— Ты будешь жить! Ты обязательно поправишься! — она подошла к брату и взяла его за руки. — Слышишь меня? Обязательно!
— Нет.
— Что значит «нет»? Я не смогу без тебя!
— Сможешь, у тебя еще все впереди, а я буду всю жизнь камнем тащить тебя ко дну.
Женщина ничего не сказала. Просто тихо заплакала.
Полковник отвернулся к окну. Он покусывал кончики усов, стараясь скрыть смятение и тревогу, охватившие его. Виноградов чувствовал, что снова оказался в западне, откуда пока не видел выхода. Жизнь опять поставила его перед выбором: подчиниться закону или поступить как велит сердце. Он стоял с каменным лицом, внутри злясь на себя и свои мысли, ненавидя обстоятельства, в которые забросила его жизнь. Он чувствовал, как жалость и сострадание окутывают его большое сердце, а злость медленно испаряется, растворяясь в тяжелом воздухе вагона-ресторана.
— Александр Петрович, — голос за спиной заставил его вздрогнуть.
Дементий и Валера стояли рядом, держа сумку. Полковник аккуратно поставил ее на стол и открыл. На дне действительно был потайной карман. Отстегнув молнию, Виноградов выложил на стол драгоценности и банковские карты.
— Ольга, я попрошу вас, проверьте сохранность ваших вещей.
Ольга сидела не двигаясь.
— Я прошу вас. Так положено.
Она поднялась, подошла к столу и стала равнодушно рассматривать колье, серьги, браслеты — веши, которые она прежде любила, но теперь знала, что больше никогда не сможет их надеть.
— Всё на месте, — сказала она.
— Мы пока оставим их у себя. После следствия вам все вернут, можете не сомневаться.
— Мне все равно, — она равнодушно пожала плечами и села.
Александр Петрович аккуратно сложил драгоценности в пакет и передал Валере.
— У меня остался только один вопрос. И есть сомнения в ответе, — он запустил широкую ладонь в густые волосы, немного взлохматив их. — Помада! Точнее, надпись, сделанная ею на окне купе. Кто это сделал и зачем? У вас есть мысли, мои друзья?
Все молча смотрели на полковника.
— Котовский, вы как человек наблюдательный можете дать ответ на этот вопрос?
— Наверное, это сделала Вероника Сергеевна, — нерешительно ответил он.
— А почему она это сделала?
— Ну, у нее был мотив…
— Какой? Я не вижу здесь мотива.
— Как же! — возмутился Кот. — Ее мужчина был с другой женщиной. Вот она и решила написать ей гадость. А потом, скорее всего, передумала и стерла.
— Такой поступок свойственен импульсивным женщинам, которыми движут одни эмоции. Вероника Сергеевна не такая. Ее острый ум, хладнокровие и рассудительность вызывают восхищение. — Тогда я не знаю, — Кот сдался.
— Вот и я сначала не знал, думал, что этот факт играет ключевую роль, но он оказался ненужной уликой. Это, конечно, лишь мои умозаключения, — он обвел взглядом присутствующих, на лицах которых читался вопрос. — Это сделала Ольга. Это была просто шутка. Послание любимому человеку. — Он повернулся к Стравинской: — Вы дружно посмеялись, а затем быстро стерли надпись, пока проводница не сделала вам замечание. Я видел вашу помаду, она выпала из сумочки в купе.
— Да, — ответила Ольга, не поворачиваясь к Виноградову.
Полковник легонько хлопнул в ладоши, мысленно поздравляя себя с очередной победой.
— Вот, в принципе, и все! Мораль читать вам не буду, этим займутся следствие и суд. Так что я могу откланяться. Спасибо вам за внимание, — Виноградов сделал шаг в направлении двери, но сразу несколько голосов заставили его остановиться.
— Подождите, — Валера встал с места. — А как же пустое купе, в котором, как вы сказали, кто-то находился?
Полковник хлопнул себя по лбу:
— Конечно! Как же я мог забыть! Просто эта история не имеет никакого отношения к преступлению. Хотя сам по себе этот случай тоже преступление. Правда, моральное. Вы действительно хотите услышать ответ?
— Конечно.
