Андрей пожал худыми плечами:
— Никак. Я ее практически не пробовал.
— Значит, сегодня и попробуешь. Отведу тебя в китайский буфет. Там у них, понимаешь, шведский стол из пятидесяти пяти блюд, и количество подходов не ограничено! Будешь жрать, пока не наберешь пять килограммов. А после я тебя взвешу — для верности!
Иосиф Кержнер был здоровенным пухлым парнем с копной кудрявых черных волос, тонким, как у девушки, носом и большими оттопыренными ушами, которые не в состоянии были скрыть даже отрощенные для этой цели густые черные локоны.
На переносице у Оси блестели очки в металлической оправе. Шелковый галстук невообразимой расцветки съехал набок. Верхняя пуговица рубашки была расстегнута, а шнурки на коричневых туфлях развевались, как ленточки матросской бескозырки.
— А ты, я смотрю, совсем не изменился, — сказал приятелю Андрей. — Шнурки завязывать так и не научился?
Кержнер посмотрел на туфли и махнул рукой:
— Да ну их! Научился, да только без толку. Хоть морским узлом их завяжи — все равно развяжутся! Это, знаешь ли, таинственная способность моих ног!
— А лохматые волосы — это таинственная особенность твоей расчески! — в тон ему сказал Андрей.
Кержнер пригладил рукой кудрявые вихры, посмотрел на стриженную голову Андрея и хихикнул:
— Что это у тебя с головой? Решил заделаться под «братка», чтобы хулиганы не обижали?
Андрей кивнул:
— Что-то вроде того. Ладно, акула пера, веди меня в свою китайскую богадельню.
Богадельней, однако, это заведение назвать было сложно. Огромный по метражу и высоте зал, который мог бы сделать честь любому столичному вокзалу, стены, украшенные зеркалами и полотнищами с иероглифами — все это наводило на мысли о роскоши и шике. Пусть и с восточным колоритом.
— Слушай, а ты уверен, что это — буфет, а не китайское посольство? — спросил Андрей, когда они уселись за столик.
— Не боись, парниша. Я ведь не похож на Ивана Сусанина.
— Скорей уж на Мойшу Сусаневича, — усмехнулся Андрей.
— Будешь обзываться — останешься голодным, — насмешливо пригрозил приятелю Иосиф. — Лучше хватай свою большую тарелку и пошли к раздаче, антисемит!
За столик они вернулись минут через десять. Оба — с полными тарелками. Заказали официантке пиво и, когда та принесла заказ, приступили к чревоугодию.
— Рекомендую начать трапезу с утки с пореем, — посоветовал Иосиф. — Потом перейдешь к крабам в кляре и мидиям. А сырую рыбу оставь напоследок.
— Почему?
— Потому что ей может не понравиться в твоем желудке, и она попросится обратно, — без излишних церемоний объяснил Кержнер. — Если хочешь, опишу подробности этого веселого процесса.
— Спасибо, как-нибудь обойдусь.
Пока Андрей набивал желудок китайской стряпней — он только сейчас понял, что не ел с самого утра, — Иосиф развлекал его рассказами об общих знакомых:
— …Так он и сгинул на этом своем Севере. А какой парень был, а? Сто двадцать кило лежа выжимал! Это тебе не хухры-мухры. Кстати, а помнишь его подругу — Настю Воронину? Так вот, она теперь в театре работает. Актриса, блин!
— Я знаю. Я на ее премьере был.
— Да ты что? А меня, стерва, не пригласила.
— Это потому что ты ее в девятом классе в стенгазете пропесочил. Она тебе до сих пор простить не может.
— Ну и хрен с ней, — фыркнул Кержнер. — Тоже мне — Сара Бернар. Скорей уж — сенбернар! — И он рассмеялся, довольный своей шуткой. — А Вовку Стрельникова помнишь? Ты еще ему в пятом классе губу разбил? Так вот, он теперь — крутой фирмач. Крутит такими деньгами, какие тебе и в страшном сне не снились.
— Мне во сне деньги не снятся, — парировал Андрей, ковыряя палочкой мидий.
— Жаль. А то бы хоть во сне посмотрел, как они выглядят, — пошутил Ося.
Потрепавшись еще минут пять на общие темы, Кержнер взял быка за рога.
— Ну ладно, — сказал он, вытирая губы салфеткой, — с сантиментами покончили. Теперь перейдем к деловому аспекту нашей встречи. Зачем звал?
— Я читал твои статьи в «Аналитике», — сказал Андрей.
— И как тебе?
Андрей пожал плечами:
— Нормально. Толково, бойко. Несколько, правда, легковесно…
— Стоп! — грозно сдвинул брови приятель. — Еще слово, и я вызову тебя на дуэль!
— Тогда не приставай с дурацкими вопросами.
