зять, но не своими руками.
– Ты кого-то видел?! – ахнула подруга, приложив пухлые ладони к объемной груди. – Знаю тебя, старого лиса! Не стал бы так просто загадками говорить. Ну, признавайся, кого видел?..
Он отнекивался и даже жеманился, за что получил от старой подруги шутливый подзатыльник. Наконец кое-что нехотя выболтал.
– Думаешь, он? – с легким разочарованием протянула она.
– Не знаю: он или нет. Просто говорю, что видел.
Она ушла минут через десять, взяв с него слово, что он непременно допьет горький отвар и доест оставшуюся в ковшике кашу. Уходя, посоветовала поменьше думать о чужих проблемах, больше обращать внимания на собственное здоровье.
– Нас с тобой на всех не хватит, Миша, – погладила она его по взлохмаченным волосам. – Береги себя…
Сбережешь тут, как же! Михаил Иванович даже не смог сдержать слез, когда, открыв один из безымянных конвертов, прочел то, что вогнало его в шок.
«Я видел тебя в тот вторник! И знаю, что ты сделал!»
Вот что было напечатано в самом центре белого листа заглавными буквами.
Михаил Иванович совершенно точно знал, что именно он совершил в тот самый вторник. Но был абсолютно уверен, что его никто не видел. И вдруг это письмо. И как быть? И что делать? У кого просить защиты? Ведь в полицию он никак не может пойти…
– Яд был в чае, – протянул Осипову экспертное заключение их любимец Игнат Воронин.
– То есть в стакане? – уточнил Женя, не удосужившись прочесть заключение.
– И в стакане тоже, – укоризненно глянул Игнат и постучал кончиком авторучки по листу в руке Осипова. – Там все написано, капитан.
Осипов пробежался глазами по распечатанным строчкам, кисло улыбнулся.
– А своими словами, Игнаша? Ну, слишком тут все…
– А своими словами, Женечка, ядовитые листья одного тропического растения были аккуратно скручены и перемешаны с листьями чая в жестяной коробке жертвы. И что характерно: отравление этим растением обычно не происходит мгновенно. Можно долго чувствовать недомогание, насморк, першение в горле. Принять все это за простуду. А на самом деле – работали ядовитые вещества.
– То есть все это имело накопительный эффект, правильно?
– Так точно, капитан. Тот, кто принес, подарил, продал ей этот чай, был абсолютно уверен, что рано или поздно женщина умрет.
– И как долго мог создаваться такой накопительный эффект?
– Все зависело от того, как часто она пила этот чай, – отозвался Игнат, покачиваясь в рабочем кресле с высокой мягкой спинкой.
Кресло это он запросил себе на прошлый юбилей. Никого к нему не подпускал. И утром, приходя на работу из дома, где у него, кроме жены и троих детей, была еще пара кошек и собака, он с блаженным выражением на лице опускался в это кресло и замирал минут на десять.
– И как крепко заваривала, да?
– Судя по остаткам в ее стакане, обнаруженном на столе, заварка была не крепкой. Так что…
– Сколько? Сколько она могла протянуть, если пила этот чай дважды в день? – поторопил его Осипов. – Месяц, два, неделю?
– Судя по состоянию ее организма, после ежедневного употребления ядовитого вещества. – Игнат качнулся в кресле, надув щеки, попыхтел. – Она могла протянуть еще пару месяцев.
– А как долго она его принимала, установить невозможно?
– Ну почему же? – Игнат кивком указал на стационарный телефон. – Патологоанатом утверждает, что чайком покойница баловалась недели две, не больше. Это судя по начавшимся патологическим изменениям в ее печени, почках и сосудах.
– Другими словами: чай у нее появился две недели назад? Так, выходит?
– Женя, не дави на меня, – возмущенно отозвался Игнат. – Мы же с тобой понимаем, что эта пачка могла у нее простоять…
Он внезапно умолк и задумался. Осипов настороженно молчал. Тормошить было бессмысленно. Игнат, когда так затихал, потом выдавал очень полезные вещи.
– Не так давно эту коробку купили, вспомнил я, – несколько высокопарно выдал Игнат. – На ней – на коробке – штрихкод и дата выпуска этого чая. Ей месяц. Если она купила его или ей купили его примерно две-три недели назад, то ты, Женечка, можешь что-то там такое сопоставить, выявить и сделать выводы. Но это уже не мое. Извини.
Игнат широко развел руками и, блаженно щурясь, качнулся в кресле. Он всем своим видом показывал, что не прочь был бы остаться сейчас в одиночестве. И продолжить любимую возню с реактивами и микроскопом, называемую работой.
– Так, с чаем понятно более или менее, – не спешил уходить Осипов. – Что с удушением?
– А что с удушением? Задушили руками, следы характерные имеются. Жертва не сопротивлялась, поскольку была под воздействием чая. Забыл сказать, он ведь обладает еще и снотворным эффектом. Она могла просто уснуть как-нибудь и не проснуться.
– И когда ее душили, тоже спала?
– Да, – последовал краткий ответ.
– А чего тогда руками душили? Подушкой, например, удобнее.
– Женя, это ты у убийцы спросишь, когда поймаешь его. Тут я тебе не помощник. Может, ему надо было наблюдать все это? Может, кайф он от этого получал? Может, сила ненависти к этой женщине зашкаливала? Тут тебе к психиатру надо обратиться для составления портрета…
– Он? Ты сказал, Игнаша, он? Это был мужчина?
– Не факт. Могла задушить и женщина. Жертва не оказывала сопротивления, я же сказал тебе…
Вернувшись к себе, Осипов уселся за отчет. Он никому бы никогда не признался, что любит писать отчеты. Не потому, что начальство похвалило бы за своевременность. А потому, что на бумаге все как-то замечательно систематизировалось. Выглядело иначе, чем просто на словах. Жаль, что на это совершенно не хватало времени.
Он прочел, подправил, отправил на печать. Вытащил готовый документ из принтера, собрался пойти к начальству с докладом, как дверь открылась.
– Ого! Какие люди! – фальшиво порадовался Женя, окинув взглядом Машу Климову. – С чего вдруг почтили, товарищ старший лейтенант?
– Вопросы… Вопросы… – со вздохом произнесла она, входя в кабинет и усаживаясь на стул возле окна.
Осипову пришлось вернуться за свой стол. Игнорировать ее визит было бы неправильно. Маша к нему присматривалась. Иногда он ловил на себе ее странно подозрительный взгляд. И становилось неуютно. Особенно после того, как Карелин вернулся.
– Прекрасно выглядишь, Мария Сергеевна. – Он нарочно остановил взгляд на ее коленях, не прикрытых узкой форменной юбкой.
– Спасибо. – Она постаралась натянуть юбку пониже. – Я тут не за комплиментами, Жень. В выходной навещала зятя Сироткиной. В больнице.
– Зачем? – изумился он искренне. – Я его проверил. Алиби на двести процентов. Он был в палате в ту ночь.
– Ну да, будто был. Хотя точно никто не знает. – Маша загадочно улыбнулась. – Его сосед,
