Когда мы с Олегом вернулись в Подольск, нас уже ждала Тамара. Я едва узнала подругу: бледная как мел, мешки под глазами, волосы причесаны кое-как.
Пропавшего Виктора Потурая начальник милиции и прокурор неплохо знали лично. По крайней мере, настолько, чтобы не поверить в то, что солидный предприниматель ни с того ни с сего запил-загулял. Прокурор предположил похищение с целью получения выкупа, но Яровой эту версию отмел с ходу: отморозков, способных пойти на такое, в районе сейчас нет.
Похищения действительно практиковались местными бандюгами. Но последний нашумевший случай имел место аж в девяносто пятом: в Хмельницком похитили директора филиала коммерческого банка, державшего сеть обменников по всему городу. Отвезли в Каменец, спрятали в каком-то подвале, а когда получить выкуп не удалось – сбросили связанным с обрыва в Смотрич. Банкир уцелел чудом: ему удалось освободить руки от пут еще до того, как он получил битой по голове, а холодная вода привела его в чувство. Весь избитый о камни, с несколькими переломами ребер, он умудрился выкарабкаться на берег, где его подобрали рыбаки. Похитителей повязали и судили открытым процессом. С тех пор подобные инциденты пошли на убыль – нашлись другие способы «решать вопросы»…
Поиск, организованный минувшей ночью начальником милиции, был, наверно, самым массовым за всю историю борьбы с преступностью в Подольске. На связи в дежурной части остался только дежурный сержант. Весь личный состав был разбит на группы, которые, поделив город на сектора, начали планомерно прочесывать территорию. Не то чтобы был обследован каждый двор и каждая квартира, но как минимум половину Подольска в ту ночь поставили на уши. Особенно досталось ранее судимым лицам и обитателям окраин: их будили и без всяких церемоний опрашивали, не заметили ли они чего-нибудь подозрительного.
Руины имения Ржеутских и местность вокруг были осмотрены буквально по сантиметру. Жихарь оказался как раз в этой группе, привел своих парней к лазу в подземелье, но ночью никто туда не рискнул сунуться. Не из страха – просто смысла не было. По распоряжению Ярового там оставили дежурить одного оперативника, а затем все же подняли директора музея, чтобы тот отпер дверь в подземный лабиринт. Однако это не понадобилось.
Дежурный по райотделу время от времени набирал номер мобильного телефона пропавшего Потурая. В восемь утра этот звонок был услышан ментами, оказавшимися в районе свалки на окраине. Но даже если бы не был услышан – через десять минут ров все равно бы обследовали, просто до него еще дело не дошло. Оперативника Пашу Пархоменко, который первым услышал рингтон и обнаружил труп, вывернуло на месте, прямо в канаву.
С Лизой Потурай в морге случилась истерика. Голову убитого так и не нашли, но она успела опознать мужа по одежде: на нем был новехонький, всего второй раз надетый костюм, сшитый на заказ в дорогом ателье. Когда у Потурая появились финансовые возможности, он перестал покупать готовую одежду, полюбил индпошив. Позже криминалисты взяли отпечатки трупа пальцев и подтвердили – убитый и в самом деле Виктор Потурай.
Его машину, серебристую «шкоду», объявили в розыск по всему региону.
По предварительным данным экспертизы, Потурай был мертв уже больше суток. То есть, прикинула я, погиб он приблизительно в то же время, когда я впервые увидела на развалинах безголовый призрак. Однако, где находился труп до того момента, как его сбросили в ров с мусором, неизвестно. По крайней мере, произошло это не раньше прошлой ночи. Факт.
Женщина, проживающая чуть ли не рядом со стихийной свалкой, некая Анна Пилипенко, выносила мусорное ведро сразу после вечернего выпуска новостей, но до начала очередной серии какого-то сериала. Было еще достаточно светло, и ничего, кроме мусора, в канаве не было. Окрестные жители, опрошенные милицией, подтвердили: они также выносили мусор еще засветло и не заметили ничего особенного. Следовательно, труп оказался в канаве только тогда, как стемнело. Но когда именно – черт поймет.
Первое, о чем распорядился полковник Яровой, – найти трактор и подъемный кран, позаимствовать на складе магазина, торгующего стройматериалами, бетонную плиту и заделать «левый» ход в подземелье. О призраке на развалинах он, конечно, понятия не имел – Жихарь себе не враг. Но когда в городе неведомо кто с особой жестокостью убивает людей, заброшенное имение становится зоной потенциальной опасности. Там может скрываться преступник или преступная группа, поэтому необходимо уменьшить количество возможных тайников и схронов.