— Ладно, не буду. Так на что тебе понадобился «бойкий и легковесный» журналист?
Андрей обернулся и невольно понизил голос:
— Ось, мне нужна информация о партии «Союз славян». Слыхал о такой?
— Гм… — Кержнер задумчиво почесал палочками лоб. — Я не очень подкован в этой патриотической байде. Тем более что я еврей, и мне допуск в это тему заказан. Знаю только, что партия эта не слишком большая, но очень активная. Пока что серьезного влияния на политическую жизнь Питера — а уж тем более страны — они не оказывают. Но в перспективе эти ребята видят себя одной из самых влиятельных политических сил в России.
Кержнер хлебнул китайского пива и продолжил:
— В последнее время их деятельность активизировалась. Они постоянно устраивают митинги, акции и тому подобную лабуду. То старушек с хоругвями на митинг сгонят, то студентов плакатики заставят мазать. Что-нибудь типа: «Иноземцы, руки прочь от России!» Подробностей я не знаю, но, по слухам, структура довольно мутная.
— Кто у них за главного?
— Некий Садчиков. Кирилл Антонович. Персона довольно яркая. Что-то около пятидесяти лет. Воевал в Афгане, был ранен и получил героя. Потом возглавлял разные фонды. Занимался помощью ветеранам и так далее. В последние два года возглавляет «Союз славян». Ходили слухи, что однажды он собственноручно громил торговые палатки на каком-то рынке. В газете «Послезавтра» его даже сравнивали за это с Христом. Но мне кажется, вся эта история не более чем миф. Красивый миф о сильном и честном лидере!
Поддев палочками большой кусок курятины и отправив его в рот, Кержнер продолжил:
— Кстати, Андрюх, я слышал, что эту партию финансирует сам Кожин.
— Кожин? — Андрей нахмурил лоб, стараясь припомнить, где он слышал эту фамилию. Однако не припомнил и спросил: — А это еще что за хрен с горы?
Кержнер вылупил черные глаза.
— Ну ты даешь, Эндрю! Вот уж воистину — страна не знает своих героев!
— Страна, может, и знает, а я — нет, — небрежно сказал Андрей. — Так кто он такой, этот Кожин?
— Владимир Геннадьевич Кожин — Мистер-Твистер наших дней. Банковский воротила крутого пошиба. Расстается с миллионами играючи. Но только в том случае, если они вернутся обратно в карман и приведут с собой родственников.
— Гм… — Андрей задумчиво потер пальцем нижнюю губу. — Интересно.
— Слушай, я смотрю, ты совсем отстал от жизни, — саркастически заметал Кержнер. — Небось все по девкам шляешься, а? Я помню, по молодости лет ты был тот еще ходок!
Андрей пропустил эту реплику мимо ушей. Однако Ося не угомонился.
— Ты чего такой серьезный, Дрю? Никак женился? А? Колись скорей — я угадал?
Андрей покачал головой.
— Понятно, — кивнул Кержнер. — Не женился. Что ж, бывает. Между прочим…
— Послушай, — поспешил сменить тему Андрей. — Раз ты такой грамотный, может, ты мне и про молодежное объединение «Россия для русских» расскажешь?
Ося задумался, потом покачал головой:
— Нет, что-то не припомню такого. Сейчас молодежных союзов развелось — как собак нерезаных. За всеми не уследишь. А вообще, название мне нравится. Как ты сказал? «Россия для русских»?
— Угу.
— Звучит обнадеживающе. Прямо как тундра для чукчей. Одна беда: куда ж нам, бедным евреям, деваться?
— Известно куда, — усмехнулся Андрей. — В Израиль.
— Согласен только на Биробиджан, — отрезал Кержнер и, поддев с тарелки кусок запеченного некошерного поросенка, запихал его в рот.
«Мне удалось кое-что разузнать. Во-первых, Костырин и его шайка почти наверняка сотрудничают с партией «Союзславян», которой руководит некий Садчиков. Идейки у них схожие. Неизвестно, правда, подчиняется ли «Россия для русских» напрямую «Союзу славян» или нет. Но это я еще узнаю.
Второе: Садчикова спонсирует банкир Кожин. Уверен, что кое-что из этих денег перепадает и Костырину с его бандой. Тогда легко объяснить, откуда у них берутся средства на митинги и акции. Структура «России для русских» мне до конца еще не ясна. Я даже не знаю, сколько членов в этом объединении. Познакомиться успел с шестерыми, не включая самого Костырина.
Стараюсь не задавать много вопросов, чтобы не вызывать подозрений. Кстати, эти ублюдки мне уже и кличку придумали. Теперь я Печальный Скинхед»! Спросил у Костырина почему? Ответил: «Потому что у тебя брови «домиком». Ты все время о чем-то грустишь и вздыхаешь. А когда не вздыхаешь, то зубами, как черт, скрипишь».
