— Ага, попалась! — ликовал между тем обворованный.
В восторге от моего мнимого разоблачения он даже вцепился в бритоголового и затряс его, как грушу.
— Попалась! Нечего сказать в свое оправдание! Так что отдавай то, что украла.
— Отдай ему часы, — велел бритоголовый, отрывая от себя ликующего дяденьку и ставя его на место.
Я затравленно жалась к стене и переминалась с ноги на ногу на мягких подушках кресла.
— Ну, — поторопил меня дяденька.
Он протянул ко мне руку ладонью вверх, наивно полагая, что я извлеку из кармана заветные часики и вручу их ему.
— Я не могу, — промямлила я, чувствуя себя ужасно неловко из-за того, что приходится отказывать столь импозантному мужику.
— Не можешь, почему?
Пришлось сознаться:
— Я ничего не крала.
Дяденька опять был пойман бритоголовым в высшей точке своего полета ко мне.
— Стоп, стоп. Когда, ты говоришь, она была в твоем номере?
— Я застал ее, когда она уже собиралась улизнуть. По-моему, тогда было начало первого или около того.
— Ага, начало первого, то есть ночь. Ночью у нее едва ли была возможность сплавить кому-либо ваши часики, утром — тоже, — рассуждал бритоголовый. — Значит…
— Значит? — повторил обворованный дядя.
— Значит, если она украла твои часы, то они должны быть еще у нее, — подсказал бритоголовый, — а это, в свою очередь, значит…
— Значит?
— Значит, что ее и ее вещи нужно обыскать.
Обыскивали меня со всей полагающейся тщательностью. Особенно старался бритоголовый.
После того, как закончился обыск, я демонстративно фыркнула и уселась кресло, достаточно эффектно закинув ногу на ногу.
«А все-таки мужики гады», — думала я, закуривая сигарету и наблюдая за тем, как два здоровенных детины роются в моих вещах.
Их действия, естественно, не принесли никаких результатов, поскольку часиков у меня не было и быть не могло. Часики были у Леры — я об этом знала, но молчала из вредности.
— Убедились? — злорадно хмыкнула я, когда каждая моя вещь была буквально вывернута наизнанку.
— Но это точно она украла мои часы! — упирался обворованный, хотя энтузиазма в голосе заметно поубавилось. — Точно она — больше некому.
— Но среди ее вещей твоих часов нет, — заметил бритоголовый.
— Значит, она их спрятала в другом месте.
В номере воцарилась тишина, очевидно, каждый задумался о загадочном другом месте, упомянутом обворованным.
Первым заговорил бритоголовый, он схватил дяденьку за ворот рубашки и скомандовал:
— Идем.
И подкрепил свои слова действием, а именно тем, что поволок дяденьку из номера.
— Куда? — упирался тот, правда не слишком уверенно, так что до дверей его благополучно доволокли.
— Поговорим.
И они дружно удалились — для разговоров, а возможно, для поиска «другого места», где я могла бы спрятать украденные часики. Как только за ними захлопнулась дверь, я затушила сигарету в горшке с фиалками и принялась собирать свои вещи, в беспорядке выброшенные из шкафа.
За этим занятием меня и застал бритоголовый. Он вернулся в номер один, сел на кровать и уставился на меня.
Я же в свою очередь демонстративно его игнорировала, хотя меня так и подзуживало накинуться на него с расспросами. Что же он такое сказал обворованному дяденьке, что тот позабыл про свои часы и отстал от меня со своими глупыми обвинениями? Неужели бритоголовый заплатил ему за украденную вещицу? Нет. На человека, занимающегося благотворительностью, он не походил — загадочная татуировка на черепе мешала созданию подобного образа. А может…
Я покосилась на бритоголового, в задумчивости изучающего меня.
Не-ет! На влюбленного в меня он тоже не был похож.
— Ты украла часы? — спросил он, перехватив мой взгляд. Я медленно выпрямилась и, подавив в себе острое желание швырнуть горшок с фиалками в голову этого бестолкового типа, прошипела:
— Да пошел ты…
И он действительно пошел!
Встал с кровати, прошел через весь номер, открыл дверь и, ступив за порог, громко ею хлопнул.
— Идиот, — сказала я закрытой двери, но достаточно тихо на тот случай, если бритоголовый еще не отошел на достаточное расстояние и мог бы меня услышать.
После этого я наскоро покидала в шкаф вещи, умылась, проверила шаткость каблуков, решила, что сегодня обязательно куплю новые туфли, и с этими мыслями покинула номер.