— В двух словах, — полковник загадочно улыбнулся, бросив взгляд в сторону проводницы Елены. — В этом купе находился… — полковник искал нужное слово, — скажем, возлюбленный Елены, нашей проводницы.
Она залилась краской.
— Я предполагаю, что такие встречи у вас происходят постоянно. Поэтому вы не придали значения мелочам, Елена. Я сразу обратил внимание на постельное белье, которое наспех было убрано наверх, испачканный стол, следы от обуви на свежем полу. Перед отправкой поезд проверяется как снаружи, так и внутри. Купе были осмотрены. Сначала я подумал, что преступник скрывался именно здесь. Но, когда Осипов описал мне мужчину, которого он видел выходящим из этого купе, я понял, что эта история не имеет отношения к делу. На тот момент я уже знал всех пассажиров в лицо. Точку я поставил после того, как поговорил с вами, Елена.
— Чушь какая-то! — вскрикнула она.
Полковник едва заметно улыбнулся:
— Вы слишком разнервничались, когда разговор зашел о пустом купе.
— Это был мой брат, — выпалила она. — Не вижу здесь никакого преступления! Да, я провезла его бесплатно, можете рассказать об этом руководству. Ради бога! — фыркнула она.
— А брат так устал, что решил на час поездки расстелить себе постель?
— Да! А что здесь такого?!
— Ничего. Не волнуйтесь так, — улыбнулся Виноградов. — Я просто неправильно вас понял.
— Вам следует извиниться передо мной! — она стояла в двух метрах от полковника, сложив руки на груди. — Я жду!
Александр Петрович молча смотрел на проводницу, слегка покусывая кончики усов. Затем он медленно, как крадущаяся кошка, подошел к ней.
— А ваш муж, — последнее слово он сказал громко, — знает о наличии брата в вашей семье?
Елена сглотнула подступивший к горлу ком. Ее глаза забегали из стороны в сторону.
— Я видел на вашем пальце обручальное кольцо, — он развернулся и пошел к своему месту.
Проводница побежала к выходу, но полковник окликнул ее:
— Вы готовите очень вкусный чай! Только вот плевать в него, как вы сделали это сегодня в коридоре, больше не стоит!
Последние слова не долетели до адресата. Елена исчезла, оставив за собой шлейф лжи и злости.
— Кстати, — полковник подошел к Веронике Сергеевне, — это ваша, — он протянул ей сережку. — Вы обронили ее в купе Стравинской. Берите, берите, это ваша, — он показал рукой на ее левое ухо, в котором не хватало потерянного золотого гвоздика.
Она молча взяла серьгу и зажала ее в хрупкой ладони.
Полковник направился к выходу.
— Подождите! — Стравинская встала с места. — Я могу вас попросить о помощи?
— Да, Ольга. Все, что в моих силах, я сделаю.
— Я хочу отдать драгоценности на лечение Павла Сергеевича.
Полковник пристально посмотрел на девушку.
— Мне они ни к чему, а ему, возможно, вырученные деньги подарят еще один шанс на жизнь.
— Хорошо. Я сделаю это для вас.
Ольга подошла к Виноградову и на мгновение крепко окала пальцами его плечо.
— Спасибо, — прошептала она и вышла из вагона.
— А вот это, мои друзья, и называется благородство, — полковник слегка поклонился и вышел следом за ней.
Остановившись перед железным мостиком, соединяющим вагоны, он глубоко выдохнул и резво перепрыгнул его. Оказавшись по ту сторону вагона-ресторана, он громко засмеялся и довольно потер ладони.
— Я еще и не так могу! — громко сказал Виноградов, потирая усы. — Ишь ты, боится он!
Глава 10
Пока правда не станет смыслом
жизни человека, мы будем
лишь существовать.
Полковник вернулся в свое купе и принялся аккуратно складывать вещи. Он вытер стол и сиденья влажными салфетками, сложил на антресоль матрас и подушку, на которой так и не успел отдохнуть. Затем, оглядевшись, довольно улыбнулся и слегка кивнул.
— А это еще что? — он увидел ежедневник, лежащий возле окна. — Ух ты! Да это же рукописи Дементия! — в предвкушении он потер ладони и, удобно расположившись, открыл ежедневник.
