— А как я могу тебя защитить от плохих людей?
— Ты знаешь, — сказала девочка.
Потом она повернулась и быстро убежала в туман.
— Подожди! Я не знаю! Как тебя зовут?
— Ты знаешь! — раздался ее тихий голос из-за белой, молочной стены тумана.
Николай в нерешительности остался стоять на поляне. С одной стороны, ему хотелось продолжить свой спокойный и приятный путь в никуда, с другой — его просили помочь. И он должен был это сделать! В этот момент туман впереди него начал немного рассеиваться, открывая продолжение коридора, по которому он только что шел. При этом коридор позади Николая начал заполняться туманом, закрывая обратный путь. Нужно было быстро решать, куда идти дальше — вперед или назад. И Николай решил — назад! Он повернулся и бросился к закрывающемуся проходу. И успел проскочить в него, прежде чем он закрылся стеной тумана. Но вместо того чтобы ощутить под своими ногами уже ставшую привычной мокрую траву, он неожиданно почувствовал, что проваливается в пропасть. Николаю захотелось закричать, но он не смог. Его тело падало все быстрее и быстрее…
— Он пришел в себя! — раздался над самым его ухом незнакомый женский голос. — Алевтина Георгиевна, он пришел в себя!
— Быстрее беги за доктором! — ответил ей другой голос, в котором он узнал голос своей матери.
У Николая ужасно болела голова, и казалось, если он откроет глаза, она вообще взорвется. Он все же приподнял веки, но тут же опустил их, ослепленный ярким светом, который шел из окна без занавесок.
— Сынок, милый мой! А мы думали, что ты больше никогда не проснешься, не вернешься к нам!
Он почувствовал, как рука матери гладит его по голове и как падают ему на лицо ее слезы.
— Мама! — попытался сказать он, но запекшиеся, обветренные губы его плохо слушались. — Мама, я тебя люблю!
* * *
Юля пришла около десяти часов утра, именно в тот момент, когда я, напевая что-то неопределенно-веселое, готовила завтрак и соображала, где же все-таки Заславский спрятал деньги Бергов. Моя подруга выглядела до безобразия счастливой. Наверное, такой же счастливой, как и я.
— Привет! И чем же вы всю ночь занимались? — спросила я ее.
— Ой, Танечка, ты не поверишь! Мы с Андреем всю ночь гуляли! Сколько он мне всего показал! Он знает так много стихов Омара Хайяма!
— Про Хайяма я в курсе, книжку ему я дала! А мы с твоим братом тоже здесь даром времени не теряли…
— С каким братом? С Сашей?..
В это время из комнаты вывалил Александр в моем махровом халате.
— Привет! — поздоровался он с нами как ни в чем не бывало.
— Привет… — растерялась Юля. — А ты что здесь делаешь?
— Живу! — нагло пошутил ее брат.
— Ни фига себе… — только и смогла вымолвить Юля.
За завтраком мы рассказали ей о наших вчерашних ночных приключениях и о бесславном конце Дикого и его бригады.
— Если бы я знала… — расстроилась она.
— То у нас бы было на одну проблему больше! Все хорошо, что хорошо кончается.
— Я не думаю, что все кончилось так уж хорошо! Дикий мог успеть сообщить своим хозяевам, куда направляется! Так что за ним могут прийти другие!
— Значит, нам надо отсюда как можно быстрее уезжать. Только вот куда? И денег мы так и не нашли…
— Деньги должна искать я, а не вы! Забыли, кого наняли? — сказала я.
— Да нет, Таня! Спасибо, конечно, но обстоятельства складываются очень уж нехорошо! Черт с ними, с этими деньгами!
— Как это, черт с ними! А моя профессиональная гордость?
В это время раздался телефонный звонок. Звонил Мельников:
— Привет, девушки!
— Привет, юноша, ты уже выспался?
— А я и не спал! У меня новость — Заславский наконец пришел в себя! К нему пока врачи никого не пускают, но я могу тебя провести — своей властью!
— Поехали прямо сейчас!
Я оставила брата с сестрой у себя дома — обсуждать впечатления сегодняшней ночи, — а сама помчалась в больницу, предварительно заехав за Андреем.
* * *
— Не больше десяти минут! — сказала нам строгая медицинская сестра после недолгого изучения Андрюшкиного служебного удостоверения.
— Хорошо, хорошо! Нам больше и не понадобится! — ответила я, хотя сама в этом сильно сомневалась.
Заславский еще лежал в палате интенсивной терапии, но систему от него уже отключили. От провинциального Билла Гейтса осталось одно воспоминание — это был несчастный бледный мальчик, заслуживающий одного лишь сочувствия. При виде меня он тяжело вздохнул и попытался отвернуться лицом к стене, но для этого у него не было достаточно сил.