До зала ресторана я, как всегда, добиралась перебежками от одной искусственной пальмы до другой. Усевшись за стойку, я поинтересовалась:
— А где Эрнст?
— А Эрнст взял отпуск. Вот только что приходил.
— Да? — тут же поскучнела я. — Тогда чашку кофе и чего-нибудь сладкого.
Бармен хмыкнул в очередной раз и отошел за заказом.
День определенно не задался.
А потом еще и заказанный кофе оказался слишком крепким, а пирожное слишком маленьким. Потом я вспомнила, что осталась без средств передвижения, поскольку ключи от машины были в сумочке, а сумочка осталась на квартире мальчишек, которые вчера пытались меня похитить.
Замкнутый круг!
Я отставила чашку с недопитым кофе в сторону и уже развернулась, чтобы уйти, как вдруг нос к носу столкнулась с ювелиром, к которому носила ожерелье.
— Татьяна Александровна… — протянул он, но как-то уж слишком растерянно.
Так он что же, меня сюда искать пришел? Я, конечно, не была в особом восторге от мысли, что он будет предлагать мне перекупить ожерелье, но иного повода для его появления в «Околице» не находила, тем более что он сам обещал меня отыскать. Но почему же он теперь делал такое лицо, как если бы увидел привидение?
— Здравствуйте, — кивнула я.
— А я… — Михаил Павлович глянул через мое плечо на бармена, поправляя воротничок кипенно-белой рубашки, и продолжил: — А я вот решил вас найти. Вы же сказали, что остановились в этой гостинице.
— Говорила, — кивнула я, чувствуя, что сейчас мне придется уже во второй раз за утро отказать мужчине.
— Так что, вы подумали о моем предложении?
— Подумала, — кивнула я. — И боюсь, что мой ответ остается прежним.
— Жаль, — протянул ювелир, думая о чем-то своем, потом тряхнул головой и уже более осознанно произнес: — А я, кажется, схватил вас буквально за руку — вы уже собирались уходить.
— Вообще-то да.
— Тогда, — Михаил Павлович обвел взглядом зал ресторана, словно искал кого-то. — Тогда позвольте, я хотя бы провожу вас.
Я подумала и решила, что присутствие Михаила Павловича на момент моего выхода из гостиницы обеспечит отсутствие Кирилла Степановича. Сделав подобные выводы, я охотно кивнула.
Мои расчеты оказались верны, и администратор предпочел издалека пронаблюдать за мной и моим спутником, прикусив болтливый язык и сунув длинные руки в карманы брюк. Однако на крыльце у меня возникли новые проблемы, и на этот раз с новым спутником — оказалось, что Михаил Павлович не торопится со мной расстаться.
— А вы на работу? — спросил ювелир с неожиданно проснувшимся интересом.
— Нет, — ответила я, щурясь от солнца и в очередной раз проклиная «шкафчиков», лишивших меня сумочки, в которой находились все жизненно необходимые вещи — в том числе и очки.
— Не работаете?
— Я по делам…
Я всматривалась в припаркованные у тротуара машины и пыталась отыскать среди них такси.
— А вы не на машине?
Я внимательно посмотрела на ювелира.
И что за странные озабоченные типы окружают меня последнее время? Едва смотрят в мою сторону и с неохотой говорят, а потом вдруг в них просыпается благородство, они кидаются ко мне и предлагают помощь.
Но поскольку своей машины я была временно лишена, то примирилась с чужой озабоченностью.
— Нет. Моя машина в ремонте.
— Тогда позвольте мне вас подвезти.
И я, конечно же, позволила.
Оказалось, что у ювелира не только роскошная квартира, но и не менее роскошная машина — серебристая «Ауди» приветливо подмигнула, когда Михаил Павлович щелкнул по брелку сигнализации.
— Куда едем? — спросил мой личный водитель, перекидывая ремень безопасности через плечо.
Я обернулась к Ломовому, чтобы назвать точный адрес, по которому меня надлежало доставить, да так и осталась сидеть с открытым ртом, поскольку только теперь сообразила, что, похищая меня вчера, ребятки не потрудились назвать улицу и номер дома своего проживания.
Вот незадача!
И что же мне теперь говорить: «Отвезите меня туда, сама не знаю куда»?
И поскольку ничего иного в голову не приходило, то именно это и пришлось говорить:
— Понимаете, я недавно в вашем городе и названий улиц толком не помню, но могу показать дорогу. Если вас не затруднит, — добавила я.
— Ни капельки. Я рад побыть в роли личного водителя столь очаровательной девушки, — широко улыбнулся Михаил Павлович и повернул ключ зажигания.
