— Так-так! — сказал он. — Понятых, надеюсь, звать не нужно?
— А мы все здесь, — заявила Маринка и, едва не прыгая от нетерпения, поторопила его: — Ну давай, открывай же скорее! Посмотрим, что там!
Аяврик откинул крышку, мы все подошли ближе и заглянули внутрь.
В ящике среди самых разных предметов непонятного назначения я заметила лежащий справа среди костюмов, небрежно перетряхиваемых Аявриком, небольшой прозрачный полиэтиленовый пакет, заполненный белым порошком.
— Что это? — спросила я, увидев, что Аяврик, не обратив внимания на пакет, забросал его костюмами.
— Вы о чем? — спросил он, непонимающе оглядываясь на меня и продолжая забрасывать пакет.
— Да вон же, пакетик лежал, не видишь, что ли? — выпорхнула из-за моего плеча Маринка, нагнулась, поворошив рукой, дернула пакет наружу.
— Да разве это интересно? — пробормотал Аяврик и собрался было кинуть пакет обратно, но Маринка, решительно завладев своей добычей, уже не хотела просто так расстаться с нею.
— Мне это что-то напоминает, — пробормотала она. — Помню, был у нас один случай…
Я обратила внимание, что Аяврик, отнесясь подчеркнуто равнодушно к пакету, почему-то не сводил с него глаз, перестав даже копошиться в ящике.
Посмотрев на Фиму — тот тоже заинтересовался, а Марго, напротив, бросила равнодушный взгляд на Маринкины руки, — я снова заглянула в ящик.
— А вон железки какие-то лежат, — пробормотала Марго. — Кто мне скажет, что мы ищем?
— А может быть, уже и нашли? — с этими словами Маринка надорвала краешек пакета.
Понюхав белый порошок, она растерянно взглянула на меня.
— А чем должно пахнуть? — спросила она.
Я только вздохнула. Ну что ты с ней будешь делать? Сначала засовывает голову, а потом спрашивает, куда идти дальше!
— Попробуй на вкус, — терпеливо посоветовала я. — Если будет напоминать хину, значит, это то, что мы думаем.
Маринка тут же лизнула щепотку порошка языком и сморщилась.
— Фу! Горечь какая. А у хины какой вкус, Оль?
— Мне кажется, этот пакет, точнее, его содержимое и будет самой ценной нашей находкой, — сказала я, отбирая у отплевывающейся Маринки пакет. — Кто догадается, что в нем лежит?
На мой вопрос никто не ответил, все промолчали, и я, расстегнув свою сумку, собиралась положить пакет в нее, но тут за моей спиной кто-то нервно прокричал:
— Стой! Стой! Давай сюда!
Я в удивлении оглянулась.
Из темного узкого прохода, образовавшегося в результате нагроможденных друг на друга ящиков, вышел Бимыч. Он был трезв и страшен. В правой руке Бимыч держал пистолет.
— Отдай мне! — повторил он, и его рот напряженно перекосился.
Я поняла, что нужно послушаться. Без сомнения, этот человек был готов на все — достаточно было взглянуть, в каком напряжении он находится.
— Ну ты и рассмешил нас, братуха! — весело сказал Аяврик, делая шаг к Бимычу. — Замечательно разыграл, даже я вздрогнул! Здорово получилось!
— Стой на месте, придурок! — завизжал Бимыч, и пистолет задергался в его руке. — Я застрелю тебя!
— Этой херней? — наивно усомнился Аяврик и оглянулся на всю нашу компанию. — По стене ползет утюг, ты не бойся, это глюк. Старина Бимыч решил порезвиться на ночь глядя!
Аяврик вновь повернулся к Бимычу и протянул руку вперед, но тут Бимыч опустил руку с пистолетом и выстрелил в пол. Прямо под ноги Аяврику.
Раздался грохот, усиленный многосложным эхом, разнесшим звук выстрела во все стороны огромного подвала. Из-под ног Аяврика взметнулось облако пыли. Аяврик застыл на месте с протянутой рукой, не решаясь ни опустить ее, ни продолжить движение.
— Ты что? Ты что? — забормотал он.
— Уйди с дороги, я сказал! — повелительно приказал Бимыч, и совершенно ошарашенный Аяврик двумя-тремя мелкими шагами попятился назад, натолкнувшись на Маринку и едва не сбив ее с ног.
— Вот так! — удовлетворенно каркнул Бимыч. — Отойти всем! А ты, журналюшка, дай сюда то, что держишь в руках.
Я, не оглядываясь, услышала сзади шорох и почувствовала, что у меня за спиной только пустота. Никого нет!
Глядя пристально в глаза Бимычу, я сделала шаг по направлению к нему и протянула пакет. Бимыч подскочил ко мне, рывком вырвал этот пакет из моих рук и снова отпрыгнул.
— Успокойтесь, пожалуйста, — как можно спокойнее произнесла я, стараясь утихомирить этого психа. — Все нормально.