Подземелье, которое до этого дня практически не интересовало рядовых горожан, неожиданно оказалось в центре внимания – и прежде всего из-за чрезмерной суеты вокруг него. Однако Тамара прекрасно понимала: вся эта буча – от безысходности. Начальник милиции в самом деле понятия не имел, как действовать в подобных обстоятельствах.
Поэтому все – и уже в который раз – началось с нуля. Рецидивисты, психически больные, партнеры по бизнесу, должники, враги на бытовой почве… Когда же Яровой ввалился в кабинет Тамары во время беседы с Лизой Потурай и брякнул с порога – мол, не начал ли ее муж хороводиться с бабой, у которой ревнивый муж, – с женщиной второй раз за день случилась жесточайшая истерика. Тамаре пришлось чуть ли не силой выставить полковника в коридор.
– Я тебя вот о чем хочу попросить, Лара, – вздохнула моя подруга. – Бедная женщина на последнем пределе. Ее накачали успокоительным, сейчас она спит в моем кабинете в прокуратуре. Домой идти боится, заниматься похоронами не в состоянии. Хуже того – вбила себе в голову, что не допустит, чтобы мужа положили в гроб без головы. Грех, говорит. Да и тело ей не отдадут, пока идут следственные действия. Я сейчас домой, посплю немного, а ты пока посиди с ней. Там докторша пока, но она тоже вымоталась.
– Яровой не прогонит?
– Какой, к чертям, Яровой? Это же прокуратура, а он к ней не имеет отношения. И после скандала, который я ему устроила, он не скоро туда сунется. Некогда ему: окопался, принимает оплеухи со стороны главка и держит глухую оборону, чтобы пресса не пронюхала о третьем убийстве. Так что бояться тут нечего.
– Не очень-то он и страшен. А долго мне там сидеть?
– Часа четыре. Потом или я вернусь, или, скорее всего, докторша. Попробует убедить Лизу в больницу перебраться, там ей уже отдельную палату приготовили. Выручай, кума…
Лиза Потурай лежала на дряхлой раскладушке. Лицом к стене.
Она не пошевелилась и тогда, когда я вошла в кабинет следователя прокуратуры и отпустила немного отдохнуть измученную докторшу – женщину примерно моих лет. Закрыв за ней дверь и на всякий случай повернув ключ в замке, я устроилась на неудобном стуле и попыталась читать какой-то глянцевый журнал, который захватила с собой, но текст совершенно не воспринимался.
Время тянулось невыносимо. Тишину нарушало лишь тиканье настенных часов. Стрелки ползли медленно, и когда прошел час, мне уже казалось, что я провела здесь как минимум года три. Еще через двадцать минут женщина на раскладушке пошевелилась, повернулась, осторожно поднялась и села, уставившись на меня огромными и совершенно пустыми глазами.
Даже сейчас она оставалась красивой. Мужчины, к слову, таких вещей не замечают, а мы, женщины, – всегда. При этом красота Лизы Потурай выглядела какой-то не слишком естественной, как бы нарисованной. Прикинув, кого она мне напоминает, я мгновенно нашла ответ – Белоснежку из старого диснеевского мультика, только с лицом, искаженным крайним отчаянием.
– Вы кто? – глухо проговорила она.
– Меня зовут Лариса.
– Вы кто? – повторила Лиза.
– Меня попросили побыть с вами.
– Зачем? – Ее сознание, очевидно, все еще было затуманено транквилизаторами.
– Это необходимо. Вам нельзя быть одной.
– А я все равно одна. Вы же все знаете, да? Вы в милиции работаете?
– Нет. Я вообще не из вашего города.
– Я тоже. – Она помолчала. – И ни за что здесь не останусь. Все, конец. Конец. Конец…
– Хотите глоток воды?
– Воды? – Ее пустые глаза смотрели сквозь меня. – Зачем? Ладно, давайте.
Я налила в стакан принесенной с собой минералки и протянула Лизе. Она стала цедить воду крохотными глотками, и мне показалось – это будет длиться вечно. Наконец стакан опустел. Лиза съежилась, повалилась на бок и застыла в позе эмбриона с открытыми глазами. Я попробовала снова заговорить с ней – никакой реакции. Пролежав так с полчаса, она снова повернулась к стене.
Больше мы не общались.
Докторша вернулась около десяти вечера. С ней пришли Тамара и парень в белом халате – санитар. Вместе мы осторожно подняли Лизу на ноги, вывели на улицу, усадили в мою машину на заднее сиденье и отвезли в больницу. В приемном отделении, когда ее уже уводили, Лиза внезапно остановилась на пороге и проговорила, устремив незрячие глаза в пространство:
