— Оставь его, Жень, — сказал убийца, поднимая пистолет и выходя из леса. — Не надо.
Авдоев не испугался. Отчаяние, охватывавшее его несколько раз за ночь, сменявшееся новыми идеями, вымотало психику полностью. На голос он не вздрогнул, просто повернулся.
— Здравствуй. Поможешь?
— С ума сошел? — спокойно сказал убийца. — Зачем? Там ничего интересного нет.
— А наркотики? — не понял Авдоев.
— Нет их там, Жень. Нет наркотиков. Их трудно сбыть, ты же знаешь, — сказал убийца. — Там нечто совсем другое.
— А что?
— Не важно, Жень, не важно. Тебе не важно, — поправил себя убийца.
— Почему это? — не понял Авдоев.
— Ты уходишь, — пояснил убийца.
— А. Ну, чудаки.
Авдоев повернулся и пошел прочь.
— Ты что, не понял? Ты не туда идешь, дурачок. Тебе в другую сторону, — мягко проговорил убийца.
— То есть? — опять не понял Авдоев.
— Туда. — Убийца показал рукой на отрытую Авдоевым могилу. Казалось, что земля открыла рот и ждет жертвоприношений.
Авдоев развернулся и пошел к могиле. Во всей его фигуре было такое рабское повиновение, покорность, даже покаяние, что убийца поверил. И опустил пистолет. Чуть-чуть.
Авдоев изогнулся и прыгнул. Без разбега прыжок вышел плохо, но он достал убийцу, и они покатились. Авдоев, более подвижный, сгруппировался быстрее, вскочил и ударил ногой в лицо убийце. Тот не увернулся и почувствовал, как по лицу побежала кровь.
Авдоев выпрямился.
— Мне, значит, уйти надо, да? — задыхаясь, спросил он.
Евгений переоценил свои силы. На стороне убийцы был опыт, сила же — на стороне Авдоева. И он мог бы победить, но судьба распорядилась по-своему. Убийца шарил руками по земле. Что-то нашел и ударил Авдоева по колену. Надгробная табличка «Б.М.Ж» глубоко засела в кости. А затем раздался вой Авдоева. Дикий, нечеловеческий вой. Он барахтался на земле, пытался подняться и выл, выл, выл…
Убийца хотел было его пристрелить, но нашел лопату и отрубил Авдоеву голову. Потом, словно мяч, загнал ее в яму. Чертыхнулся, вспомнив бедного Йорика, залез в могилу, переложил груз в сумки. Сумок получилось четыре. Каждый предмет он укладывал осторожно, каждая вещь сама по себе бесценна.
— Без крышки гроб его несли… — в полный голос продекламировал убийца. — Полоний недоделанный…
Затем он похоронил Авдоева. Закапывал молча и вяло. Ликовать, петь не хотелось. Ничего не хотелось. Вот такое же было состояние, когда он убил Ольгу. Ничего не хотелось. Но тогда он заставил себя, нашел силы и поднял гильзу, и пулю достал. Он не боялся, что по гильзе и по пуле его найдут. Он сделал это для эффекта, показать, что никуда он не торопился, и чтобы подставить Сиренева. Сейчас он заставил себя закопать своего шефа, бездарного, глупого человека. Он не чувствовал жалости, но и не испытывал радости. Так, середина наполовину. И все.
«Мои! Мои! Мои! Сокровища мои!» — пульсировали мысли, но он их не слушал. Старался не слушать. Ему сейчас было все равно.
Закопав могилу, он воткнул табличку с буквами: «Б.М.Ж». Вот так похоронен человек, который убивал, грабил, резал, насиловал. Вот так они должны быть все похоронены — без памяти, без веры, без будущего. Вот так. Именно.
Убийца поднял сумки. По две в каждой руке — было немного тяжело. Убийца тащил, пыхтя, часто останавливаясь, чтобы перевести дух, потом снова тащил.
Луна почти зашла, тени удлинились, было жутковато, но убийцу это не смущало. Он был профессионалом в своем деле и точно знал, что сейчас главное — сумки, вот их и надо тащить. Потом и ему станет жутко, потом и он будет смотреть на тени и тихо дрожать, а сейчас есть эти проклятые, тяжелые сумки. Их и надо переть, а все остальное потом. Потом.
Машина стояла на своем месте. Когда еще было светло, угнать ее никто не решился: вдруг там хозяин рядом. Когда стало темно, украсть ее не решились тем более: вдруг там труп хозяина.
Убийца доковылял. Побросал сумки, сел за руль. Почувствовал, как он устал. А ведь еще впереди дорога. Да что дорога — впереди детектив. С ним тоже надо разделаться.
Машина сразу не завелась. Вылезать не хотелось. Попробовал опять, но машина снова не завелась. Черт.
«Боже, как я устал, — думал убийца. — Кто бы знал. Тяжело. Последнее время спал урывками. Все дела, дела, дела. А для чего? Ради денег? Заработаем, мол, много денег и отдохнем, — он покосился на сумки. — Вот она — куча денег. Живи, радуйся, только сначала надо убить этого чертова детектива. Первоочередное».
