Он действительно управился быстро. Не прошло и пяти минут, как и кружки с пивом, и пакетики с фисташками были на столе.
– И что теперь? – капризно спросил Худолей. – Есть замечания? Нарекания? Недовольство?
– Все прекрасно! – заверил его Пафнутьев. – Все сделано быстро, качественно, уважительно к заказчикам.
– Тогда я отлучусь, пожалуй. – Худолей поднялся из-за стола.
– Ты куда? – строго спросил Шаланда.
– Тут недалеко. В кустики. Может, кто со мной?
– Перебьешься, – проворчал Шаланда, повернулся к Пафнутьеву и будто бы забыл о Худолее.
А напрасно. Приключения этого вечера только начинались.
Худолей успел сделать всего несколько шагов по тропинке, еле заметной в зарослях, как наткнулся на чью-то спину. Человек был в темном пиджаке, и любитель пива его попросту не заметил. Мужик отшатнулся от Худолея, сделал шаг вперед, тут же как-то странно, слишком уж широко качнулся назад, но почему-то не упал.
– Дядя, ты чего? – без гнева спросил Худолей. – Поплохело тебе маленько? Подмогнуть?
Незнакомец молчал. Он вообще не проронил ни слова и вел себя как-то странно, сделал два шага вперед и снова уперся спиной в Худолея.
– Ну, ты даешь, мужик! Это пиво тебя так разобрало? – Худолей хотел было добавить еще какие-то слова, но вдруг онемел в ужасе.
Незнакомец чересчур уж плавно повернулся к нему лицом. На него упал свет фонаря, и Худолей понял, что тот мертв. Физиономия данного типа была сведена предсмертной судорогой, изо рта торчал темный язык. Мимо лица уходила вверх и терялась в листве белая веревка.
– Так, – пробормотал Худолей, чтобы хоть как-то прийти в себя. – С тобой, приятель, все ясно. Ты тут пока поскучай без меня, а я схожу за подмогой. Не возражаешь? – Он бегом вернулся к столику, за которым спокойно беседовали о своем, девичьем, Пафнутьев с Шаландой.
Худолей тоже подсел к столику, помолчал, взял свою кружку и медленно выпил ее до дна.
– Паша, – проговорил Худолей. – Ты бы сходил в кустики.
– А мне не нужно. Организм позволяет, – весело ответил Пафнутьев.
– Паша, я не спрашиваю, что позволяет тебе твой организм, а чего он тебе не позволяет. Я просто говорю – сходи в кустики. По той самой тропинке, по которой шел и я.
– Ты настаиваешь?
– Я требую, – железным голосом, которого Пафнутьев еще никогда не слышал из уст Худолея, произнес его помощник.
Не говоря больше ни слова, Пафнутьев поднялся и углубился в кусты. Он вернулся минут через пять, так же молча, как и Худолей, сел за стол и выпил до дна свою кружку.
– Получилось? – легким голосом спросил его Шаланда.
– Началось, – мертвым голосом ответил Пафнутьев.
– Что началось?! Скажите мне уже наконец-то!
– То, чего мы, Жора, все ждали.
– А чего мы все ждали? Манны небесной? Пряников на подоконнике?
– Сходи в кустики, Жора. Не тяни время. Прошу тебя.
Шаланда пробыл в кустиках дольше других. Как и Пафнутьев с Худолеем, он молча сел за стол, выпил до дна свое пиво и показал на пустые кружки. Дескать, надо бы наполнить.
Худолею не надо было повторять дважды. Через две-три минуты полные кружки стояли на круглом столике.
– Надо бы вызвать группу, – проговорил Пафнутьев.
– Уже, – ответил Шаланда. – Будут здесь через пять минут. Ты знаешь этого?.. – Шаланда ткнул большим пальцем за спину, в сторону кустарника.
– Да, – ответил Пафнутьев. – Это один из трех. Зайцев. Пилот. Я пообещал ему, что он еще увидит в полете и синее небо, и белые облака.
– А он?
– Разрыдался.
– Живая, значит, тварь была.
– Он один не убивал. Но участвовал.
– Но участвовал, – сказал Шаланда так, будто вбивал гвоздь в бревно. – Молчал все десять лет. Вот теперь и получил. По заслугам.
– Согласен, – сказал Пафнутьев. – И все же он не убивал.
– А пуговка в кулачке у девочки?.. С его курточки?
– Да.
