Фридрих Незнанский - След "черной вдовы"

Последняя неделя была для него просто отчаян­ной — в самом прямом смысле этого слова. Жена дав­но привыкла к его поздним возвращениям, частым слу­жебным командировкам, вечным задержкам и переста­ла обращать внимание на время его возвращения — явился среди ночи, усталый и разбитый, сам за собой ухаживай. Еда — в холодильнике, рюмка — в серван­те. Какие проблемы? Многие так живут. Но теперь ему приходилось хотя бы через день заскакивать с безум­ными от усталости глазами домой, кидать в рот бутер­брод, запивая сухую пищу холодным чаем, и терпеть, когда жена уснет, что не заставляло себя долго ждать, после чего он на цыпочках покидал дом, ограничива­ясь запиской, что его срочно вызвали, и сломя голову мчался на Киевский вокзал, чтобы успеть на электрич­ку. И проверялся, подобно Штирлицу, буквально на каждом углу: нет ли слежки, «хвоста».

А в Мичуринце его нетерпеливо ожидала Светлана, которая, несмотря на все страхи, которые он не без тру­да вбил в ее очаровательную, но поразительно легко­мысленную голову, так до конца и не понимала, поче­му она тут скрывается и когда же все это безобразие кончится?! Почему тем же самым она не может зани­маться с Игорьком у себя дома, где для этого созданы все условия?! И недовольно морщилась, когда он угро­жающим тоном говорил ей, что во второй раз убийцы обычно не промахиваются. Она вздрагивала, хмури­лась, будто догадывалась, на кого он намекает, но тай­ну свою так и не открывала. И даже на его настойчи­вые требования сказать наконец, кто такой Макс, о ко­тором она однажды обмолвилась, неохотно ответила, что это один приставучий и противный ее ухажер из Питера. Он ревновал ее к каждому светофору, вот по­этому Виктор Нестеров и увез ее в Москву, пообещав, что уж тут ее никто не достанет. Так, значит, это за ней была охота? Светлана молчала, покачивала головой, пожимала плечами, морщась при этом и не говоря ни «да», ни «нет». Тянуть из нее жилы было бесполезно, и Нехорошее решил ждать, тем более что сам процесс ожидания был прямо-таки восхитительным. Хотя и... чреватым в какой-то степени.

И категорическое требование прокурора тоже не сильно его взволновало. Надо отыскать свидетельни­цу? А он что делает? Ищет... пока. Главное, чтобы ка­кая-нибудь нелепость либо непредвиденная случайность не поломала вялотекущее расследование.

Не боялся он и показного гнева своего шефа. За годы работы с Демидовым Игорь уже узнал эту тайную для посторонних, да и для большинства своих же сотруд­ников, особенность характера прокурора. Вот он гоня­ет, ругает следователей, причем по какому-нибудь со­вершенно ничтожному делу, а потом словно меняет точ­ку зрения и дает указание не торопиться, не рвать под­жилки, передать дело другому следователю, у которо­го и своих-то, нераскрытых, — вагон и приличная те­лежка, где ж тому еще и новое форсировать?

Нехорошев уже подумывал, что, скорее всего, и это убийство шеф предложит передать кому-нибудь из кол­лег, а затем и следующему, чтобы уже окончательно утопить расследование, которое и без того катится ни шатко ни валко. '

И тут вдруг — нате вам! Звонок из Генеральной про­куратуры! Поневоле забегаешь! А потом этот неумест­ный сыщик, к которому явилась — черт же ее, старуху, принес! — Светкина тетка! И пошло-поехало... Поду­малось даже, что простыми служебными неприятнос­тями, замечаниями там и прочим, пожалуй, на этот раз не отделаешься. И теперь надежда на одного Демидо­ва, который в курсе всех событий по этому делу. Ну почти всех. И он не захочет сдать, так сказать, своего верного сотрудника.

Однако слишком напористый и решительный вид посетителей заставлял Игоря Борисовича нервничать. Он не знал, что им известно, и боялся неожиданностей.

А Филипп внимательно наблюдал, как непроизволь­но меняется выражение лица следователя, вынужден­ного выслушивать сухие и внешне вроде бы коррект­ные, но на самом деле чрезвычайно обидные пассажи «важняка» из Генеральной прокуратуры Рюрика Ни­колаевича Елагина — человека педантичного и въед­ливого в отличие от темпераментного Курбатова, ко­торый молчал и лишь яростно посверкивал глазами. Такая вот впечатляющая картинка. И когда Рюрик сде­лал логический вывод о том, что никуда, по всей види­мости, Волкова из Москвы не уезжала, Филипп заме­тил, как напрягся Нехорошев, и, грозно уставившись на сникшего следователя, неожиданно для всех выпа­лил:

—    Признавайся, засранец ты этакий, куда девку спрятал?

