— Может, конечно, я некрасиво поступаю, но он сам напросился, — оправдываясь, сказал Виноградов. — Ну, и что он тут начиркал, следопыт?
Взгляд побежал по корявым, неразборчивым строчкам. От удивления Виноградов приподнял брови и приоткрыл рот.
— Вот мерзавец! — процедил сквозь зубы.
На первой странице в столбик были написаны отдельные слова и словосочетания:
«усатый таракан
пухлый морж
балабол
ощипанный павлин
козел
старикашка
самовлюбленный пингвин
старый лентяра
плешивый гном
заноза
колхозник
пузатый клоп
мерзкий свин…»
Полковник взахлеб читал слова, жадно переворачивая страницы. Захлопнув ежедневник, громко рассмеялся. Но уже через полминуты успокоился, и его лицо вновь стало сосредоточенно-серьезным.
— Ну, ладно еще усатый, пузатый, но козел и колхозник — это перебор! Кто из нас еще колхозник! — обиженно сказал он. — И нашел мне старикашку!
Виноградов начал быстро расхаживать от стола до двери. Импрессионистические этюды за окном сменили урбанистические пейзажи: шапки высоток, мосты, здания торговых центров и городские парки. Полковник прислонился лбом к стеклу.
— Занятная поездка, — усмехнулся он.
В это мгновение он думал об Ольге и Егоре, о Веронике Сергеевне и ее больном брате, об Архипе Георгиевиче и его супруге с пуделем на руках.
— Сбросив мишуру, мы становимся похожи на самих себя, — печаль читалась в его голосе. — Как же все-таки непредсказуема жизнь. Ты садишься в поезд с одним багажом, а на конечную станцию прибываешь совершенно другим человеком. Путешествия определенно меняют нас. И не всегда в лучшую сторону.
Поезд со скрипом остановился. В дверь купе постучали.
— Александр Петрович, разрешите, — на пороге появились Дементий и Валера. — Поезд прибыл.
— Вы пришли мне это сказать? — полковник приподнял бровь.
— Мы хотели уточнить, что нам делать с телом? Ситуация не совсем простая…
Виноградов устало посмотрел на парней.
— Все, что мог, я сделал. Остальное — ваша работа. Отстаньте от меня, — он махнул рукой.
Взяв чемодан, вышел из купе. В коридоре остановился и окликнул Дементия:
— Ты кое-что забыл у меня, — протянул ему ежедневник и телефон.
Дементий опустил глаза в пол, но забрал блокнот.
— Пузатый клоп желает вам удачи, товарищ рядовой.
— Почему рядовой? — Дементий бежал за ним по коридору. — Вы сообщите моему руководству? Может, мы как-нибудь договоримся?
Виноградов остановился.
— Мне даже интересно, как ты будешь со мной договариваться! — он смеялся. — Взятка? Рабство? Трудовая каторга у меня даче? Кстати, последний вариант очень даже приемлем. Так что подумай.
— Может, все-таки не стоит? — пропищал Дементий.
— Надо, Демя, надо! — полковник по-отцовски похлопал его по плечу и вышел из вагона.
Виноградов знал, что не будет ничего докладывать руководству парней и портить им карьеру.
— Ничего, придет время — поумнеют, — улыбнулся он. — Сами такими были.
Виноградов сидел в любимом кресле-качалке и, легонько отталкиваясь ногой от пола, раскачивал его. В доме было тихо. Он слышал, как за стеной лифт неспешно развозит жильцов по этажам; как Бах, скрутившись калачиком на полу, размеренно посапывает, периодически виляя во сне пушистым хвостом.
Александр Петрович сжимал в крепкой ладони телефон. Ждал звонка. Ждал уже неделю, но был уверен, что именно сегодня это томительное ожидание прервется. Полковник прикрыл веки, продолжая раскачиваться в кресле, и уже через полминуты тишину разрушил громкий храп. Бах недовольно поднял голову, рассматривая хозяина.
Одной рукой Виноградов сжимал телефон, вторая лежала на выпуклом животе, голова была запрокинута назад, рот приоткрыт… От громких звуков, вырывающихся из груди, его тело вздрагивало, а кончики усов разлетались в стороны.
— Да! Я вас слушаю! — вдруг полковник подскочил, широко распахнув глаза. — Что случилось?
Он огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда идет звук. Телефон настойчиво повторял знакомую мелодию. Виноградов, чертыхаясь, поднес трубку к уху.
— Да, я вас слушаю! — прокричал он.
Серьезный мужской голос монотонно вел рассказ. Полковник терпеливо ожидал момента, чтобы задать вопрос, покачивая головой в такт словам собеседника.
— Это точно? — спросил он.
— Да. К сожалению, уже ничего сделать нельзя, — ответил мужчина.
— Спасибо вам за помощь, — Виноградов повторил эти слова несколько раз, затем положил трубку.
Встал с кресла и начал медленно расхаживать из угла в угол. Остановившись у окна, набрал номер. От волнения полковник покусывал губы, издавая странный звук, похожий на легкий свист.
— Архип Георгиевич? Здравствуйте! Это Виноградов. Вы оставляли мне свой номер телефона, помните?
— Я узнал вас, Александр Петрович! Вас забыть невозможно, — было слышно, что собеседник улыбается.
— Я звоню по поводу вашего сына.
— Я знаю. Я ждал вашего звонка каждый день в течение последнего месяца.
Полковник выдержал паузу, судорожно подбирая нужные слова, которые, как назло, исчезли из его памяти.
— У меня для вас плохие новости.
— Для меня любая новость о сыне — хорошая. Не бойтесь, говорите.
— Его тело не нашли, — тяжелый вздох вырвался из груди. — Я подключил серьезных людей, которые могли бы вам помочь, но даже им это не удалось. Есть предположение, что после боевых действий, в которых он участвовал и был смертельно ранен, его тело просто предали земле.
— Но его похоронили? — в голосе старика сквозила надежда. — Для меня самое главное, чтобы его похоронили.
— Его похоронили в братской могиле. Вот только, где она находится, пока никто не знает. Но поиски будут продолжены.
— Это хорошо, главное, что он спит. Под одеялом. А не на сырой земле мерзнет от проливных дождей и холодных ночей.
— Я уверен, что ему сейчас очень тепло, — сдерживая эмоции, сказал полковник.
— Я верю вам, — Архип Георгиевич снова улыбнулся. — Именно вам я верю.
— Для меня это огромная честь, — полковник хотел скорее завершить разговор и больше никогда не слышать этот печальный голос. Голос, наполненный страданиями, которые сможет прочувствовать только отец, потерявший своего ребенка.
Попрощавшись, полковник положил трубку и вышел из комнаты. Бесшумно передвигаясь по квартире, зашел в гостиную. Фотографии его семьи смотрели на него со всех сторон. В металлических, деревянных, пластиковых рамках, они хранили воспоминания о настоящей жизни. Его дети, его девочки, счастливыми глазами наблюдали за папой. Его любимая женщина улыбалась только ему. Он подошел к фотографии и ласково провел по ней пальцами.
— Спасибо вам за то, что выбрали именно меня, — он присел на край дивана, продолжая рассматривать свое прошлое и настоящее, которое пристально следило за каждым его движением с глянцевых разноцветных картинок, висевших на стене старой квартиры в центре столицы.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
