронессу?
Холмс кивнул.
— Ей удалось подчинить себе мой разум и мою волю. Похоже, когда мозг мой отдыхает, то есть когда я сплю, она по-прежнему сохраняет надо мной некоторую власть. Как будто у неё есть собственный телеграфный провод, по которому она шлёт сообщения мне прямо в мозг. Она взывала ко мне в моих снах. Я видел её лицо, её глаза.
Он дрожащей рукой потянулся за новой сигаретой.
— И чего она хочет от вас теперь?
Лицо его на миг скрылось в облаке табачного дыма.
— Она хочет знать, где я нахожусь и что мы собираемся делать.
— Выходит, здесь мы в опасности?
Холмс покачал головой.
— Пока в безопасности. Я вступил в борьбу с нею, с этими тёмными, пронзительными, настойчивыми глазами. Она ничего от меня не узнала — пока. Однако нужно как-то противостоять этому. Сила её внушения столь велика, что она, возможно, способна воздействовать на меня, даже когда я бодрствую.
