Опера вышли на улицу и обнаружили, что погода за это время резко ухудшилась. С моря подул сильный ветер, сердито мотая кроны деревьев и срывая листья. На небо наползли тяжелые темные тучи, посыпались крупные горошины дождя.
— Ничего себе, вот так погодка! — взглянув на небо, удивленно резюмировал Стас. — Как быстро она тут меняется. Куда мы теперь направимся? К частному детективу?
— Почему бы и нет? Его тут всерьез не воспринимают, но мне кажется, что есть резон поработать с ним, — неспешно рассудил Гуров. — Где там его офис-то?
— Анна Васильевна говорила, что на улице Крабовой, дом семнадцать. Уважаемый, а вы не скажете, как пройти на Крабовую? — окликнул он представительного гражданина в хорошем костюме с черным зонтиком, проходившего невдалеке.
Островитянин с любопытством взглянул на них, вежливо поздоровался и сообщил, что данная улица находится в другой стороне поселка, минутах в двадцати ходьбы.
— Сейчас дойдете до улицы Атласова, свернете налево и там увидите сами, — пояснил он.
Сыщики поблагодарили его и продолжили свой путь, но мужчина их окликнул:
— Простите, а вы случайно не из уголовного розыска? Это не вы те два полковника, что приехали из Москвы?
— Да, это мы, — оглянувшись, подтвердил Гуров. — Вы хотели что-то нам сказать?
— Да. Позвольте представиться — директор местной школы Корчак Арсений Михайлович. — Мужчина сдержанно улыбнулся. — Я как раз собирался узнать, как вас найти. И вот, пожалуйста, вы сами меня остановили. Вам, наверное, рассказали о случае с вашим коллегой, капитаном Николенко? Как ему на голову в моем присутствии упал кирпич?
— Да-да, мы уже наслышаны. — Крячко энергично кивнул. — Вы хотели что-то добавить по этому поводу?
— Не знаю, насколько это покажется вам интересным, но хочу поделиться своими личными впечатлениями. — На лице Корчака промелькнула гримаса озабоченности.
По его словам, с капитаном Николенко они встречались несколько раз. По мнению Арсения Михайловича, это был дельный, толковый опер. Не исключено, что он уже имел некоторые наработки по части расследования непонятных происшествий на Шумбумаи. Николенко и в самом деле был крайне немногословным человеком. Он никому не сказал ни слова о добытых им фактах, и теперь эта информация, по сути, безвозвратно утрачена.
Как недавно стало известно, капитан Немо еще по пути в Южно-Сахалинск впал в глубокую кому. Недели полторы назад, не без усилий лечащих врачей, он вышел из этого состояния. Однако у него обнаружились серьезные провалы в памяти, и никто из медиков не обещал, что она будет восстановлена.
— Очень жаль, что он никому не рассказал обо всем том, что ему удалось обнаружить, — сокрушенно отметил Корчак. — Но, как видно, к разгадке здешних тайн Николенко подошел слишком близко. Поэтому тот негодяй, который тайком творит на острове зло, узнал об этом и очень умело его убрал.
— Арсений Михайлович, а давайте-ка пройдемся до вашей школы и там, на месте, все посмотрим, — предложил Лев Иванович, взглянув на небо. — Кстати, и погода очень даже вовремя надумала исправиться.
За время их разговора тучи и вправду стремительно поредели. В их разрывах блеснуло послеобеденное, предзакатное солнце.
— А что? Это мысль! — Корчак охотно кивнул и сложил зонтик. — Идемте. На месте все и посмотрим.
Они прошли до улицы Школьной, свернули направо и вскоре оказались у типовой трехэтажной постройки с несколько помпезным фасадом и двумя крыльями, которые вместе с основным корпусом образовывали букву «П».
— Вот это и есть наша школа. — Арсений Михайлович широким жестом указал на здание. — Здесь сейчас учатся более четырехсот детей. Не так уж и плохо, согласитесь, для такого поселка, как наш. Хотя лет десять назад число учащихся тут доходило до шестисот-семисот. Школа, конечно, старенькая, построена еще в семидесятых годах, но не настолько ветхая, чтобы рушилась сама по себе. Вон тот карниз, откуда свалился кирпич.
Приятели некоторое время рассматривали довольно-таки широкий ступенчатый карниз, выступающий за пределы стены и опоясывающий верх здания. В том месте, куда указал Корчак, они увидели прямоугольный прогал в ряду кирпичной кладки.
— Вот там мы и стояли. Алексей Николенко расспрашивал меня о выпускниках школы. Его интересовали люди с не очень здоровыми наклонностями и такими чертами характера, которые могли привести их к стремлению тайно творить зло, маскируя свои черные дела под несчастные случаи. Кого я мог ему назвать? Я здесь работаю уже четверть века, помню все двадцать пять выпусков. Однако именно таких людей, озлобленных и склонных к уголовщине, назвать я не смог ни одного. Конечно, были у нас отъявленные плохиши — это факт. Но я не думаю, что кто-то из них мог стать этим самым ужасом, летящим на крыльях ночи, как в том диснеевском мультике.
