— Что было дальше?
— Я подождал примерно минуту, потом щелкнул замок, и она открыла дверь…
— Продолжайте.
— Я сказал: «Прошу прощения, мадам, но мистеру Бассету показалось, что в дом забрался вор. Он хочет, чтобы я проверил окна».
— Что она ответила?
— Ничего.
— А вы?
— Я сказал, что мне жаль, если я потревожил ее.
— И что ответила миссис Бассет?
— Она ответила, что не отдыхала, а была в ванной.
— Что вы сделали?
— Я подошел к окну.
— Оно было закрыто или открыто?
— Открыто.
— Это на втором этаже?
— Да, сэр. Но всего в шести футах под окном есть крыша, а на ней решетка.
— Вы заметили что-нибудь необычное на подоконнике?
— Я увидел, что от рамы откололся кусочек дерева, как если бы эту раму задели каблуком ботинка. Это было сделано недавно. Щепочка откололась, но не отвалилась совсем.
— Еще что-нибудь вы обнаружили?
— Я увидел стеклянный глаз.
— Где он был?
— На полу.
— Миссис Бассет видела его?
— Протестую против этого вопроса, он заставляет свидетеля делать выводы, — заявил Мейсон. Но, заметив, что судья колеблется, добавил: — Я снимаю свой протест. Давайте послушаем дальше.
— Нет, сэр. Она не видела, — ответил Овертон.
— Что вы сделали?
— Я поднял его.
— А это она видела?
— Нет, сэр, в этот момент она стояла спиной ко мне.
— И что же?
— Я положил глаз в карман.
— Потом?
— Потом я вышел из комнаты. Она тотчас заперла дверь. Тогда я осмотрел глаз, нацарапал алмазом крест и пошел к мистеру Бассету.
— Что было дальше?
— Мистер Бассет хотел опознать глаз. Он просил меня связаться с каким-нибудь известным изготовителем таких глаз и узнать у него, каким путем такие глаза можно идентифицировать.
— Вы выполнили его задание?
— Да.
— Мы произведем идентификацию без помощи свидетеля и попросим консультации у эксперта, к которому он обращался.
Бюргер повернулся к Мейсону:
— Вы можете начать перекрестный допрос.
— Скажите, свидетель, вы уверены, что слышали мужской голос? — спросил Мейсон. — Судя по всему, вы подслушивали у замочной скважины.
— Я ничего не говорил о замочной скважине, — огрызнулся Овертон.
Мейсон улыбнулся:
— Но признайтесь же, что подслушивали у замочной скважины, мистер сотрудник секретной службы!
Общий негромкий смех в зале. Судья ударил молоточком по столу.
— Отвечайте на вопрос, — настаивал Мейсон. — Через замочную скважину или нет?
— Да, я слушал через замочную скважину, — признался Овертон.
— Так-так, — заметил Мейсон. — А что вы видели в замочную скважину?
— Я ничего не мог разглядеть. То, что я видел, несущественно.
— Вы могли видеть миссис Бассет, передвигающуюся по комнате?
— Я видел какую-то фигуру.
— Вы думаете, это была миссис Бассет?
— Не уверен в этом.
— А мужчину вы видели?
— Нет, сэр.
Перри Мейсон поднял руку и обвиняющим жестом вытянул по направлению к свидетелю длинный указательный палец.
— Так. Скажите, когда мистер Бассет был убит, то убийца бежал на его машине?
— Нет, сэр.
— Вы уверены в этом?
— Да, сэр.
— Почему вы так уверены?
— После того как было обнаружено тело, я услышал, что говорили, будто убийца бежал на машине мистера Бассета. Я пошел проверить, на месте ли машина.
— Она исчезла?
— Нет.
— А вы не потрогали радиатор, чтобы определить, не нагрелся ли он, не взглянули хотя бы на указатель температуры?
— Нет, этого я не сделал. Но машина стояла так, как я ее сам поставил.
Мейсон улыбнулся и махнул рукой:
— Это все.
— Одну минуту, — сказал Бюргер, — у меня есть еще вопросы. Вы только что сказали, что не могли увидеть мужчину в скважину.
— Да, сэр.
— А слышать?
— Да, мог, сэр.
— Вы уверены, что это не было радио?
— Да, сэр.
— Возможно, это был голос Ричарда Бассета?
— Нет, сэр.
— Откуда вы знаете?
— Я хорошо знаю голос Ричарда Бассета. И хотя я не мог разобрать слов, я слышал тембр.
— Заметили ли вы что-либо особенное в речи мужчины?
— Да, сэр.
— Что именно?