Нехорошев даже побелел от ярости. Но Филя, не обращая внимания, продолжил:

—   Ладно, за «засранца» я извиняюсь. В конце кон­цов, ты же хотел ее от бандитов спасти, так? Отвечай! А то хуже будет! Хотел?

И Нехорошев вдруг словно обмяк. Вытер дрогнув­шей рукой вспотевший лоб и ссутулился.

— Хотел... Они ее не оставили бы в живых.

—   Кто — они?! — Давить так давить, решил Филя.

—   Убийцы... киллеры...

—    Да это понятно, что не старушка тетушка. Ну спрятал, и правильно сделал, — уже спокойно закон­чил Филя. — А ее, кстати, никто у тебя отнимать и не собирается. Пусть даст показания и прячется себе даль­ше. Верно, мужики? — Филя победным взглядом огля­дел «важняков».

—    В общем, да, — ухмыльнулся Саша Курбатов и поощрительно хлопнул Нехорошева по плечу. — А я хотел тебе яйца оторвать, понял теперь, чего ты избе­жал? Вот и благодари Филиппа... Ладно, как ты счита­ешь, Рюрик, беседу нашу, — он кивнул на Игоря, — на прокурорский уровень выносить не будем?

-Ну а зачем? — без тени юмора ответил Елагин. — Если Игорь Борисович уже взвалил на свои плечи тяж­кую ношу обеспечения безопасности свидетельницы, пусть себе и дальше ее тянет. Да и нам раскрывать мес­то ее нынешнего обитания тоже ни к чему. Я правиль­но понимаю проблему?

Курбатов захохотал, почти заржал, как жизнерадо­стный жеребчик при виде кобылы.

—    Правильно! — весело и нагло поддержал его Филипп. —Это ты верно подметил! Раз уж взялся, пусть сам и тянет, а мы ему мешать не будем. Но только пос­ле того, как Светлана Алексеевна ответит на наши воп­росы. Мы-то ведь ее ни в чем не обвиняем. Опять же и тетя волнуется. Есть возражения?

Нехорошев убито молчал, словно прощался навеки со своей синей птицей, со своей едва не сбывшейся меч­той.

—   Возражений нет, — с удовольствием констатиро­вал Филя. — И чего, спрашивается, темнил, чудак... Ну что, мужики, тогда поехали?

Виктор Петрович Гоголев, заместитель начальника ГУВД города Санкт-Петербурга, счел своим непрелож­ным долгом лично встретить на Московском вокзале прибывающего в город Константина Дмитриевича Меркулова, с которым благодаря стараниям своих дру­зей — Турецкого и Грязнова был давно и хорошо зна­ком лично. Но он не думал, что заместителя Генераль­ного прокурора будут также встречать у вагона «Крас­ной стрелы» все руководители питерских правоохрани­тельных и силовых структур — от УФСБ до собствен­ного начальника. Странно, что тот не сказал. Все — через задницу... Прямо демонстрация верноподданни­ческих чувств! Будто приезд Меркулова для них для всех невесть какое значительное событие!

Но и другая мысль сверлила голову. Значит, все-таки тому инциденту на Петергофском шоссе наверху нео­жиданно придали более чем серьезное значение? И дей­ствительно готовы в совершенно необъяснимом само­убийственном поступке неизвестной дуры, фанатки, обрядившейся в милицейскую робу и спрятавшей у себя на пузе полкило тротила с болтами и гайками, что пред­ставляет собой опасность для кого угодно, но только не для бронированного лимузина, увидеть террористи­ческий акт глобального масштаба? Ну да, как же, од­ним, понимаешь, махом убрать двух президентов веду­щих мировых держав, так, что ли?

Сам Виктор Петрович так не считал. Он был уве­рен, что действовали либо совсем неопытные террори­сты (если таковые и правда бывают), либо смертница, не зная о том, выполняла четко поставленную кем-то задачу — просто напугать. И, похоже, что «испуг» сработал-таки. Значит, тут не террористы, а кто-то дру­гой, о ком кое-кому известно, но, видимо, пока об этом инкогнито нежелательно информировать даже право­охранительные органы. Ну прямо песня: «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет...» А они, то есть органы, пусть себе пока побегают.

Это примерно как в том случае, когда хозяин дела­ет вид, будто бросает палку с берега в реку, и посылает собаку искать ее, та плавает, «апорта», конечно, не на­ходит и без конца оглядывается на хозяина: «В чем дело?» — а тот поощряет: «Ищи, ищи!» — а сам палку- то прячет у себя за спиной. Что-нибудь, видимо, в этом роде. Потому что версия с террористами не очень про­ходит даже хотя бы по той причине, что они, если не полные идиоты, наверняка поставили бы на выезде к Петергофскому шоссе наблюдателя, который и сооб­щил бы исполнителям, по какой дороге поехал именно президент, а не автомобиль-двойник.