Проезжая вдоль завода, он видел, как двое парней перелезли через забор, что-то своровав, и потащили в город. Проголосовали, но он не остановился…
Я лежала на диване. Спать не хотелось. В голову лезли воспоминания последних дней. Погони, засады, стрельба, трупы…
В принципе, мне оставаться в квартире было опасно, надо уехать. Свет в квартире я не зажигала, радио и телевизор молчали, открывая холодильник, я выдергивала шнур из розетки.
«Авдоев — не опасен, — думала я. — Ему сейчас проблем хватает. Если, конечно, он жив. Олежка тоже не опасен. В общем, причин для страха нет, что же я так нервничаю? Интересно, кто кого убил? Вот бы знать. Если Олег — он позвонит. Меня убрать надо, я очень много знаю. И они меня уберут, это точно. Я ведь могу сообщить в милицию. О грузе. Хотя нет, я ведь не знаю, где груз. В принципе, если груз — в гробу, то его удобнее прятать в… — я задумалась. — Кладбище. Гроб лучше всего спрятать на кладбище. Надо бежать. Машины нет, но это не проблема. Нужно позвонить Сашке, заодно и узнаю, вернул ему Авдоев его машину или нет. Черт, о чем думаю. А если они или он за мной следят? Сашку подставить. А другой выход? Нет, Сашку надо пригласить сюда и здесь с ним поговорить. Это правильно, — одобрила я себя и продолжила: — Знает ли кто его машину? Авдоев и Олег знают, один из них точно знал. Похотько? Нет, лох не знает, если ему кто-то не рассказал. Интересно, кто же убийца? Неясно. Но интересно. Если встречу Похотько, обязательно спрошу, — подумала я. — Если встречу».
Сашка поспать любит. Я терпеливо ждала, когда он возьмет трубку. Разбудить жену я не боялась — она любит спать еще больше.
— Да! — Саша так проорал в трубку, что я аж отстранилась. — Если это ты, клоун, то не молчи, дай, я тебя огорчу. Ты что же, скотина, думаешь, что если ты мне деньги должен, то все можно, а?
— Са… — попыталась вмешаться я.
— Я тебе не разрешал говорить! — вопил Сашка. — Ты у меня в долгу! Ты, а не я! Ты знаешь, сколько времени?
Пауза. Но я знала Сашку и молчала. Если он не выскажется, то говорить с ним бесполезно.
— Ого! — раздалось в трубке. — Полвосьмого. Да я только уснул!
Тишина.
— Сашка, заткнись, это я, — крикнула я в трубку.
— Танюха? — неуверенно спросил он.
— Да.
— Фу, Танюш. Ты знаешь, сколько времени, а?
Сашка всегда такой. Лишь бы поспать.
— Сань, у меня проблемы.
— Да? — Он отбросил злобно-шутливую манеру, заговорил серьезно: — Что-то случилось?
— Я в дерьме по уши. Можешь приехать? Сейчас, я завтрак приготовлю.
— Жди.
Я кое-что приготовила, не особенно беспокоясь. В конце концов, установить, что я дома, труда не составит. Кому нужно, тот узнает.
Сашка подъехал к дому и посигналил. Я, забыв про осторожность, выглянула. Да, он. Я помахала ему рукой, он в ответ мне. Ну, хорошо.
Убийца узнал машину и встретил Александра в подъезде.
— Вы случайно не Татьяны Ивановой знакомый? — поинтересовался он.
— Да, — открыто ответил Александр.
— Здравствуйте, я тоже. Она позвонила и сказала, что у нее неприятности. И чтобы я быстро приезжал. А что, не сказала.
— Мне тоже не сказала, — добродушно сказал Александр. — Но вы не волнуйтесь, сейчас вместе и узнаем. — Он улыбнулся и вошел в лифт.
Убийца дал ему возможность нажать на этаж, а затем выстрелил. В затылок.
«Все равно мне придется убить Иванову, — решил убийца, — так что он будет мешать, если попадет к ней в квартиру».
Я услышала звонок и быстро распахнула дверь, не поинтересовавшись, кто там. На меня смотрел пистолет и его обладатель.
— Можно? — спросил он.
— Да, — тихо сказала я, — заходите, Никита.
Похотько вошел в квартиру и предложил мне закрыть дверь. Я выполнила и пошла на кухню.
Ну что ж, сбылась твоя мечта, Татьяна, сейчас ты все и узнаешь. Но неужели все это Похотько? Не верится. Ольгу — возможно, Сиренева — нет, Птицына — маловероятно, Леху — нет.
— Извините. Я лично вам зла никогда не желал и не желаю, — начал Никита. — Но вы поймите меня правильно. На кону стояли слишком большие деньги.
— Расскажете что-нибудь? — вяло спросила я.
Никита улыбнулся. Раньше, значительно раньше, он смотрел заграничные боевики и всегда удивлялся, почему бандиты в конце фильма вместо того, чтобы просто пристрелить главного героя, все ему рассказывают. Теперь понял. Они хвастаются. Они просто по-другому не могут. Иначе никто об их деяниях не узнает. Никогда.