— Он говорил торопливо, возбужденно, очень-очень быстро, слова сливались.
— Все, — сказал Бюргер.
— У меня тоже вопрос, — заявил Мейсон. — Вы не могли разобрать слова?
— Не мог, сэр.
— Тогда откуда вы знаете, что слова сливались?
— Из того, как он говорил.
— Но, не различая слов, вы не могли определить, где слова начинаются, а где кончаются.
— Я думаю, что мог различить слова.
— Вы думаете или могли?
— Ну, точно я не уверен.
— Пока хватит, — улыбнулся Мейсон.
Бюргер махнул Овертону рукой, показывая, что тот пока может сесть на место.
— Вызываю Дальтона К. Бейтса.
Высокий худощавый мужчина вышел нервной походкой, был приведен к присяге и занял свидетельское место.
— Ваше имя?
— Дальтон К. Бейтс.
— Ваша профессия?
— Специалист по изготовлению искусственных глаз.
— Давно вы занимаетесь этим?
— С тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет. Я начал учеником в Германии.
— Есть какие-либо преимущества обучения этому делу в Германии?
— Да, сэр.
— А именно?
— Дело в том, что искусственные глаза изготовляются в двух городах Германии, а материалы и методы работы держатся в секрете. Поэтому в стране никогда не бывает дубликатов. Каждый глаз отличается от других.
— Где вы учились в Германии?
— Я начинал обучение в Висбадене.
— И долго длилось обучение?
— Пять лет.
— Чем вы занимались потом?
— Потом я десять лет работал с одним из лучших специалистов по изготовлению глаз. Затем я прибыл в Сан-Франциско и работал у Сиднея О. Ноулса. После этого открыл собственное дело.
Мейсон внимательно присмотрелся к свидетелю.
— Вы считаете этого человека экспертом? — обратился Мейсон к прокурору.
— Да, — коротко ответил Бюргер.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Скажите, изготовление искусственных глаз — это узкоспециальная профессия?
— Да, сэр. В высшей степени.
— Вы можете в общих чертах описать нам, как изготовляются глаза?
— Да, сэр. Сначала выдувается стеклянный шарик. Потом его держат над огнем и придают нужную форму. Его цвет подбирают под цвет живого глаза. Радужную оболочку изображают на поверхности глаза, пока он не остыл. Если вы посмотрите на человеческий глаз, то увидите, что цвет оболочки состоит из множества различных оттенков. Наша задача — создать почти такой же эффект и на искусственном глазе. То же относится и к изображению кровеносных сосудов на поверхности глаза. Все это сугубо индивидуально и поэтому исключает повторяемость. В общем, здесь много специфических особенностей.
— Значит, это очень трудная профессия?
— Да.
— Вы могли бы поточнее объяснить, что значит узкоспециальная профессия? — задал вопрос Бюргер.
— Могу сказать вам следующее, — сказал Бейтс. — В Соединенных Штатах не более тринадцати человек могут считаться первоклассными специалистами в этой области. Чтобы изготовлять искусственные глаза, надо многому научиться, а именно: точной обработке материалов, умению различать цвета и оттенки на уровне художника и так далее. Подлинного успеха в изготовлении искусственных глаз может добиться лишь человек, обладающий мастерством художника и одновременно навыками опытнейшего стеклодува.
— Следовательно, всегда можно отличить работу одного мастера от работы другого?
— Во многих случаях — да.
— Я покажу вам искусственный глаз, он является вещественным доказательством «А». Этот глаз был найден в руке убитого мужчины. Я прошу вас внимательно осмотреть его. Нам нужно узнать, что вы сможете сказать относительно этого глаза.
Бейтс внимательно рассмотрел глаз, который ему протянул Бюргер, и кивнул:
— Да, я могу сообщить вам многое.
— Что именно? — спросил Бюргер.
Судья нахмурился и настороженно посмотрел на Мейсона, ожидая протеста. Но протеста не последовало, и он обратился к прокурору:
— Этот вопрос скорее должен был задать адвокат.
— Я не возражаю, — заметил Мейсон.
— Этот глаз, — начал Бейтс, — сделан очень опытным мастером. Мне кажется, я смогу сообщить вам его имя. Он живет в Сан-Франциско. Это глаз, налитый кровью. Значит, он не предназначен для постоянного ношения. И еще. Его владелец имеет высокую кислотность тела.
— Как вы смогли это определить?
— Если вы внимательно рассмотрите этот глаз, то увидите на нем обесцвеченный кружок. Это след от глазницы. От соприкосновения с телом это место обесцветилось, но так как этот глаз носили редко, значит у человека высокая кислотность.