– Ну так и получай сполна, сучий потрох! – жестко произнес Шаланда. – А вот и мои ребята подъехали. Сейчас начнется работа.
Машина с включенными фарами протиснулась между столиками, Шаланда показал водителю, как удобнее обогнуть кустарник, приблизиться и осветить фарами повешенного человека. Он едва-едва не доставал ногами до травы. Возникало такое впечатление, что между деревьями бродит, слегка покачиваясь, хорошо так поддавший мужичонка. Но на самом деле в петле уже несколько часов болталось мертвое тело.
Утром на скамейке у своего кабинета Пафнутьев увидел двух посетителей, поджидавших его. Он не столько узнал их, сколько догадался, что это Мастаков и Ющенко. Они, конечно, уже знали о том, что накануне случилось с Зайцевым, и теперь, скорее всего, пребывали в полной растерянности.
– Здравствуйте, Павел Николаевич, – почти одновременно произнесли убивцы, поднимаясь со скамейки.
– Вы ко мне? Заходите. Присаживайтесь.
– Вот пришли…
– И правильно сделали. Маленько опоздали. Но еще не все потеряно, как мне кажется.
– Это в каком смысле?
– Как это в каком? В самом очевидном. Не всех пока повесили, еще кое-кто жив остался. Это я вас имею в виду. Похоже, поторопились вы на свободу выйти. Я вот увидел вас на скамейке, и первая мысль была вот о чем: не пришли ли вы обратно в камеру проситься?
– А что? – спросил Мастаков. – Пора?
– Решайте, ребята. Вам виднее.
– Как нам дальше жить, Павел Николаевич?
– Это вы у меня спрашиваете?
– А у кого же еще? Больше не у кого. Мы вот с вами несколько месяцев общались, пока шло следствие. Вы честно делали свою работу, попугивали нас время от времени крайними сроками. Но это, как я понимаю, для пользы дела. Так вот и приволоклись мы к вам с простеньким вопросом. Как нам дальше жить? Ведь приберут нас по одному. Похоже, тут грамотные ребята сколотились в кучку. Нам с ними не справиться. Мы-то на виду, а они – невидимки.
– Ну что ж, спасибо, как говорится, за доверие. Но ведь вы уже взрослые ребята, вам не по семнадцать-восемнадцать, как было десять лет назад. Разбегаться вам надо. Причем грамотно. Чтоб даже из родни никто не знал, что вы, к примеру, на Камчатке, на Сахалине, на Курилах. Я не предлагаю вам ни первое, ни второе, ни третье место, просто показываю, насколько надежно вы должны исчезнуть.
– Другого выхода нет?
– Может быть, он и есть, но мне неизвестен. Один из вас дальнобойщик, второй обосновался в Запорожье. Не спасет ни то, ни другое. Вот я бы лично, к примеру, нашел бы вас обоих в течение одного дня. Ребята, которых вы назвали невидимками, не столь опытные, как я. Им понадобится неделя на каждого. Сами понимаете, это не спасение. Как в песне поется. Уже изготовлены пули и мимо, похоже, не пролетят.
– Это вы к примеру, или пули действительно изготовлены? – первый раз подал голос Ющенко.
– Могу уточнить. Не пули, а кабанья картечь.
– Так вы их знаете?! – почти обрадованно воскликнул Ющенко.
– Нет, я их не знаю.
– Честно?
– Да, ребята. Честно. Не сомневайтесь.
– Так у них точно кабанья картечь?
– Точно.
– Значит, не промахнутся?
– Исключено. Стреляют в живот, который вместе со всеми органами превращается в фарш.
– Значит, бежать? – который раз повторил Мастаков.
– Лучше сегодня до обеда, чем завтра после такового.
– А вот интересно, Павел Николаевич, как бы вы это проделали чисто технически? Можете поделиться?
– Могу. Выйдя из этого здания, я остановил бы первую попавшуюся машину и отъехал на расстояние, которое мог бы оплатить, не вызывая особых подозрений у водителя. А потом повторил бы эту операцию еще раз и еще.
– Настолько они опасны?!
– А вы этого еще не почувствовали? Сколько вам еще нужно трупов, чтобы вы это поняли? Вот вы не обратили внимания на одну маленькую подробность. Первое, что я сделал, войдя в кабинет, – это закрыл дверь. На два оборота ключа. Потом задернул шторы и только после этого предложил вам сесть.
– Это что же получается?.. – растерянно проговорил Ющенко.