— Слышь, Бимыч, — послышался позади меня голос Аяврика, — ты что же это, нас всех собрался перестрелять?! Посмотри, как нас здесь много, мозги-то включи!
— Заткнись! — резко ответил Бимыч. — Ты знаешь, сколько тут бабок? За них можно и половину этого гребаного цирка порешить!
Он прижал пакет левой рукой к груди, продолжая поводить стволом пистолета в разные стороны. Было заметно, что Бимыч пока сам не знает, что ему делать дальше, и старается быстро придумать выход из ситуации.
Фима, откашлявшись, слегка треснутым голосом спросил:
— Что вы собираетесь делать? Можно узнать?
— Я-то? — переспросил Бимыч. — Я сейчас свалю отсюда к едрене фене, а вас тут запру. Ради таких денег можно немного и побегать. Слишком дорого они мне достались, чтобы вот так просто отдать первой встречной длинноногой мокрощелке.
Несмотря на неожиданность и грубое оскорбление, я решила все-таки выкачать из этой скверной ситуации все, что она могла мне дать. Мне — это значит газете, это и так понятно.
— Что значит — слишком дорого они вам достались? — спросила я. — Вы просто их сюда положили, и все. В чем же сложность?
— Хм! — Бимыч даже улыбнулся такому невинному вопросу. — А где я их взял, ты не подумала?
Я как раз об этом подумала, но надеялась, что он сам скажет, но так как этого не последовало, пришлось идти на грубый блеф.
— За этот наркотик вы убили Сикамбра! — решительно сказала я. — Мы вас видели здесь вчера!
— Да плевать мне на это! Он же потом взорвался, когда Палыч утащил его в машину. Доказать ничего будет нельзя, даже если я попаду в ментовку!
— Так это вы его убили?
— Ну я! Да, я! Я давно уже это решил! А как же иначе? Эти две суки торговали сами, а я у них был на побегушках. Ну, теперь-то все кончилось. Расступись! — крикнул Бимыч и, размахивая пистолетом, шагнул к нам.
Пройдя вперед, он несколько раз поднял и опустил пистолет, словно раздумывая, выстрелить или нет, и затем, постоянно вздрагивая, быстрым шагом прошел через всю нашу притихшую компашку. Когда он уже миновал нас и оглянулся, чтобы сказать еще что-то, произошло неожиданное: Аяврик, сделав обманное движение, схватил Бимыча за руку, держащую пистолет, и коленом несколько раз ударил его в промежность.
Сперва упал пакет, потом сам Бимыч, скособоченный и громко визжащий.
— Сережа! — воскликнула Маринка. — Какой же ты молодец!
— Это точно, — ответил Аяврик, поднимая с пола пистолет.
— Там его отпечатки пальцев, — заметил Фима. — Зря вы это сделали, хотя мы все выступим свидетелями происшествия.
— Выступите, выступите! — Аяврик аккуратно поднял упавший пакет и разгладил его. — Да вот только жаль, что я всего этого не услышу.
— Как так? — удивился Фима, а я с интересом взглянула на Аяврика. У меня сложилось впечатление, что эта история еще не закончена.
— Да мне почему-то показалось, что я буду смотреться получше этого старого клоуна в его роли. Я забираю этот пакет и исчезаю. Мне кажется, что и это у меня получится лучше, чем у него.
— В таком случае вы становитесь преступником, — заметил Фима.
— Ну и что? — рассмеялся Аяврик. — Вон Палыч вовсю возил сюда наркоту, а Сикамбр ею приторговывал. Особенно хорошо товарец шел среди фанатов, когда приезжал какой-нибудь лохматый горлодер типа Киркорова. И ничего, были уважаемыми людьми!
— Только кончили плохо, — заметила я.
— Да, кончили плохо. Всегда найдется какой-то кретин, который решит прервать песню. Э, ублюдок, а Палыча ты подорвал? — Аяврик пнул ногой сжавшегося в комок Бимыча, и тот, мелко затряся головой, пробормотал:
— Нет.
— Странная история, ну да и хер с ней! — махнул пистолетом Аяврик. — Все, господа, прощайте, мне, пожалуй, пора.
Не зная, что еще можно было сказать, я неожиданно для самой себя выпалила:
— А вы знаете, Аяврик, вчера мне был домой анонимный звонок насчет вас.
— Да? А ты не врешь, Оленька? — Аяврик улыбнулся, явно не веря моим словам.
— Не вру, смысла нет. Конкретного мне ничего не сообщили, но буквально сказали следующее: обратите внимание на Аяврика. Это было сказано в связи с убийством Сикамбра.
Аяврик на минуту задумался, а потом со всего размаха пнул Бимыча по голове.
— А вот теперь-ка и расскажи, лысый череп, не ты ли звонил, чтобы с себя сбросить подозрения?
— Я, — еле слышно прошептал Бимыч и вдруг заплакал, растирая грязным кулаком катящиеся по его толстой морде слезы.
