Я снабдила Володина визиткой, попрощалась и ушла. Перед тем как мне уйти, он продиктовал несколько адресов тех, у кого имелись автомобили «Жигули». До трех часов пополудни я успела обойти их всех. И результат меня не порадовал. Кто-то из владельцев «Жигулей» отсутствовал дома, кого-то уже несколько недель в Целинном не было. А из тех, с кем встретиться удалось, ни у одного проблем с задними фарами личного транспорта не наблюдалось. Пришлось снова ни с чем возвращаться в дом Катерины Матвеевны.
За время моего отсутствия хозяйка успела поправиться. Я застала ее сидящей на крыльце дома с корзинкой для вязания. Ярко-красная шерсть мелькала в проворных руках Катерины Матвеевны, нанизываемая на тонкие спицы.
– Вернулись? Вот и хорошо. Сейчас на стол соберу, – подхватывая корзинку, поспешила в дом хозяйка.
– Катерина Матвеевна, я же вам велела отдыхать, – пожурила я ее. – А вы опять за свое? Поверьте, мне не требуется так часто пищу принимать.
– Да как же? Вы ведь весь день по поселку бегали, нужно подкрепиться. Силы восстановить, – возразила она. – Хоть молочка попейте. С пирожками.
– Ну, если только с пирожками, – заулыбалась я.
– Вот, вот. С пирожками. Вы какую начинку предпочитаете? Сладенькую или посытней? – суетясь возле стола, выспрашивала хозяйка.
– Каких дадите. Я не привередливая, – заявила я, скрываясь в комнате. – Вот только десять минут отдохну и выйду.
В комнату я спешила не просто так. Мне нужно было позвонить Дарье. Я решила узнать, как прошло свидание с женихом и не появились ли новые факты по делу Еремина. На мой звонок Дарья ответила моментально. Бодрым голосом она сообщила:
– А мы к вам едем. В Целинный. Скажите Катерине Матвеевне, пусть стол накрывает. Мы голодные, как волки.
– Кто «мы»? – переспросила я.
– Я и Валек! – торжественно объявила Дарья. – А вы не знали? Его же выпустили. Под подписку о невыезде.
– Нет. Я ничего об этом не слышала. Участковый сегодня заходил, сказал, что его в район вызвали. Но о том, что Валентина могут выпустить, он не говорил, – ответила я.
– А он и не знал. Его для того и вызывали. Ему бумаги какие-то подписывать пришлось. Эх, и злился же он! Ну да ничего. Важно то, что Валек сейчас со мной. Теперь я с него глаз не спущу! – шутливо заявила Дарья.
– Не понимаю, ему что, не стали обвинение предъявлять? – удивилась я. – Капитан же утверждал, что у следствия улик против Еремина целый воз.
– Воз, да не целый, – засмеялась Дарья. – Смывы пороховые ничего не показали, это раз. Отпечатков пальцев на патронах не нашли, это два. И, в‑третьих, у обвинения нет орудия преступления. А без него все их улики – только косвенные доказательства. С таким же успехом Рыхлова могли застрелить и я, и вы, и даже Катерина Матвеевна!
– Не вздумайте при ней так пошутить, – предостерегла я Дарью. – У Катерины Матвеевны и так со здоровьем проблемы.
– О чем вы говорите? Да Катерина Матвеевна в жизни никогда на здоровье не жаловалась, – продолжая смеяться, возразила девушка.
– Не знаю, как она чувствовала себя раньше, но не далее как сегодня утром ей сделалось нехорошо. Пришлось даже в постель ее уложить, – сообщила я.
– Надо же! Ну, не знаю. Может, на погоду такая реакция. Теплынь-то с утра какая! Погодка как на заказ, – тараторила Дарья.
– Ладно. Приедете, поговорим. Передайте Валентину, что я искренне рада за него, – произнесла я и отключилась.
Известие о возвращении соседа Катерина Матвеевна восприняла радостно. И сразу же начала суетиться. Достала из холодильника консервации, разложила по вазочкам. Начистила картошки, поставила отваривать. Остатки пирожков сложила на красивое блюдо. Мне велено было нарезать колбасу и сыр. Наблюдая за приготовлениями, я, улыбаясь, произнесла:
– Можно подумать, что это ваш родной сын возвращается, а не просто сосед.
– А он мне и есть вместо сына, – поддакнула Катерина Матвеевна. – Мы с Валентином уж лет десять бок о бок живем. Привыкли друг к другу. Он меня всегда выручает. И я в долгу не остаюсь. Нет-нет да побалую его вкусненьким. Дарья – девушка хорошая, спорить не буду, только в хозяйственных вопросах не особо рьяная. У нее все больше бизнес на уме, а как мужику блинков с мясом напечь или пельменей домашних накрутить, так до этого у нее руки не доходят. Хорошо, хоть я Валентина иногда балую.