— Не стоит предпринимать столь резких движений в твоем положении. — Я решила быть лояльной к этому молодому человеку.
— Зачем вы пришли? — устало произнес Заславский.
— Николай, от тебя сейчас зависит жизнь двух хороших людей! Пожалуйста, скажи, где находятся украденные тобой деньги?
— Ох уж эти деньги! — мрачно сказал Заславский, глядя в потолок.
— Сам ввязался, дорогой! — Я старалась говорить помягче, все-таки больной человек.
— Я не знаю, где эти деньги! У меня их украли!
— И не лень тебе в таком положении утруждать себя враньем! Ты повез на вокзал фальшивые, чтобы сбить меня со следа!
— Я все равно не знаю, где деньги!
— Я уверена, что знаешь! Я не понимаю, ведь ты из-за них через столько всего прошел! Неужели тебе и дальше хочется испытывать судьбу!
Николай молча смотрел в потолок.
— Коля, я просто прошу помочь одной очень хорошей девушке и ее брату! Им грозит опасность от плохих людей.
При этих моих словах Николай вдруг побледнел. То есть он и так был бледнее бледного, но я могла поклясться, что он стал еще белее, чем был. Его губы затряслись, а на глазах выступили слезы. Господи! Чего же я такого сказала? Может, лучше позвать сестру?
— Коля, тебе что, плохо? — испуганно спросила его я.
— Нет, мне хорошо! — загадочно улыбаясь, сказал Николай. При этом он смотрел куда-то сквозь меня, в сторону окна.
— Таня, — он оторвался от окна и посмотрел на меня вполне ясным и осмысленным взглядом, — вы сказали: девочка и ее брат?
— Девушка… — поправила его я.
— Неважно… и вы сказали — им грозит опасность от плохих людей?
— От очень плохих!
— И если я отдам вам деньги, это им поможет?
— Думаю, что это спасет им жизни!
— Таня, я скажу вам, где эти деньги!
Я была просто поражена! Николай ожил на моих глазах. Еще минуту назад это была бледная тень того, кого я встретила в квартире Ольги Васильевны, а теперь его лицо на глазах начало покрываться здоровым румянцем.
— У меня дома кредитная карточка…
— Где?
— Я ее спрятал внутри компьютера, под главной платой.
— Какая карточка?
— Обычный «Циррус-Маэстро».
— А пин-код?
— Записывайте…
И он мне продиктовал пятизначный код, открывающий доступ к деньгам на кредитной карточке.
— Значит, ты не оставил их в наличных?
— Я что, похож на идиота? — Николай мечтательно посмотрел в потолок.
— А зачем нужно было мучить администрацию «Стена-банка» снятием такой суммы наликом? Для отвода глаз?
— Именно! Я тут же пошел в другой банк и открыл новый счет! Мне нужно было замести след этих денег.
— Не очень-то это у тебя получилось.
— Это потому, что мне противостояла Татьяна Иванова.
Татьяна Иванова стояла рядом с кроватью Николая Заславского, будто не его, а меня шарахнули по голове. Нет, чудеса в этом мире бывают, и значительно чаще, чем нам кажется!
В палату заглянула медицинская сестра.
— Вам уже пора! — строго сказала она.
— Спасибо, мы уже закончили!
— Таня, а я им правда помог?
— Еще как!
— Хорошо!
— Спасибо тебе большое!
Вы не поверите, но я его поцеловала. В лоб. Как ребенка на ночь. Надо же…
* * *
— Поехали к Заславскому домой! Мне твоя красная книжка нужна! — сказала я Мельникову, который терпеливо ждал меня в коридоре больницы.
— А я думал, тебе нужен я, — погрустнел Андрей.
— Некогда шутить — я знаю, где деньги!
— Что же ты сразу не сказала!
Через несколько минут мы уже звонили в дверь квартиры Ольги Васильевны.
— Кто там? — раздался уже знакомый мне голос.
— Милиция! — рыкнул Мельников.
Далее последовала процедура проверки документов через дверную цепочку. Увидев меня за спиной Мельникова, она небрежно хмыкнула:
— А, это опять вы…
— Да, это опять я. А что?
— Ничего… Проходите!
— Откройте нам комнату Николая.
— Его уже два дня дома не было, — проворчала Ольга Васильевна, открывая комнату Заславского.
— Мы в курсе. Последние два дня он находился в больнице в коматозном состоянии.
— Батюшки! Что же с ним случилось?
— Если вам интересно — на него напали!