— А как долго вы стояли на том месте? — поинтересовался Гуров.
По словам Корчака, их разговор с Николенко длился минут пятнадцать, никак не более. И вот, когда тот стал спрашивать про то, как сложилась судьба бывших плохишей, все это и произошло. Сверху вдруг донесся какой-то непонятный, приглушенный хлопок, треск, и на голову Алексею обрушился кирпич. Оперуполномоченный на полуслове прервал начатую фразу и рухнул на землю. Как раз в этот момент началась большая перемена, и к месту происшествия немедленно сбежались учителя и школьники. Несколько человек спешно отнесли пострадавшего в местную больницу, а учитель физкультуры Владимир Смирневич поспешил к пожарной лестнице, чтобы подняться наверх и схватить злоумышленника, если тот находился там.
— Он все хорошо проверил, всю крышу обошел? — уточнил Стас.
— Ну да, проверил все досконально, но следов чьего-либо пребывания не обнаружил. — Арсений Михайлович пожал плечами. — Зато когда спускался вниз, сам чуть было не попал в беду. По совершенно непонятной причине его руки отчего-то отказали, и он едва не полетел с лестницы вниз головой.
— Здорово напугался? — спросил Станислав и хитровато улыбнулся.
— Володя? Где там! Парень отчаянный. Как-никак внук белорусского партизана. Похоже, это у него в крови, по наследству. Нет-нет, он не испугался. А вот другие учителя, к сожалению, испугались. Прежде всего за своих детей. Уже трое собираются уехать с Шумбумаи. А заменить их некем. Всякому понятно, что школа — это основа любого поселения. Закрой школу, и лет через десять его не будет. Я уже всерьез начинаю подумывать о том, что у нас здесь орудуют диверсанты из японских националистических милитаристских организаций.
— А куда делся тот кирпич, который упал на голову Николенко? — спросил Лев Иванович, продолжая осматривать карниз.
— Увезли в Южно-Курильск на криминалистическую экспертизу. — Корчак досадливо поморщился. — Но мне так кажется, это ничего не даст. На нем вообще не было заметно никаких следов. Кирпич как кирпич.
Гуров наморщил лоб, еще раз окинул взглядом карниз и решительно объявил:
— Надо забраться наверх и как следует осмотреть то место, откуда выпала эта чертова кирпичина.
— Лев Иванович, так ведь Андронкин все там уже осматривал и ничего особенного не нашел! — Директор школы недоуменно пожал плечами.
Гуров чуть снисходительно улыбнулся, покачал головой и заявил:
— Арсений Михайлович, нам уже не единожды доводилось сталкиваться с тем, что молодежь склонна к торопливости, поспешности, в конечном итоге, к поверхностному изучению того или иного объекта. А мы, опера старой закваски, все проверяем досконально.
Он направился к пожарной лестнице, нижний край которой находился более чем в двух метрах от земли. Гуров чуть подпрыгнул, схватился руками за нижнюю перекладину, приваренную к двум длинным стальным уголкам, уходящим до самого верха, и без видимого усилия начал быстро подниматься на одних руках.
— Смотри-ка! — удивленно отметил Корчак. — Надо же, какая хорошая спортивная форма. Не хуже, чем у нашего Володи.
— Раза два в неделю обязательно работаем в спортзале. — Стас усмехнулся, тоже подошел к лестнице и с не меньшим проворством отправился наверх.
Крячко шагал по плоской крыше, выстеленной рубероидом, положенным на битум, и с высоты озирал окрестности. Отсюда виднелось многое из того, что с близкого расстояния нельзя было бы разглядеть. Поселок смотрелся куда более живописным. Особый шарм ему придавали десятки громадных каменных глыб, величиной от небольшого самосвала до крупного коттеджа, которые были разбросаны по всей территории Тихого.
Над крышей дома, стоявшего в полукилометре от школы, высилась круглая башенка с луковицей. Она была увенчана восьмиконечным крестом. Рядом с этим домом-храмом виднелись стены строящейся церкви.
Тем временем Лев Иванович достал из кармана квадратное зеркальце и перегнулся через парапет крыши. Он свесил руку с зеркальцем и при его посредстве внимательно осмотрел прямоугольную пустоту в кладке. В дальнем углу этого паза сыщик заметил щель между двумя кирпичами. Скорее всего, она образовалась из-за того, что когда-то каменщик положил тут слишком мало цементного раствора. Вот в этой щели Гуров и увидел нечто темное, заметно отличающееся от общего светло-серого фона силикатного кирпича.