– Ну, не всем же на роду написано искусными поварихами быть, – оправдывая Дарью, заявила я. – Вот я, например, в жизни никогда пельмени не лепила.
Катерина Матвеевна остановилась посреди кухни и уставилась на меня, как на ископаемое.
– Куда мир катится? – тихонько проговорила она, качая головой. – Ну, ничего. Научу, не расстраивайтесь. Будете у меня лучшие в мире пельмени лепить.
«С чего она взяла, что я должна расстраиваться по этому поводу? – удивленно подумала я. – Лично мне неумение готовить не приносит абсолютно никаких неудобств». Поняв по моему выражению лица, о чем я думаю, Катерина Матвеевна снова покачала головой и добавила:
– Вот поэтому у вас мужиков-то и нет! Они ведь на бутерброды с яичницей не клюнут. Им пироги подавай да лапшу домашнюю.
– У кого это «у нас»? – засмеялась я.
– У молодежи современной, у кого ж еще? В мои годы каждая уважающая себя хозяйка должна была уметь и пироги печь, и гуся с яблоками приготовить. Потому и замуж все выходили. А теперь вон никто особо в загс не торопится. Валентин с Дарьей сколько лет уж вместе, а о семье до сих пор речи не ведет, – сокрушалась Катерина Матвеевна. – А детей как рожать? Без мужика-то? Обженятся в сорок лет, младенца захотят завести, а времени-то уже и нет. Помирать пора!
– Не стоит так пессимистично смотреть на жизнь, – подбодрила я Катерину Матвеевну. – Вот разрешится вся эта ситуация, оправдают Валентина, и они с Дарьей тут же поженятся.
– Думаете? – с сомнением в голосе спросила она.
– Уверена.
– Ой, не знаю. И не оправдали его еще. Да и выпустят, не факт, что он жениться захочет, – покачала головой хозяйка. – Вот у моей сестры сын, так же с одной встречался. Год, два, пять. Все не женились. А потом у него болезнь тяжелую обнаружили. Так девица, не будь дурой, в первый же день сбежала. Сестра теперь одна сына тащит. А была б она ему жена, разве б сбежала?
Я промолчала. Не доказывать же убитой горем женщине, что раз девушка смогла сына сестры в беде оставить, то ее и штамп бы не остановил!
– Чем сын-то болен? – поинтересовалась я.
– Я точного названия не помню. С кровью проблемы какие-то, – ответила Катерина Матвеевна.
– Лечение возможно? – спросила я.
– Возможно, да не с нашими доходами, – нехотя произнесла хозяйка и тут же перевела разговор на другую тему: – Скоро Дарья Валентина привезет? Полчаса уж прошло.
– Да вон они, – услышав за окном шум подъезжающей машины, сообщила я. – Пойду, встречу.
Я вышла на крыльцо и наблюдала за тем, как Валентин и Дарья, обнявшись, идут к крыльцу. Поравнявшись со мной, девушка выпустила жениха из объятий и, поздоровавшись, спросила:
– Чем вы нас порадуете, Татьяна? Продвинулось расследование?
– Давайте не будем обсуждать это на улице, – остановил ее Валентин. – Катерина Матвеевна, наверное, заждалась.
Дарья недовольно нахмурилась, но от дальнейших расспросов воздержалась и в дом все-таки прошла. Валентин нежно поздоровался с хозяйкой, привычным жестом повесил куртку на вешалку и прошел к столу.
– Вот чего мне больше всего недоставало в участке, так это вашей стряпни, Катерина Матвеевна, – заявил он, накладывая себе полную тарелку отварного картофеля и поливая его сверху густой мясной подливой.
– Кушай, Валечка, кушай. А если не хватит, я еще приготовлю, – зарделась от похвалы хозяйка.
Дарья продолжала хмуриться. Она к еде не притронулась. Сидела, надувшись, в ожидании, когда ее жених утолит голод. Мы с Катериной Матвеевной от еды тоже воздержались. Казалось, всем, кроме Валентина, не терпится узнать, как обстоят дела с расследованием. От этого атмосфера в комнате была несколько напряженная. Валентин осилил все блюда, приготовленные хлебосольной соседкой, и только после этого начал рассказывать, обращаясь исключительно ко мне:
– В общих чертах, Татьяна, дела обстоят из рук вон плохо. Самая серьезная улика – это след от ботинка. У следствия имеется пара моих ботинок, на которых обнаружены следы крови Толика. Следствие, правда, недоумевает, почему отпечаток только один, почему следов нет ни в коридоре, ни в моем кабинете, а только у сейфа, но если они всерьез решат повесить убийство на меня, такой незначительный факт их не остановит. То, что у меня на руках не обнаружили следов пороха, досадное недоразумение. Я вам уже говорил, что накануне стрелял из своего оружия, и пороховые остатки должны были быть обнаружены. Это же я сказал следователю.
