калитке, отпирает, кидает ключ в траву, выходит, закрывает за собой калитку, уходит вправо. Все, больше его не видно. За калиткой с этой стороны – дорога и за ней сквер, почти что лес с тропинками. Рай для собачников.
– Опросили владельцев четвероногих?
– Пока не всех, оперативники еще работают. Результаты нулевые. Хотя по времени свидетели того, как из калитки вышел человек в маске, должны были найтись.
– Ничего не вижу, ничего не слышу… ну, народ… Ну-ка отмотай назад, стоп! Увеличивай… еще… стоп. Видишь, куртка задралась на спине… рукоятка ствола, который заткнут за пояс. Он не скинул ствол на закрытой придомовой территории, значит, скинул после.
– Или с собой унес?
– Киллер? Нет, думаю лежит орудие убийства сейчас в ближайшем к калитке мусорном контейнере. Или какой-нибудь урне. Отправь кого-нибудь порыться.
– Понял! – Канин вышел из кабинета.
Мутерперель решил пока просмотреть записи с камер супермаркета, расположенного в соседнем квартале. Торговый зал был практически пуст, у стеллажей возились с товарами работники, кассиры обслуживали редких покупателей. Никого, даже отдаленно похожего на убийцу Крушилина, Мутерперель не заметил.
– Федор Николаевич, вот распечатки звонков Крушилина за последние сутки. Трое абонентов известны: жена Берта Крушилина, Ксения Голод, мать Крушилина. Самое интересное – заказ такси вчера на двадцать два ноль-ноль, клиент собирался ехать до вашего поселка, улица Красная, двадцать один. Заказ отменил после входящего звонка Ксении Голод.
– Это – адрес отца Ксении. Женщина погибла сегодня утром, почти в то же время, что и Крушилин. Антон, запись с камеры у входа в дом за вчерашний день изъяли?
– Да, но я еще не просматривал.
– Давай включай.
Федор, пока Канин искал нужные файлы, пытался понять, почему его зацепила эта несостоявшаяся поездка Олега Крушилина в поселок. Не к теще, то есть Аглае Лапиной, а к дому Глеба Голода. Вариант напрашивался только один – планировали с Ксенией встретиться там, но она позвонила и назначила встречу где-то в городе. Федор глянул в распечатку звонков мобильного Крушилина: Ксения звонила в двадцать один сорок две, и вслед за этим тот отменил заказ такси. Можно предположить, Крушилин выходил из дома после этого времени. На встречу с ней. Или поехал на машине Берты?
– Товарищ майор, смотрите.
– Перемотай на двадцать один сорок… дальше… стоп. Вот Крушилин выходит из подъезда и направляется, видимо, к посту охраны у входа на территорию… подожди, мне нужно сделать звонок… Аглая Андреевна, дочь не рядом? Передайте трубочку… Берта Львовна, подскажите, ваш муж вчера вечером уходил, а когда вернулся? Под утро, после шести… понятно, спасибо. Приглашаете на ужин? По-соседски… что же, спасибо, непременно зайду, – пообещал Федор и невольно улыбнулся.
– Вы так тесно знакомы с потерпевшей? Ой, простите, товарищ майор, виноват…
– Мы – соседи, Антон. А тесного, как ты выразился, знакомства пока нет. Но будет! Давай теперь посмотрим возвращение Крушилина. Прогони примерно до пяти тридцати сегодняшнего утра… дальше… странно.
– Смотрите, шесть тридцать – Рита Юрьевна Гроссман, соседка Крушилиных из пятой, вышла в спортивном костюме. На пробежку, как известно, но Крушилин, со слов его жены, в это время был дома, они ругались. Рита Юрьевна подтвердила, что слышала обоих. Значит, Крушилин вернулся не через парадное.
– Антон, ты откуда приехал на юг? – удивился Федор: ишь, ты… парадное!
– Из Питера. После окончания Санкт-Петербургского университета МВД. Семь лет назад. А что?
– Давай смотреть не парадное, переключай! – улыбнулся ему Федор: нравился ему этот серьезный парень.
– Крушилин вернулся в шесть двадцать три через калитку, отомкнув замок ключом! Запер замок, ключ спрятал в карман.
– Выходит, был еще один ключ? Ни Егоров, ни Лыков об этом ни слова.
– Кто из оперов сейчас в окрестных мусорках роется?
– Точилин.
– Набери, пусть подойдет к Егорову, напомнит о даче ложных показаний и еще раз спросит о ключах.
– Понял. – Антон вышел из кабинета.
Поговорить с Лыковым Мутерперель решил сам. Но набранный им номер не отвечал. «Отсыпается после смены», – решил Федор.
– Ствол нашли, товарищ майор. В урне возле салона красоты.
– Где этот салон? Камера на входе есть?
– В следующем квартале. Камер нет. Поеду опрошу работников? – Антон взял из пачки распечатанную с видео фотографию подозреваемого.
– Давай, Антон. Телефон Лыкова не отвечает, съезди потом на адрес. Раздольная, восемь, – заглянул он в показания охранника, – тут недалеко. А я пока дальше кино посмотрю.
…Крушилин, слегка пошатываясь, шел по дорожке от калитки к дому. И вскоре пропал из зоны видимости камеры… «От кого прятался, если знал о камерах? Только от жены – их окна все на стороне главного входа. Надеялся, видно, что Берта спит, а он незаметно вернется в квартиру. Обломилось мужику… До «парадного» он не дошел, ворота в подземный паркинг не открывал. В дом мог попасть только через боковую дверь парковки, которую не видно ни от поста охраны, ни через камеры. Значит, у него были ключи. А на кой ему такая конспирация? Или запасные ключики он сделал для кого-то еще? Как вариант – для своей любовницы Ксении Голод», – пришел к выводу Федор.
Аглая вопросительно смотрела на Берту и молчала. Берта, так же не произнеся ни слова, отдала ей мобильный.
– Он согласился прийти на ужин? – не выдержала Аглая.
– Да. А нам с тобой нужно договориться, когда спросим его о дырке в заборе. До того, как перейдем к чаю, или во время чаепития? Или не спросим вообще.
– Можно без вопросов. Просто рассказать о находке и посмотреть, как отреагирует.
– Да никак, мам! Уверена, даже если это его родственники там копались, ни за что не признается. Ты и не заметишь, как Мутерперель сам начнет допрос, а ты выложишь все подробности. А потом он скажет спасибо за ужин и уйдет к себе.
– Так зачем же ты его пригласила, дочь? Я думала, выведем на чистую воду…
– Или насторожим. Ну, не подумала я сразу о таком варианте. А он сегодня ночью нас прирежет, чтобы не сболтнули еще кому, – мрачно предрекла Берта.
– Он же полицейский, а не преступник!
– Не факт. Короче, пока молчим. Просто по-соседски общаемся, ну, еще я поинтересуюсь ходом следствия. Конечно, он вряд ли расскажет подробности, но хотя бы что-то узнаем. Представляешь, а мне Олега не жаль…
– Ты же его любила.
– Любила. А он все эти годы при мне соковыжималкой был. Жизненные соки выдавливал. Когда по капле, когда ручьем лилось. Заводился с одной фразы, я даже всех причин скандалов не помню! Мог просто посмотреть на меня с презрением и бросить, что выгляжу
